Розы на снегу
Шрифт:
С ВЕРОЙ В ПОБЕДУ
Новый, 1943 год встречали компанией. Собрались у М. С. Савченко, матери одного из учеников Теплухина. Из старенького патефона неслись знакомые звуки вальса «Амурские волны». Немного грустный мотив брал за душу, будил воспоминания о довоенной жизни.
Когда стенные часы гулко пробили полночь, подпольщики встали.
— С Новым годом! С верой в победу! — негромко произнес тост Теплухин.
А потом тихо пели песни. Любимые, советские…
Для подпольщиков наступило время активной вооруженной борьбы с фашистами. Николай Николаевич поручил Ермилину сформировать партизанский
Отряд рос. Из больницы к партизанам сбежали 14 военнопленных и девушек-работниц. Они приехали на машине гитлеровцев, которую вел шофер Д. П. Герасимов.
Снабжение партизан хлебом взяла на себя хозяйственная комендатура города Луги. Этим занимался подпольщик Николай Никанорович Шутов. Его будущая жена В. В. Быкова работала в типографии, где печатались хлебные карточки. Заполучив такие карточки, Шутов через окно пролезал в помещение хозкомендатуры, где хранились штампы. Затем подпольщики по этим карточкам получали хлеб и отправляли его партизанам. Передавала хлеб Мария Сергеевна Савченко.
Создавая в районе Пскова — Острова — Идрицы оборонительную линию «Пантера», гитлеровцы начали частичную эвакуацию Луги. Диверсии партизан на железных дорогах создавали пробки. Эшелоны возвращались обратно, стояли неделями, ожидая своей очереди.
Между тем над подпольщиками сгущались тучи. Был арестован один из товарищей, посещавший Гуделя. На след подпольщиков вышла тайная полевая полиция. Николай Николаевич принял решение увести тех, кто был под подозрением, к партизанам.
Через неделю Теплухин вместе с семьями С. О. Плениса, М. И. Гаврилова, М. С. Савченко покидал Лугу. Сначала все собрались в доме Миронова, стоявшем на городской окраине, переночевали там. Совсем рядом был лес. Рано утром двинулись в путь. Николай Николаевич часто оглядывался. Позади в утреннем тумане оставался город, где прожито было два нелегких года.
Группа благополучно добралась до лагеря. С верой в победу сражались Теплухин и его товарищи в рядах 6-й Ленинградской партизанской бригады. Николай Николаевич в одном из боев был тяжело ранен, но выдюжил и дожил до победы. Дождались ее и большинство лужских подпольщиков.
Юрий Кринов
ФЛАГИ НАД ПОСЕЛКОМ
Аня проснулась рано. В доме еще спали. Только мать на кухне чуть слышно передвигала чугунки на плите. Несколько минут Аня лежала с закрытыми глазами, потом тихо встала, стараясь не разбудить Вовку. Шестилетний сынишка спал рядом, разметавшись на кровати. Включила радио. В черной тарелке репродуктора затикали сигналы. Москва начала передачу короткой фразой: «От Советского Информбюро…»
В комнату неслышно вошла Александра Анисимовна:
— Проснулась, дочка? Что молчишь? Поезжай-ка с малым дитем. А мы уж здесь останемся. Может, и не допустят супостата в нашу местность. Вон сколько окоп-то нарыли.
— Мама, послушай…
— Ну, ну. Знаю. Упрямая. Вся в отца.
Аня быстро оделась. Достала из шкатулки партбилет, аккуратно завернутый в плотную бумагу. Взглянула на сына. По его лицу блуждала безмятежная улыбка.
— Мама, покормите Вовика. Я в Оредеж пойду, в райком партии.
— Ладно, иди. Неужто не покормлю?
Обычно просыпавшиеся в эти часы Торковичи казались теперь притихшими, чего-то ждущими. Аня быстро шла по безлюдным
улицам, прислушиваясь к отдаленной канонаде. Фронт приближался. Бои шли на лужских рубежах.Возле здания средней школы послышался звонкий голос:
— Здравствуйте, Анна Петровна!
— Галя! Ты не уехала? — Аня с удивлением посмотрела на худенькую, в голубом ситцевом платье ученицу шестого класса Галю Комлеву.
— Мама болеет. Куда же ехать? — Глаза девочки были не по-детски серьезны.
Весной Комлевой исполнилось четырнадцать лет. Как лучшую ученицу и активную пионерку ее приняли в комсомол. Аня вспомнила, какой торжествующей и радостной вышла Галя от секретаря райкома.
— Значит, осталась? — Аня еще раз, уже как-то по-иному посмотрела на девочку.
— Да, Анна Петровна. И Тася Яковлева из восьмого класса не уехала. Война ведь недолго будет. Как вы думаете?
— Наверное, недолго. Соберут наши силы и погонят фашистов.
Попрощавшись со своей любимицей, пионервожатая пошла дальше. По дороге она мысленно готовилась к разговору с секретарем райкома: «Так и скажу: „Иван Иванович, пионеры мои остаются. Какая же я старшая пионервожатая, если брошу их в трудные минуты?“»
Оредежский райком партии в те дни напоминал воинский штаб. В здание без конца входили люди. Подъезжали связные из дальних деревень.
Аня вошла в знакомый кабинет. Исаков сидел за столом и ожесточенно крутил ручку телефонного аппарата. Обычно спокойный, сдержанный, он теперь разговаривал резко и требовательно.
Иван Иванович Исаков.
Улучив минутку, Аня тихо сказала:
— Иван Иванович, лучше я попозже зайду.
— А ты думаешь, позже будет меньше дел? Слышишь гром за рекой?
— Вот поэтому и прошу оставить меня в районе, — одним духом выпалила Аня.
Исаков взглянул на ее раскрасневшееся лицо. Вспомнил заседание бюро райкома. Кто-то тогда сказал: «Не согласится Семенова уезжать в тыл. Не тот характер, чтобы от опасности уходить…» Все верно. Но надо думать и о сохранении людей. Аню слишком хорошо знают в районе. В любых делах первая заводила. Да и семья у Семеновых — одиннадцать душ, а взрослых только трое.
— Не можем! — отрезал Исаков. — Не проси. Есть решение бюро.
— Хорошо. — Голос Ани дрогнул. — До свидания!
Она вышла, осторожно прикрыв за собой дверь.
…После жарких боев на Лужском оборонительном рубеже наступила тишина. Фронт теперь был где-то под Ленинградом. И поселок Торковичи стал похож на старый, заброшенный дом. Ветер гонял обрывки бумаг. Под ногами валялись консервные банки, какие-то железки, тряпки.
Жители стали возвращаться из окрестных лесов. Плотно закрывали ставнями окна. Пряталась в подвалах и сараях. Боялись выстрелов, топота солдатских сапог.
Аня с того дня, как в поселке появились фашисты, не выходила из дома. Все новости приносила мать:
— Объявление повесили. После восьми нельзя быть на улицах — расстрел…
— Приказывают сдать радио, иначе — расстрел…
Расстрел… расстрел… расстрел. Армия фюрера насаждала «новый порядок».
Проходил день за днем. Аня осунулась, под глазами появились крути. Думала: что делать? Как начать борьбу с врагом?
Она знала: где-то существует подпольный райком. Но туда сейчас так запросто не пойдешь, чтобы посоветоваться с секретарем.