Рожденные в СССР. Прорыв

— Кирилл Трофимович, — одернул своего заместителя ПредСовМина, — ты говори, да не заговаривайся! Достижения у нас есть, но еще не во всех сферах.

— Вот то-то, и оно! Вы людям громадьё планов, а они хотят уже все это в магазинах видеть. Хотя бы элементарное. Этим мы его можем обеспечить?

— Не все так плохо.

— Но и лучше не станет, — поддержал товарища Кириленко. — Всем понятно, что имеющиеся методы управления страной уже устарели. Но кто-то ведь постоянно ставит палки в колеса и в еще работающие механизмы? Кто эти люди?

— Номенклатура? — спросил сообразительный Соломенцев.

Секретарь ЦК бросил взгляд на недавно присоединившегося к ним кандидата в члены Политбюро.

— И они тоже. Расплодились, как кролики. Я уже пару дней об этой проблеме размышляю, да и раньше замечал. Провалили кадровую работу, — секретарь ЦК показал в сторону здания, — и вот там на экране мы увидели итог всего совершенного нами. На высшие посты пробрались откровенные предатели и приспособленцы.

— Предлагаешь устроить новый тридцать седьмой? — с интересом взглянул на второго человека в партии Шелепин. Его не зря прозвали «Железным Шуриком» и подозревали в вождизме.

— Нет, массовые репрессии исключены. Но кому-то кровь пустить придется обязательно. Чтобы все осознали серьезность наших намерений. Или это не так, товарищи?

Кириленко уже мнил себя новым Генеральным секретарем. Из полученной информации становилось ясно, что Ильич упустил свой шанс. Страна при Брежневе неумолимо погружалась в «застой», в коррупционное болото. Перезревшие перемены так и остались в планах, люди на высоких постах категорически не сменялись, даже становясь маразматиками. Интересы народа и власти расходились между собой все больше.

— Я тебя всегда поддержу, но окончательно решать все-таки не нам, — сурово глянул на секретаря Мазуров. — Для этого партия есть. Так что нужно готовить товарищей.

— Когда поедем к Брежневу?

Нарочито важным тоном высказанный вопрос секретаря ЦК привел почти всех в замешательство.

— Побойся бога, Андрей Павлович, — нам надо сначала переварить вновь увиденное, да прочитать внимательно те секретные материалы, что привезли намедни.

— Ну как хотите, Михаил Сергеевич, а я уже начну готовиться. Не могу просто так усидеть на месте.

Слово взял Косыгин:

— Сначала надо определиться общей линией. Что мы скажем Генеральному, и что предложим?

— Уходить ему придется в любом случае. Но не сразу.

— Согласен, Кирилл Трофимович. Пусть Брежнев отработает до следующего съезда и произнесет программную речь.

— Во как!

Мазуров и Кириленко переглянулись.

— Да. Пора нам прекращать череду дворцовых переворотов, — при этих словах Мазуров кинул взгляд в сторону Шелепина. Ведь это именно он активно участвовал в «свержении» Хрущева. — Власть в партии должна отныне переходить легитимно и на законных основаниях. Да и сама она нуждается в реформировании. Слишком много к ней в последние годы присосалось карьеристов!

— Об этом поговорим позже, — остановил своего заместителя хозяин дачи. — Предлагаю встретиться в следующее воскресенье и «сверить часы».

— Не поздно? И будем ли мы привлекать к решению национальные кадры?

— Ни в коем случае! — неожиданно выкрикнул Соломенцев. — Нам еще хохлов не хватало, чтобы все дело испортить!

Кириленко поддержал бывшего секретаря ЦК:

— Как показали события из будущего, наши союзные республики крайне неблагонадежны. Я бы их держал в неведении насколько можно дольше.

— Так обидятся.

— Ничего! Как раз к этому времени больше людей ознакомятся с материалами и сделают правильные выводы. Надо сразу выбить из-под них основание. Но каковы украинцы! Вернуться к махровой бандеровщине. Это все Никита с чертовой украинизацией!

— Она еще раньше началась, — поправил Кириленко Мазуров.

— Выжжем каленым железом! Интеллигенцию национальную к ногтю, чтобы даже пикнуть боялись!

— Не перегнуть бы палку. Я бы не торопился с решениями.

— Подумать надо.

Опытный руководитель Косыгин подытожил итоги встречи:

— До следующего собрания будем наносить друг к другу визиты по мере необходимости. Прошу всех соблюдать конспирацию, по телефону ничего не обсуждать. Официально мы готовим новую экономическую реформу. Тем более что её мы и на самом деле с Кириллом Трофимовичем затеваем.

Сидящие за столов оглядели друг друга и согласно покивали.

— Договорились!

Череда черных правительственных лимузинов одна за другой выезжала из ворот дачи Косыгина. Копавшие в метрах ста канаву работяги провожали автомобили чересчур заинтересованными взглядами. Затем один из них достал небольшую рацию и кого-то по ней вызвал. Операция прикрытия, организованная ГРУ шла своим чередом. Они тщательно следили, чтобы «смежники» даже на километр не приблизились к охраняемой зоне.

Но больше всего работы было у радиотехников. Полной веры оставшейся от «девятки» охраны не было, потому тщательно прослушивались все радио и телефонные переговоры. И это дало результат — «крот» был тут же обнаружен, и через пару часов будет давать показания совсем не прокурору. Чистить контору начали загодя.

Глава 24 Подмосковье. Загорский район. Засекреченная база ГРУ. 11 июля 1973 года

Ракитин представлял генерала Ивашутина немного другим. Затем понял, что ошибался из-за мнения людей, с начальником ГРУ никогда не общавшимися. Да, человек он был скромный, себя не выпячивал. Но генеральский сан и связанное с ним барство проскальзывало сразу. Еще бы, столько лет быть на таком важном посту! И по сути, никто ему не указ. Так или иначе, но значительная должность оставила отпечаток на лице генерала и его поведении. Но с человеком из будущего Ивашутин вел себя подчеркнуто вежливо.

— Семен Степанович, чем так обусловлено ваша нарочито открытая неприязнь к КГБ? Пострадал во время репрессий кто-то из родственников?

«Понятно, мало ли кто был в репрессированных. Мелкая месть серого человечишки!»

— Пётр Иванович, давайте сразу договоримся — я личное с общей политикой не мешаю. И крови кого-то из будущих предателей не требовал. Но сейчас и здесь на кону судьба державы. Разве вам не приходилось жертвовать людьми во имя государственных интересов?

Начальник ГРУ помрачнел, его нос «уточкой» стал как будто больше. Сидевший чуть поодаль Мясников сделал Ракитину страшное лицо. Видимо, он сам никогда не мог позволить с начальством подобного разговора. Военная косточка всегда соблюдает пиетет перед вышестоящими. Так им вбивают в голову еще с училища. Непослушные и самовольные отсеиваются на первом этапе.

— Мне правильно доложили, для вас нет авторитетов.

— И преклонения перед кем-либо. Пётр Иванович, я же умер, попал в иное поле жизнедеятельности. Чем меня можно испугать?

Вот здесь у генерала в глазах промелькнула улыбка.

— Хорошо. Принимаю вашу позицию. Тем более что первыми же действиями в нашем времени вы себя неплохо зарекомендовали. Совершили преступление, завладели чужими средствами, подвергли опасности офицера ГРУ.

Семен не понял, издевается над ним генерал или нет, но натянуто усмехнулся и добавил: