Розовая устрица
Шрифт:
– Какой вариант предпочла бы ты? – зачем-то спросила я.
– Тот, который случился.
– Тогда я спокойна. Предлагаю пойти на тот деревянный пирс и отметить нашу встречу! – повертела золотой бутылкой в руке.
– Не жалко? Может лучше оставить его на особый случай?
– По-твоему этот случай недостаточно особый? Встретиться в караоке-баре в отдаленном малоизвестном месте за десятки километров до ближайшего города? Нет, лично я требую официально признать этот случай особым! – театрально заявила я.
– Официально признаю! – расхохоталась Кира.
Мы прошли на причал, подсвечивая себе дорогу фонариками в смартфонах. В этом уединенном месте не было
Кира вызвалась открыть шампанское, клятвенно пообещав не выбить мне пробкой глаз, и я ей доверилась. Негромкий хлопок оповестил об успешном завершении этой непростой миссии.
– Первый глоток твой, Лия, как покорительницы сердца какого-то богача, умеющего делать тактичные и шикарные комплименты, – блондинка протянула мне бутылку, и я только сейчас поняла, что не догадалась взять хотя бы стаканчики.
– Только вот не хватает таких же шикарных бокалов, – озвучила свою мысль.
– Брось, это уже лишнее. Когда еще доведется пить Cristal из горла с босыми ногами на краю ночного пирса? Такая непозволительная свободолюбивая роскошь случается нечасто. Так что насладить моментом.
– С этой точки зрения, бокалы, действительно, не нужны, – согласилась я и поднесла бутылку к губам, ощущая тонкий аромат розовых лепестков и свежих кислых цитрусов.
Сделав несколько глотков, насладилась приятным ягодным послевкусием и минеральной свежестью от шалящих во рту пузырьков. Шампанское действительно оказалось достойным, оно чудесно дополняло солоноватый морской ветерок и водянистые солено-жасминовые ноты парфюма Киры, о чём я поспешила её уведомить. После сангрии даже небольшое количество более крепкого алкоголя ложилось на благодатную почву и волнующе кружило голову.
– А мне понравились твои духи. Такой сочный бергамот и розовый перец с виноградной терпкостью, тоже, кстати, под стать шампанскому. Так что этим вечером идеально всё, – мягко и тихо пролепетала Кира, пристально смотря на меня.
Было достаточно темно, чтобы наши взгляды и разговоры стали довольно откровенными. Запахи, слова и силуэты ощущались остро и притягательно. Тонкий серп молодого месяца, выплывший из-за черной линии горизонта, никак не мешал интимной уединённой обстановке, а лишь скромно её украшал.
Смешные и яркие воспоминания из нашего совместного детства постепенно сменились разговорами о юношестве, о тех моментах, когда невинность в наших головах и телах трансформировалась в нечто новое и важное. Многое не нужно было озвучивать вслух, мы молчаливо помнили об этом, берегли и, возможно, стыдились. Мы всегда неприкрыто ревновали друг друга к подружкам, а потом и к любовникам. Объяснить эти чувства трудно и по сей день. Я помнила, как Кира рассказала мне, что больше не девочка, что прошлой ночью она поддалась любопытству, эротическому желанию и настойчивым ласкам своего взрослого парня. Вспыхнувшая во мне ярость и обида быстро улетучились, когда оказалось, что приятного в этом процессе было мало и что мужчины не особо заботятся о переживаниях девушки, когда у него стоит. Свой познавательный монолог Кира закончила тем, что не позволит мне испытать подобный глупый и болезненный опыт. Тогда я не особо поняла истинный смысл её заявления, но прочувствовала его на себе через год.
В разгар лета её родители уехали на юг, и мы много времени проводили в её доме, гуляли допоздна, пили легкое вино, пекли пироги
из свежих фруктов, и спали в одной широкой родительской кровати. В том возрасте у нас, конечно, были некоторые отношения с противоположным полом, но они никогда не могли заменить нам тепло, заботу, понимание и привязанность друг к другу. В такую вот летнюю ночь, когда наша жажда нежности и любви захлебнулась в буре юношеских гормонов, мы не могли больше сдерживать свои чувства и стремления.У меня не было первого мужчины – у меня была первая женщина, так уж вышло. Я никогда об этом не жалела и, как мне думается, это никак не повлияло на мою ориентацию. Кира всегда была единственной женщиной, к которой меня тянуло, и которая меня возбуждала. Была ли я такой же единственной для неё? В период нашей тесной дружбы, вероятно, была, а сейчас я практически ничего о ней не знала и не особо стремилась расспрашивать. Слишком прекрасна была эта летняя ночь для лишних разговоров.
Мы лежали на прогретых за день досках причала и любовались звездами, вспоминая наши собственные созвездия, выдуманные неукротимой детской фантазией много лет назад. Рядом стояла допитая бутылка шампанского.
– Ли, – назвала меня Кира забытым сокращенным именем, которое когда-то мне очень нравилось.
– Что? – отозвалась я.
– Можно тебе кое в чем признаться? – робко спросила девушка.
– Если ты об этом не пожалеешь на трезвую голову, то можно, – спокойно ответила я, а у самой кровь запульсировала в висках.
– Не так давно один человек задал мне интересный вопрос: если бы мне пришлось полностью потерять память, но осталось всего лишь одно воспоминание, каким бы оно было? Я, конечно, ответила какую-то тщательно продуманную версию, но первое воспоминание, которое вспыхнуло в моей памяти, было связана с тобой, и я никак не могла его озвучить. А вспомнила я, как мы, будучи еще, по сути, детьми, пробрались в заброшенный соседский двор и там учились целоваться. Была весна, сладко пахла цветущая сирень, а у тебя был вкус моего любимого чупа-чупса с колой. Кажется, тогда я была абсолютно счастлива, – Кира приподнялась и нависла надо мной, непонимающей, как реагировать на такое откровение. – Ты – моя Ли, моё лучшее воспоминание, и сейчас я понимаю, что ты всегда останешься такой, словно не было этих долгих лет без тебя, словно мы не повзрослели.
– Что ты делаешь? – деликатно и томно поинтересовалась я, пока блондинка гладила мои волосы и наклонялась всё ниже.
Та пропасть между нами, пустые долгие дни взрослой жизни остались где-то за пределами этого места. Нас немилосердно тянуло поддаться этому блаженному наваждению.
– Хороших воспоминаний не бывает много, – усмехнулась Кира, и её горячие пухлые губы прикоснулись к моим.
Звонок моего мобильного бесцеремонно пробился сквозь сладкое марево, и я распахнула глаза, отстраняясь от девушки, возвращаясь в пресную реальность. Вместе с тем нахлынуло скорое осознание произошедшего, наполнившее моё тело нервной дрожью. Я поспешила ответить Максу и пообещала быть в номере через пять минут.
– Уже поздно, Кира. Меня ждут.
– Да, – согласилась погрустневшая девушка и принялась обуваться, – нам пора…в эту жизнь.
Мы вернулись на набережную, чувствуя себя неловко и растерянно.
Попрощались скомкано и отчужденно, не решившись спросить номер телефона или адрес мини-отеля, не оставив друг другу ни одной зацепки или надежды на возможное продолжение нашего общения. Каждой казалось, что ей давно нет места в размеренной взрослой жизни своей бывшей подруги.
И всё же – нам просто казалось. Страшно было думать иначе.