Розы в снегу

Катарина проснулась. Быстро оделась и, кутаясь в теплый плащ, подаренный ей Барбарой, выбежала во двор. За ночь подморозило. Ветер гнал по улицам первый снег. Через спящий город прошла она до ворот Элстертор. Там остановилась и долго всматривалась в пустынную дорогу, исчезающую во мгле раннего утра. Никого…

Вечером она сидела с детьми и Барбарой у камина. Все весело болтали. Только Катарина не проронила ни слова.

— Подожди до весны, дороги уже засыпало снегом… — сказала Барбара.

На следующий день Катарина и хозяйка дома, сидя у окна, вышивали детские рубашки.

— Вчера утром я шла мимо березовой рощицы, той, что растет у городских ворот, и мне показалось, будто голые стволы берез похожи на женские тела, написанные майстером Лукасом. Обрывки тумана окутывали их, точно полупрозрачные одеяния, в которые майстер облачает на своих полотнах женщин. Эти женщины так прекрасны и стройны…

Слушая, Барбара улыбалась. Работа лежала на коленях Катарины нетронутой. Девушка рассеянно смотрела в пространство.

— Откуда майстер Лукас знает, как выглядят женщины? — неожиданно спросила Катарина.

Барбара громко рассмеялась и оглянулась. Дверь, ведущая наверх, была заперта на ключ. Никто не мог их слышать.

— Он женат, Катарина, — прошептала она.

— Значит вы… И он знает?..

Внизу, в холле, загремели сапоги посыльных. Лицо Барбары под вышитым золотом чепцом покраснело.

— Ты обо всем узнаешь, Катарина, когда вернется Иеронимус и возьмет тебя в жены.

Зазвенели колокола церкви Святой Марии. Барбара отложила рукоделье в сторону и ушла на кухню. Чуть погодя, она крикнула со двора:

— Катарина, портной пришел. Иди, примерим твое платье.

Закутанная в мягкую материю, стояла Катарина перед окном. Барбара одергивала ткань на рукавах, спине. Портной ползал по полу, подкалывая булавками края подола, и бормотал, шепелявя:

— Какая стать! Ах, какая стать, фройляйн! Да вы просто принцесса, фройляйн! Те, из замка, ничем не лучше вас. Какая осанка… Ах, какая у вас осанка, фройляйн фон Бора! Вам надо показаться в замке…

— Да перестань же ты, наконец, болтать, Ян, — одернула его Барбара, — Такой девушке, как Катарина, будет лучше в доме богатого бюргера. Или ты хочешь сказать, что у Кранахов дела обстоят хуже, чем у придворных?

Портной вскочил на ноги и взволнованно заметался между женщинами, объясняя, что его неправильно поняли, что он совсем не то имел в виду, — словом, попытался загладить свою неловкость потоком красноречия. Барбара подтрунивала над ним, а Катарина была занята собой. Дорогая ткань, подаренная ей майстером Лукасом, струилась меж пальцев, нежно прилегала к телу. Что скажет на это Иеронимус?

— Ты замечталась, Катарина! Снимай юбку — Яну надо закончить швы — да пойдем с детьми в сад.

Березы, растущие перед воротами Элстертор, оделись в нежный зеленый наряд. В доме Лукаса Кранаха было более восьмидесяти комнат, и из каждой по обыкновению доносился шум. В передней части здания, в типографии, стучали печатные станки. В мастерской кричали подмастерья — громко пыхтя, они передвигали тяжеленные мольберты из одного угла в другой. В центре мастерской стоял наполовину готовый портрет несчастного датского короля. Кто-то из учеников Кранаха трудился над створками алтаря.

На кухне хлопотали служанки, в аптеке доктор Базилиус сновал туда-сюда вдоль полок с лекарствами, размешивал в склянках снадобья, толок сухие травы, растирал их в мельчайший порошок. Ему помогала жена — Авэ.

У Катарины был жар, и она не вставала с постели. К будничным звукам, приглушенно долетавшим до девушки со двора, прибавился звук чьих-то приближающихся шагов. В комнату с кубком в руке вошла хозяйка и присела возле кровати.

— Выпей, Катарина, это — вино с пряностями. Его прислал доктор Базилиус. Мы все озабочены твоей болезнью.

Катарина приподнялась на кровати и покорно выпила вино. Бессильно откинулась назад. Глянула пустым взглядом. Барбара осталась сидеть.

— Сможешь выйти к столу вечером? Майстер Лукас только что приехал из Торгау. Наверняка ему есть что рассказать.

— Попробую…

— Мне надо идти…

Больная кивнула и закрыла глаза. Барбара, тихонько вздыхая, еще немного постояла у кровати.

Во время ужина майстер Лукас поднял кубок во здравие Катарины.

— Фройляйн фон Бора, вам надо много гулять, любоваться весной. Больше года прошло с тех пор, как вы покинули монастырь. Мы рады этому; кроме того, вы серьезно помогли нам дома и в аптеке. Мы нуждаемся в вас, ведь, если я не ошибаюсь, ваша подруга Авэ ждет ребенка и не сможет больше трудиться в аптеке.

Кранах с улыбкой глянул на доктора Базилиуса, Авэ покраснела.

— Нам осталось выдать замуж двух монашенок, — продолжал меж тем художник, пребывавший в самом лучшем расположении духа. — Не так ли? Это Эльза фон Канитц, которая живет у своей сестры и…

Катарина побледнела.

— Попробуйте дичь, майстер Лукас, — вмешалась хозяйка.

Опустив кубок, Кранах высоко вскинул брови. Внимательно глянул на Катарину.

— Если я сболтнул что-то лишнее, простите меня, фройляйн.

Катарина чувствовала, что его взгляд пронзает насквозь. Она попыталась встать, но рука Барбары прижала ее к стулу. Люди за столом оживленно переговаривались, шутили, смеялись. Катарина была очень бледна — ни кровинки в лице.

Когда все уже порядком устали от обильного угощения, дверь резко распахнулась и темная фигура грохнула обувью на пороге столовой. Разговоры тотчас смолкли.

— Доктор Мартинус! — радостно вскричал хозяин. — Проходите к столу, в кувшине еще есть вино!

Но Лютер продолжал стоять в неосвещенном углу столовой. Его взгляд пробежал по сидящим за столом, на мгновение задержался на Авэ и, наконец, замер на лице друга.

— Майстер Лукас, я получил известия! Все клокочет. Кипит! Крестьяне читают Евангелие. Требуют Царства Божия. Это убивает меня …

Тяжело дыша, Лютер рухнул на стул рядом с Кранахом. Хозяин и гость погрузились в серьезный разговор.

Никем не замеченная, прошмыгнула Катарина в свою комнатушку. Из узелка, лежащего рядом с кроватью, она достала засохший венок из роз — тот самый, в котором принимала постриг.

Упав на колени и перебирая четки, девушка начала жарко молиться; ее глаза застилали слезы.

— Ave Maria, gratia plena… — шептала она. — Славься Мария, преисполненная благодати. Господь пребывает с тобою…

Утром следующего дня она с трудом поднялась с постели и направилась в аптеку. Там-то и застала Катарину Барбара — девушка как раз связывала травы в пучки — и окинула ее озабоченным взглядом. Покрасневшие глаза, бледное лицо и упрямо сжатые губы…

Когда вечером посыльный ректора Глатца спросил Катарину, к нему вышла фрау Кранах и заявила, что ее помощница больна. Посыльный оставил для девушки записку.