Рожок зовет Богатыря

Ночь в безмолвном и торжественном празднестве протекала над тайгой. Луна поднялась на середину неба. Еще гуще засеребрилась трава, еще ярче забелели ночные цветы, еще веселей заиграли зеленые огни светляков... Даже шорохи и шелесты затихли в чащобе.

Антон начал дремать. Он хорошо помнил, что засыпать нельзя, но голова его против воли клонилась на грудь, тяжелая, как арбуз. Он протирал глаза, не давал им закрываться, но глаза все-таки закрывались.

В какую-то из этих мучительных минут в сознание Антона вошло, что он слышит шум. Он встряхнул головой, очнулся. Да, где-то далеко в тайге появился шум. Шум этот нарастал, приближался — будто по лесу шла буря, хотя ни одна Ветка на деревьях не шевелилась.

— Сергей, — тихо позвал Антон, — «пятнадцать человек на сундук мертвеца»...

Сергей вскочил. Сон его мигом пропал.

— Слышишь, Сергей?

— Слышу.

Еще помолчали, послушали. Шум надвигался с угрожающей быстротой, хрустели и трещали сучья, слышался мелкий, частый топот, словно какое-то большое стадо мчалось сквозь лес. Скоро стало слышно хрюканье, повизгиванье, отрывистый яростный храп.

— Кабаны! — догадался Сережа. — Ребята, вставайте! Кабаны на нас идут!..

Все опять вскочили.

— Они кусаются? — закричала Светлана. — Скажи, они кусаются?

— Они не укусят, они сожрут! — крикнул ей в ответ Толя.

Антон схватил горящую ветку из костра:

— Я им в рыло!

— Надо шуметь, — сказал Сережа. — Ребята, скорей шумите! Их испугать надо. А то не заметят нас, растопчут...

Рев и визг слышались уже отчетливо. Вдруг словно заколебалась земля, закачался густой подлесок, зашатались молодые деревца, и из чаши вырвалось на поляну целое стадо диких свинги. Черные, косматые, они бежали плотной массой, терлись боками, жались друг к другу. Хряки огрызались, поросята визжали... И все это неслось вперед, будто спасаясь от какой-то беды.

Сережа схватил котелок и принялся изо всех сил барабанить в него ножом. Девочки, как и Антон, схватили горящие ветки и, крича, размахивали ими. Они кричали и визжали сколько хватило сил.

Старый кабан-вожак услышал ребячьи сигналы. Задрав клыкастую морду, он приостановился. И все стадо приостановилось. Вожак принюхался, навострив уши, послушал, как стучат и кричат ребята, и вдруг ринулся в сторону. И все стадо ринулось за ним. Кабаны скрылись так же быстро, как и появились. Снова закачался подлесок, подломилось несколько молодых деревьев, и шум все глубже и глубже стал уходить в тайгу.

Ребята пришли в себя не сразу. Уже давно стихло в лесу, а Антон все еще кричал и махал горящей веткой. Катя подошла к нему, отобрала ветку и велела замолчать:

— Убежали уже, ушли.

— А это я им горошку на дорожку!

Тут Светлана неожиданно залилась слезами. Все с тревогой окружили ее. Она уткнулась лицом в Катино плечо, прижалась к ней и плакала, вся дрожа.

— Что ты?

— Что с тобой?

— Я боюсь, боюсь! — рыдала Светлана, все крепче прижимаясь к Кате. — Ой, какие страшные! Они бы нас съесть могли!

— Да ведь их нету давно! — утешала ее Катя. — Они же убежали. И не съели нас. И не растоптали. Ну, погляди-ка, вот мы, все живые! И ты живая!

— А где ж у нас Анатолий? — испугался Сережа и начал оглядываться по сторонам. — Толя! Ау!

— Тольян, где ты, ау! — закричал Антон. — «Пятнадцать человек и бутылка рому!..»

Катя хлопнула его по спине:

— Может, что случилось, а ты дурачишься!.. Толя! Ау!

— Я здесь, — отозвался Толя с березы. Оказалось, что он во время этого переполоха вскарабкался на большую березу и сидел там на толстой ветке, прижавшись к стволу. Он старался слезть оттуда незаметно, но не успел, да и не знал теперь, как это его занесло так высоко и как ему теперь очутиться на земле. Ребята окружили дерево.

— Ого! — удивился Антон. — Здорово взобрался!

— Ну что ж, слезай, — сказал Сережа, а потом вдруг отвернулся и пошел к костру. — А если хочешь, там сиди.

Девочки, все еще крепко держась друг за дружку, молча пошли за Сережей.

— Вот ловкий, а? — продолжал восторгаться Антон. — Ну что ж ты, давай съезжай по стволу. А то, хочешь, раскачайся на руках и прыгни. Тут ничего, тут мох...

— Без тебя слезу. Когда захочу... — ответил Толя.

— А хочешь, я тебе спину подставлю?

— Уйди, пожалуйста! Если сумел влезть, то и слезть сумею. Ты ведь меня не подсаживал?

Толя кое-как слез с березы. И руки, и колени, и штаны — все было у него белое, точно в муке или в известке. Кора березы, стоящей в глухом лесу, сильно пачкает в это время года.

— У! — засмеялся Антон. — Вымазался весь!

Толя кое-как вытер руки, отряхнул штаны и молча подошел к костру.

Ребята снова уселись у огня. Сон исчез. Заговорили про кабанов, про то, как они бежали, как визжали и кто что в это время подумал...

— А все-таки это, ребята, неспроста, — сказал Сережа. — Чего это кабаны ночью побежали?

— Захотели и побежали, — сказал Антон.

— Они никогда не хотят ночью бегать, — возразил Толя. — А тут вдруг «захотели и побежали»!

— Кабаны ночью спят, — сказал Сережа так, словно и не слышал Толю. — Они никогда не ходят по тайге ночью. Видно, кто-то их напугал.

— А кто? — прошептала Светлана.

— Не бурундук же! — улыбнулся Толя. Но его опять будто не слыхали.

— Какой-нибудь большой зверь напугал, — ответил Сережа. — Тигр, наверно... Тигр свинину любит.

— Тигр! — охнула Светлана.

А Катя прошептала, оглядываясь на тайгу:

— Значит, он тоже по их следам идет?

— Может быть, идет, — ответил неохотно Сережа и сразу подложил целую охапку сухих сучьев в костер.

Пламя пригнулось, заметалось, поползло по сучкам и разом поднялось большими белыми языками, далеко осветив долину.

— Ложитесь, ребята, еще поспите, — предложил Антон. — Не будут же кабаны... эта... каждую минуту бегать!

— Товарищи, пусть Антон поспит, — сказала Катя, — он ведь дежурил.

— Да и все еще могут поспать, — согласился Сережа, — зари еще не видно.

— Ложитесь! — сказал Толя. — Я дежурю.

— Нет, ты не дежуришь, — ответил ему Сережа.— Дежурить буду я. Потом Катя. Потом Светлана.

— А я?

— А ты нет.

— Почему? — Толя возмущенно хлопнул веткой по земле.

— Потому что мы тебе не доверяем.

Толя вскочил:

— Что? Повтори!

— Разве ты глухой?

— Да, да! Мы тебе не доверяем! — закричала Светлана. — Ты убежишь да на дерево залезешь!