Рождественская карусель

– Пожалуйте мыться!

Прежде чем Лия успела понять, что он задумал, Шон стащил с нее футболку.

– Ч-что вы делаете? – воскликнула она. У нее явно заплетался язык.

– Вы, кажется, хотели принять душ? Так вперед!

И, подхватив Лию на руки, Шон встал вместе с ней под горячие струи. Лия ахнула и прижалась к нему, крепко вцепившись ему в плечи. Шон зажмурился, стараясь справиться с нахлынувшими чувствами.

– Шон! – вскричала она. – Ваша одежда!

– Ничего, высохнет! – рявкнул он в ответ. Раздеваться Шон не собирался. Пусть он не может подавить своих желаний, своей естественной реакции на ее соблазнительную наготу, одежда поможет скрыть слабость.

– А теперь мы вас вымоем!

Свирепо отбросив с лица мокрые волосы, он потянулся за гелем для душа.

– Представьте, что я – ваш доктор или медсестра. Я ведь переодевал и обмывал вас эти три дня. Держитесь за меня, я постараюсь по возможности быстро разделаться со своей задачей. Идет?

Она неуверенно качнула головой с прилипшей к скуле прядью волос. Тонкие руки обвились вкруг его пояса.

– Да, Шон, – покорно пробормотала она. И эта покорность, столь несвойственная ей, зародила в нем подозрения.

– Лия!

Он приподнял ее голову за подбородок. Глаза ее были полузакрыты, по лицу блуждала слабая мечтательная улыбка.

– Все, что скажешь, Шон.

«Боже, помоги! – мысленно взмолился Шон. Снова зажмурившись, он боролся с терзающим тело желанием. – Тоже мне, доктор нашелся! Будь я врачом, меня давно лишили бы лицензии за неэтичное отношение к пациентке!».

Неужели он и в самом деле полагал, что ее нежное, теплое, нагое тело оставит его равнодушным? Или надеялся справиться с чувствами, возникающими от прикосновения мыльных рук к изящным изгибам?

Лия прижималась к нему с затуманенными от желания глазами, обнимала его и шептала:

– О, Шон, как хорошо! – И мурлыкала, словно довольная кошка: – Как хорошо! Как хорошо!

– Ну все, хватит! – прохрипел он, усилием воли захлопывая мысленную дверь перед толпой осаждающих мозг эротических образов.

Не обращая внимания ни на бешеное биение пульса, ни на боль неудовлетворенного желания, он резким движением выключил душ.

Не слушая возмущенных воплей, он вытащил ее из-под душа и завернул в огромное зеленое полотенце.

Сразу стало легче дышать, и сердце постепенно вернулось к обычному ритму. Хотя руки, надо сказать, еще тряслись.

Поддерживая ее за талию одной рукой, другой он вытер ей лицо маленьким полотенцем, а затем закрепил его у Лии на голове вроде тюрбана. В этот миг ресницы ее дрогнули; она медленно открыла глаза. Сердце его пропустило такт, когда он заметил, что зрачки ее по-прежнему расширены.

– Пойдем-ка в постель, пока ты еще держишься на ногах, – проворчал он.

– А ты со мной ляжешь?

Этот провокационный вопрос Лия сопроводила улыбкой, едва не лишившей Шона остатков самообладания. «Она не понимает, что говорит!» – поспешно напомнил он себе.

– Не глупи. Тебе нужно спать.

– Спать? – прошептала она, ткнувшись губами ему в щеку. – Я хочу спать с тобой!

– Лия, прекрати!

Он сильно встряхнул ее, желая хоть немного привести в чувство. Сонная улыбка Лии погасла, глаза удивленно раскрылись, и что-то сжало ему сердце.

– Прости, – пробормотала она. – Я… я, кажется, что-то не то говорю…

– Наденешь ночную рубашку, она уже высохла, – с намеренной сухостью произнес Шон. Он достал из гардероба рубашку и, не оборачиваясь, бросил ей.

Если и не наденет – не беда. Он ей помогать не собирается. И так держится из последних сил, а о том, чтобы выпутывать ее из полотенца и помогать ей облачиться в соблазнительную кружевную вещицу, в нынешнем его состоянии и думать не стоит.

– Я переоденусь в сухое и вернусь. Что ему было по-настоящему необходимо, – это еще раз принять душ. Ледяной. Холодная вода снаружи и изрядная порция виски внутрь. Но он опасался, что Лия услышит шум воды и снова отправится в ванную.

Поэтому Шон просто сбросил мокрую одежду, натянул кремовый шерстяной свитер и коричневые брюки. Одевался он не спеша, чтобы дать Лии время переодеться, и вновь появился в спальне минут через десять.

К большому его облегчению, Лия не только переоделась, но и легла. Она лежала под одеялом с закрытыми глазами, глубоко и ровно дыша.

– Лия! – позвал Шон тихонько, чтобы не разбудить ее, если она заснула.

Ответа не было. Шон перевел дух: наконец-то лекарство подействовало так, как ему и положено!

Она спала, свернувшись клубочком, словно маленькая девочка. Влажные волосы разметались по подушке. Не в силах сопротивляться нахлынувшему желанию, Шон приблизился и осторожно погладил ее по голове.

Ему вспомнилась прошлая ночь, когда в доме погас свет. Лия промерзла до костей, а согреть ее было нечем. Тогда Шон сбросил одежду и лег рядом. Она прижалась к нему невинно и доверчиво; так ребенок прижимается к отцу. Всю ночь он лежал без сна, прислушиваясь к ее дыханию…

Даже сейчас при этом воспоминании у него пересохло во рту.

Перед тем как уйти, он наклонился и запечатлел на мягкой, теплой щеке нежнейший из поцелуев.

– Спокойной ночи, любовь моя, прекрасных снов, – прошептал он. А затем вышел из спальни и бросился вниз по лестнице с такой скоростью, словно свора адских псов преследовала его по пятам.

Глава 9

На следующее утро Лия проснулась поздно. Зевнула, потянулась, словно довольная кошечка, и поймала себя на том, что улыбается во весь рот.

Болезнь и усталость растаяли, как дурной сон;

Лия чувствовала себя восхитительно здоровой и полной сил. Она села, спустила ноги с кровати, потянулась за одеждой…

И в этот миг ей ясно вспомнилась прошлая ночь. Настолько ясно, что Лия вскочила как ужаленная, прижав руки к пылающим щекам.

Что же она наделала? Шон был так добр, так заботлив! Пошел ей навстречу, помог ей вымыться, но при этом ни словом, ни движением не нарушил дистанцию между ними.

И как же она ему отплатила?