Рождественская сказка для взрослых

– Нет! Мы поедем к Деду Морозу! И ты прочитаешь стишок и получишь подарок, как хорошая и послушная девочка. А еще ты будешь улыбаться, и мы сделаем праздничные фотографии. Как у нормальных людей! – выпалил Константин.

Он уставился на дочь яростными зырками, не терпящими возражений, и Аполлония не стала возражать. Она оставалась хладнокровно спокойной и сдержанной. Выдержала тяжелый взгляд отца.

– Хорошо, папочка, – ответила Аполлония кротко.

Лена решительно встала перед Константином уперев руки с сжатыми кулаками в бока. Выражение глаз жены отрезвило Константина. Это был взгляд разъяренной волчицы, вставшей на защиту своего детеныша. Решив не связываться с женой, Константин развернулся и молча, не прощаясь, вышел из квартиры, хлопнув дверью.

5

Константин топтал свежий снег тяжелыми берцами с тракторной подошвой. Сейчас, после ссоры с дочерью, белый холодный пух вызывал в нем не радость, которая охватывает человека при встрече с первым снегом, а ненависть. В данную минуту Константин испытывал только отвращение и неприязнь ко всему белому и чистому. Он шел по нетронутой снежной полосе и нарочито втаптывал снежный покров в серый асфальт. Иногда пинал ногами наиболее живописные сугробы и красивые заснеженные кусты. Разрушенные, они теряли неповторимое зимнее обаяние.

– НА! Получай!

Иногда по несколько раз сильно подпрыгивал и жестко приземлялся сразу двумя ногами, нанося наиболее тяжкие раны белоснежной пороше.

– Вот тебе! Вот тебе!

На широком тротуаре разбегался и скользил, спотыкаясь и поскальзываясь, оставляя за собой рваные черные полосы, похожие на глубокие колеи, оставленные бешеным пьяным танкистом.

– Йоху! А так нравится?

Удовлетворенно оглядывался, лицезрел творение собственных черных подошв на белом холсте. И только удостоверившись, что на всем пути его следования природная милота рождественского утра безвозвратно испорчена, Константин немного успокоился.

Редкие встречные прохожие, завидев издалека озорную фигуру крепкого мужчины в форменной одежде, предпочитали сразу же перебежать на другую сторону улицы.

Учитывая, что сегодня он вышел из дому чуть раньше обычного, Константин не спеша, размеренным шагом подошел к колонии. На воротах крупными трафаретными буквами обозначалось: «Исправительная колония № 13», и большим красным шрифтом: «РЕЖИМНАЯ ТЕРРИТОРИЯ». Дернув за ручку металлической калитки, Константин оказался в небольшом проходном помещении вахты. За стеклом каморки дежурного сидел задремавший старичок, осужденный-бесконвойник Полуянов, в обязанности которого входило открывать-закрывать ворота и убирать прилегающую территорию. Дверь за спиной Константина хлопнула, и бесконвойник вскочил как подорванный.

– Здравствуйте, гражданин начальник! – выпалил бесконвойник.

Глаза осужденного испуганно моргали, рот ощерился в беззубой приветливой улыбке, фигура согнулась в угодническом полупоклоне. Битый временем старик боялся всех без исключения людей в погонах.

– Не спать, волчье племя! – рявкнул Константин и прошел через проходной коридор вахты в просторный двор колонии.

Справа от него располагались хозяйственные помещения, склады и гараж. Слева – два ведомственных двухэтажных дома со служебными квартирами для семейных сотрудников и двухэтажное административное здание учреждения. Сотрудники колоний работают как бы на два офиса. Один – непосредственно в зоне, среди осужденных, а другой – за колючей проволокой, среди свободных людей. За зоной находятся штаб, актовый зал, столовая для сотрудников, канцелярия и спецчасть с секретными документами, кабинеты начальства и оперсостава, комнаты хранения оружия и кое-что другое. Кабинеты и помещения в самой зоне существуют как бы с оговоркой. Типа здания посольства во вражеской стране. В них можно весьма комфортно разместиться, работать и даже ночевать при суточном дежурстве, но в случае бунта их, возможно, придется покинуть. Тогда ничего из находящегося в данных помещениях не должно быть использовано врагом против вас.

Указанные здания размещались с трех сторон широкого квадратного плаца. С четвертой, фронтальной, стороны высились стены, увенчанные спиралями колючей проволоки и прожекторами. Окна зданий, встроенные в стену, и главный контрольно-пропускной пункт зарешечены толстыми железными прутьями, а где-то закрыты металлическими жалюзи. По центру стены в главном трехэтажном КПП – огромные раздвижные металлические ворота с примитивными противотаранными устройствами, а также небольшая лестница с глухой железной дверью в конце. Видимая простота металлических ворот и дверей вызывала неуместные мысли о легкости преодоления данных препятствий. Так же, как и видимая серость щербатого бетонного забора, совсем не похожего на крепостную стену.

Однако попытавшийся преодолеть столь, казалось бы, уязвимые преграды столкнулся бы с четырьмя рубежами инженерно-технических заграждений, построенных по принципу шлюза. Дверь перед тобой никогда не откроется, пока не закроется дверь за твоей спиной. А вот оказаться между двумя закрытыми дверями можно легко. И тогда некуда мышке деваться.

Поистине гениальный изобретатель придумал шлюз, но вряд ли он понимал, какой философский смысл оказался вложен в простой переход из одного физического состояния в другое. Пока ты не простишься со старым, двери нового не откроются. А если в этот момент окажешься во власти врагов, то они могут поместить тебя в безвременье.

Сотрудники ФСИН излишней эмоциональностью и склонностью к философствованию не страдают. Для них переход между мирами – это ежедневная рутина, порой по нескольку раз за день. Из мира свободы – в мир рабов. Из мира вонючих черных телогреек – в мир изысканных дамских духов и воздушных платьев.

Направо и налево, куда хватало взгляда, тянулась бетонная стена с колючей проволокой. Конца и края видно не было, лента стены скрывалась за другими зданиями, но Константин точно знал, что на концах забора стоят сторожевые вышки с часовыми. И у часовых в руках надежные автоматы Калашникова с тридцатью боевыми патронами. Он всегда помнил об этом. Это обстоятельство подспудно вселяло уверенность, особенно тогда, когда он, как положено, входил в зону без оружия. Дежурная смена пользовалась резиновыми палками, перцовыми баллончиками и наручниками. Опера старались обходиться умом и словом, чаще совсем даже не добрым. Иногда крепкой рукой. И только в крайних случаях спецсредствами. Однажды он оказался один перед двумя сотнями возмущенных зэков и сумел их утихомирить, но даже тогда где-то в глубине подсознания он помнил о часовых на вышках. И тяжелых маслянистых патронах с остроносой пулей и красным ободком, в надежде на освобождение выглядывающих друг за дружкой из узкого окошка снаряженного магазина. Будучи курсантом, он сам зарядил бесчисленное количество патронов в караулах и на стрельбах, поэтому мысленно и тактильно представлял эту картину в мельчайших подробностях. Патроны годами живут в ожидании полета в тесных коробках и масляных цинках. Мечтают попасть в магазин, ведь это уже так близко к цели, совсем рядом со стволом. А когда наконец получают свободу, то взрываются от радости и оглашают окрестности победным криком. ТА! – первый пошел. ТА-ТА-ТА! – следом дружная компания.

Константин даже остановился посреди плаца от удовольствия при внезапном воспоминании. Он ясно увидел себя на стрельбище. Брезентовая плащ-палатка расстелена на земле, рядом вскрытый цинк с патронами и АКМ. Константин участвовал в обеспечении больших стрельб, и по окончании прапорщик выдал оставшийся цинк особо отличившимся курсантам. Каждый набирал патроны пригоршнями, самостоятельно снаряжал магазины и стрелял сколько душе угодно на пустынном стрельбище. Умелыми движениями он вдавливал большим пальцем патроны в магазин до легкого щелчка, так каждый патрон нажимал на собрата и прогибал пружину до полной зарядки. Затем, защелкнув магазин, Константин взял автомат на изготовку и прицелился в ростовую мишень. Черный силуэт человека. Навел мушку по центру. Затаил дыхание. Плавно нажал на спуск. ТА! – одиночный выстрел. ТА-ТА! – короткая очередь. Он видел, как в черном силуэте появлялись маленькие белесые дырочки, а за мишенью пули, пробившие бумагу и фанеру насквозь, взрыхляли фонтанчики пыльной земли. Он любил стрелять и умел хорошо это делать. ТА-ТА-ТА-ТА – волшебной музыкой прокатились приятные воспоминания.

Оглядевшись, Константин внезапно заметил, что плац абсолютно лишен снежного покрова. Везде, куда бросал взгляд, на территории ИК № 13 снега не было. Вся эта белая мутотень осталась за воротами учреждения. Здесь царил режим и порядок. На твердых ногах, уверенной походкой Константин направился к главному КПП. Он ощущал себя великолепно, улыбнулся и промолвил от избытка чувств:

– Ну как же хорошо!

Забежав по лестнице, он позвонил в звонок, и глухая металлическая дверь отворилась с громким жужжанием электрического замка. Константин зашел в тамбур КПП и захлопнул за собой тяжелую дверь. Перед ним находился второй рубеж в виде прочной решетчатой стены с калиткой, сваренной из толстых железных прутов. Красные плакаты предупреждали: «Проход через КПП не более трех человек» и «Внимание! Необходимо сдать на КПП оружие, средства мобильной связи, фото-, аудио- и видеозаписывающую аппаратуру». Сквозь железные прутья прямо и чуть правее виднелось зарешеченное стекло дежурного по КПП. Самого дежурного видно не было, только падающий из окна электрический свет, но Константин точно знал, что дежурный его прекрасно видит через специальное зеркало и на мониторе системы видеонаблюдения. Константин взялся рукой за прут калитки и легонько дернул, закрытый затвор чуть клацнул, и дежурный нажал на кнопку электрического замка. Раздалось привычное жужжание, и Константин открыл и закрыл за собой тяжелую скрипучую дверь. Оказавшись перед окном дежурной по КПП, он широко улыбнулся знакомой девушке – сержанту ФСИН:

– Доброе утро, Людочка!

– Доброе утро, Константин, – улыбнулась она в ответ.

Далее произошел привычный ритуал. Константин отдал служебное удостоверение и мобильный телефон, а взамен услышал номер ячейки, который нужно было назвать при выходе. Тогда дежурный возьмет удостоверение и проверит личность сотрудника, прежде чем позволит ему покинуть учреждение. Нехитрая процедура исключала выход нежелательного лица по чужим документам. Поочередно зажужжали еще одна решетчатая дверь и еще одна глухая железная, и Константин оказался в зоне. Вдохнув знакомый специфический запах, опер сбежал по ступенькам крыльца и оказался перед забором из железных прутьев и колючей проволоки. Нажал звонок, услышал привычное жужжание, калитка распахнулась, затем захлопнул ее за собой с металлическим лязгом. Вот теперь он точно в зоне.