Рождество в Фогвуде

Спала я крепко и проснулась с радостным чувством, что, наконец-то, наши скитания закончились, и мы вернулись домой. За окном серело позднее зимнее утро, а рядом сном праведника спал Джеймс. От него исходило приятное тепло, и я какое-то время с удовольствием смотрела на его лицо. Этот месяц на раскопках не прошёл для него даром, он слегка осунулся, и его светлая кожа покрылась густым загаром, от чего он снова выглядел красивым и немного капризным мальчиком. Я вспомнила, какое впечатление произвела на общество наша скорая свадьба, и доходившие до нас слухи о пари, которые заключались о том, когда мы объявим о разводе. Но Джеймс только небрежно пожимал плечами, говорил, что эти люди ничего о нас не знают, и был совершенно уверен в прочности нашего брака.

Три месяца мы провели в нашем несколько затянувшемся свадебном путешествии, с интересом наблюдая друг за другом, потихоньку притираясь, ища компромиссы и общие интересы. Даже сам этот процесс казался нам увлекательным, и мы с удовольствием обсуждали наши успехи и неудачи на этом поприще, о чём-то в очередной раз договариваясь.

Как ни странно, но именно эти раскопки среди песка и удушающей жары оказались для меня самым интересным и приятным. Путешествие по Европе было куда более серьёзным испытанием. В шикарных ресторанах мне всегда приходилось следить за своими манерами, в казино было скучно, дорогие магазины быстро утомляли и вызывали недоумение количеством нулей на ценниках. Поэтому идиллические прогулки взявшись за руки, интересные экскурсии, когда Джеймс просто блистал своей эрудицией и остроумием, слишком часто сменялись его ворчанием и насмешками, которые далеко не всегда казались мне безобидными.

Зато оказавшись вместе с ним в пустыне среди запылённых археологов и рабочих-арабов, слыша изо дня в день научные споры и обсуждения новых находок, разглядывая полустёршиеся рисунки на выщербленных стенах гробницы, я вдруг ощутила себя в своём мире. Здесь никто не следил за тем, как я накрашена, и подходит ли мой парфюм к цвету платья, здесь можно было задавать самые наивные вопросы и получить в ответ подробный и эмоциональный рассказ о событиях прошлого. Мне нравилось вместе с мужем ползать по узким тёмным переходам и держать лампу под определённым углом, когда он снимал на камеру барельефы. Он научил меня делать с них кальку, показал, как очищают от наслоений времени осколки керамики. И мне нравилось каждый вечер стирать в лохани его просолённые от пота рубашки и готовить ему какао, чтоб поставить на стол рядом с доской, на которой он как пазл собирал из мелких осколков надпись из красивых иероглифов, среди которых мне больше всего нравился сокол с поднятым крылом. Я чувствовала себя нужной, и мне было интересно, и даже лишения жизни в пустыне казались мне не такой большой ценой за это счастье. Поэтому я и заартачилась, когда он пожелал отправить меня в отель. Именно в тот день я и поняла, как сильно мы оба устали от этой напряжённой работы. Я рыдала навзрыд. Он рычал и ругался. И оба мы понимали, что причина этого – любовь. Просто каждый в этот момент понимал её и свой долг по-своему. Я хотела заботиться о нём, он – обо мне. И мне пришлось уступить.

Теперь это всё вызывало у меня улыбку. Тем более что те переживания заслонили две недели на берегу прекрасного моря, в сказочно красивом отеле, где за нами ухаживали, как за одалисками восточного сераля, стремясь исполнить любое желание. И наши души и тела расслаблялись, проблемы и тревоги таяли, раздражение смывал ласковый прибой. И вот мы снова вернулись домой, загорелые, счастливые и также бесконечно влюблённые друг в друга.

Джеймс что-то пробормотал во сне и перевернулся на другой бок. Я поцеловала его плечо и выбралась из постели. Спустившись вниз, я застала в холле с колоннами Дэбби, надевавшую перед зеркалом свою белую шапочку. Рядом стоял Том, натягивая перчатки.

– Мы едем домой, – проговорила она. – Вас будить не стали. Джейми с Кристофером просидели у камина до трёх ночи. Однако постарайтесь приехать к ленчу. Тогда успеете помешать пудинг, это приносит удачу.

– Да, я слышала. И в него кладут монетку. Кому она достанется, будет счастлив в новом году.

– Туда много чего кладут, – пожала плечами она. – Поэтому нужно беречь зубы.

На ходу чмокнув меня в щёку, она направилась к дверям. Том последовал за ней.

Я разбудила Джеймса в одиннадцать, объяснив своё странное поведение желанием обязательно помешать рождественский пудинг.

– Чего хочет женщина, того хочет Бог… – пробормотал он и, подняв руку, посмотрел на часы. – Какая рань…

– В Египте ты вставал в пять часов утра, – напомнила я.

– То была другая инкарнация, детка, и в ней я был рабом… А сейчас я… кто?

– Вставайте, принц, вас ждут великие дела!

– Сойдёт, – после некоторого раздумья кивнул он. – Я в душ. Скажи Уолтеру, пусть принесёт омлет с беконом, тосты, сыр и большую кружку Эрл Грея.

Он откинул одеяло, приподнялся и потряс головой. Я подумала, что они с Кристофером наверняка допили ту бутылку виски, которую после обеда откупорил Оскар.

– Мы приедем в Фогвуд как раз к ленчу, – заметила я.

– Хорошо, – кивнул он. – Пусть ещё принесут тушёную фасоль и кусок ростбифа, если от него что-то осталось.

– Я распоряжусь, мой принц, – улыбнулась я и, выходя из комнаты, добавила: – Не забудь побриться. Ты похож на ежа.

Обернувшись, я увидела, как он снова рухнул на кровать.

Через два часа мы всё-таки добрались до Фогвуда, и моё сердце радостно затрепетало при виде серого силуэта замка, вонзавшегося в небо своими остроконечными башнями. Резной балдахин подъезда был украшен к рождеству пышными гирляндами из еловых ветвей, перевитых красными лентами, а на дверях виднелся большой венок с золотыми колокольчиками.

– Дом, милый дом… – пробормотал Джеймс, улыбнувшись, когда автомобиль затормозил у лестницы, по которой уже спускался стройный белокурый юноша в ливрее.

– Добрый день, сэр, мэм! – радостно улыбнулся он.

– Джейк, мальчик мой! – воскликнул Джеймс, выбравшись из салона автомобиля. – Что ты здесь делаешь, да ещё в ливрее! Разве так студенты должны проводить рождественские каникулы?

– Все мои друзья разъехались по домам, отмечать Рождество с семьями, – пояснил Джейк, открыв с моей стороны дверцу машины. – А я приехал к отцу, да и другого дома, кроме вашего, у меня нет. Но не могу же я сидеть на кухне, если в доме не хватает слуг.

– Ну, да… Только не с твоим отцом, – усмехнулся Джеймс и начал подниматься по лестнице.

Джейк достал из багажника наши вещи и проворно опередил Джеймса, чтоб открыть перед ним дверь.

– Честно говоря, сэр, я к тому же надеюсь подзаработать, – добавил юноша. – Мы с друзьями решили летом слетать на Ибицу. Но отец сказал, что даст мне только на дорогу…

– Правда? – Джеймс обернулся к нему и спросил: – Интересно, куда он девает деньги?

В это время в конце большого холла уже появился дворецкий Спенсер, и, конечно, он услышал последние фразы этого разговора. Я знаком показала назад, Джеймс обернулся и, увидев его, рассмеялся.

– Простите, Спенсер, это не моё дело.

– Я откладываю на старость, сэр, – величественно пояснил тот. – Я рад снова видеть вас дома, и вас, миссис Лара.

– На старость? – переспросил мой супруг. – Если вы проработаете у нас достаточно долго, а к тому всё идёт, то ваша старость будет обеспечена в любом случае.

– Всё, что после меня останется, всё равно получит мой сын, – серьёзно разъяснил Спенсер. – Но к тому времени я смогу быть уверен, что он достоин своего наследства.

– Сурово, – заметил Джеймс и, посмотрев на Джейка, веско добавил: – но справедливо.

Тот рассмеялся счастливым мальчишеским смехом.

– Я действительно рад, что вы вернулись, сэр! И мэм! Вас тут очень не хватало.

– Отнеси вещи в гардеробную мистера Джеймса, – строго проговорил Спенсер, и Джейк поспешил дальше. – Вы зря балуете его, сэр, – заметил он. – Этого парня нужно держать в строгости.

– Жизнь итак была слишком строга к нему, Спенсер. Но я не собираюсь вмешиваться в ваш воспитательный процесс.