Рожок зовет Богатыря
Шрифт:
— Ну что ж, раз обязан — выполняй, — ответил объездчик. — Но откуда ж снимать будешь? В коридоры мы вас пустить не можем — зверя пугать будете. К станку — тем более. Придется там, у ворот, ждать, когда он уже без рогов к вам выскочит.
— Но, папа, — возразил Толя, — что же тут интересного? Мне же надо — как он в станке будет!
— А если незаметно одну дощечку отодвинуть, — сказал Сережа, — ив щелку снять?
— Ну, не знаю, — нетерпеливо ответил объездчик. — Идите к Илье Назарычу. Если пустит — так снимайте. Только не мешайте работе.
— Пошли!
Толя победоносно оглянулся
— Илья Назарыч шуганет, пожалуй, — с сомнением сказал Сережа.
— А он кто? — живо спросила Светлана.
— Наш ветврач. Он операцию делает — рога срезает. Сердитый в это время — лучше не подходи!
— Идите за мной и ничего не бойтесь! — возразил Толя. — Я вам говорю — идите за мной!
Светлана по характеру была независимым человеком и слегка даже упряма в своей независимости. Но тут она присмирела.
«Ох, и смелый же Анатолий!»
Ребята прошли через маленький двор — открылок, прошли через выбеленный известкой коридор. Дальше оказалось какое-то помещение с деревянным полом, с крышей. Светлана успела разглядеть умывальник в углу, шкафчик на стене с открытой дверцей. На скамейке у стола сидел кто-то в белом халате, перед ним лежала тетрадь. Несколько человек стояли около узкого выхода из этого помещения, и они все тоже были в белых халатах. Молодой рабочий — тоже в халате — протирал какой-то жидкостью деревянные стенки то ли мостика, то ли станка какого, и по всему помещению разносился острый запах дезинфекции.
Коренастый седой человек с низко нависшими угрюмыми бровями только что кончил мыть руки и сейчас тщательно вытирал их чистым полотенцем. Повесив полотенце, он отдал какое-то распоряжение и тут увидел ребят.
— Это что за явление такое? — сказал он, сердито подняв тяжелые брови.
Светлана отступила за Сережино плечо. А Толя поправил ремешок фотоаппарата и, приподняв подбородок, решительно шагнул вперед.
— Мне надо срезку сфотографировать, Илья Назарыч! — сказал он. — Пионерское задание.
— Еще новости! Шатаются куда не следует, — закричал Илья Назарыч, — без халатов, без разрешения! Пошли вон отсюда немедленно!
— Илья Назарыч, олень идет, — негромко напомнил его помощник, худощавый молодой рабочий с резиновым жгутом в руках.
Илья Назарыч сверкнул на ребят глазами:
— В сторону! Тихо стоять. Кто снимать будет — вперед. Остальные — к стенке, в угол, чтоб не дышали!
Светлана сразу забилась в угол, туда, где висел на стене шкафчик. Из-за полуоткрытой дверцы неясно блеснули какие-то инструменты и пузырьки. А ребята замешкались.
— Хочешь поснимать? — торопливо спросил Толя.
Сергей покраснел от радости:
— А то нет? Только не испортить бы...
— Не испортишь. — Толя сдернул с плеча фотоаппарат и сунул Сереже: — На.
И поспешно отошел к Светлане.
И было пора — в помещение уже входил олень. Деревянный щит двигался сзади и осторожно подгонял его к станку.
Увидев людей, олень всхрапнул, вскинул голову и метнулся в пролет, к тому мостику, из-за которого виден был солнечный зеленый двор. Олень ринулся между широкими деревянными крыльями мостика... и вдруг эти крылья мгновенно поднялись,
зажали оленя, а настил мостика утонул, ушел из-под ног.В ту же минуту помощник Ильи Назарыча вскочил на спину перепуганному оленю, схватил его за рогатую голову, придержал ее, чтобы олень не повредил себе пантов. Рабочие быстро притянули голову пантача двумя ремнями к станку. Помощник накинул на панты резиновый жгут. Подошел Илья Назарыч, быстро очистил и протер спиртом шейки пантов и тут же отпилил острой пилкой оленю рога — сначала один рог, потом другой.
Кровь тугой струей брызнула вверх и залила шею и пеструю спину оленя.
Светлана охнула, сжала руки... А олень, освободившийся от тисков, одним прыжком выскочил из станка и скрылся во дворе.
Человек, сидевший у стола, принял нежные, светлые, залитые кровью панты, прицепил к ним бирку... Илья Назарыч пошел мыть руки. Рабочий начал снова протирать станок... Все произошло в несколько минут.
Толя подскочил к Сереже:
— Ну как? Снял?
Светлана ошеломленно глядела на всех. Будто ничего не случилось! Будто не бился сейчас в этом противном станке бедный олень! Как он боялся, как у него беспомощно болтались ноги, когда из-под них ушел настил! Светлана видела его глаза — большие, лиловые, полные ужаса и недоумения...
— Не буду! Не хочу! — крикнула она. И, быстро повернувшись, торопливо зашагала прочь от панторезного станка.
— А никто и не приглашал, между прочим... — донеслись ей вслед Толины слова. — Чудачка! Думает, что им больно!
Но Светлана только тряхнула головой, словно отгоняя муху.
— Не хочу, не хочу, не буду! — повторяла она, чуть не плача. — Нашли тоже что фотографировать!.. Нашли тоже! А то разве не больно?
3
Светлана, взволнованная, почти бежала по дорожке. Дорожку пересекал ручей. У самого ручья стоял небольшой низкий сарай. Ворота его были широко открыты, а из этих ворот клубился густой пар. Что там такое? Банька такая маленькая, что ли, стоит здесь, у ручья?
Но тут Светлану обступила высокая трава, по виду очень знакомая, с маленькими листьями и жесткими головками. Неужели это тимофеевка? Да, это тимофеевка, только ростом чуть не в два метра. А это колокольчики, простые полевые колокольчики, только они Светлане выше головы... А под кустами у ручья те самые желтые цветы, которые она видела издали. Да это лилии! Настоящие желтые и оранжевые лилии, которые сажают в садах и выращивают на окнах. А здесь они прямо под кустами растут, в траве, их можно рвать. И как же их много!
И снова Светлану охватило сладкое и взволнованное чувство какой-то сказочной нереальности места, в которое она попала. Она вдруг почувствовала себя совсем маленькой — это потому, что вокруг уж очень высокие поднимались деревья, неправдоподобно большая росла трава, невиданно крупные цвели цветы...
«Соберу гербарий, — тут же решила Светлана. — В школе скажут: «Это ты в саду нарвала!» А я только засмеюсь. В саду! Тут везде сад. И никто его не сажал, сам собой вырос!»
Светлана хотела нарвать желтых лилий, но вспомнила, что такой букет уже стоит у них на комоде.