Розыгрыш или реальность

— А желание вея командоры должны исполнить после фактического признания брака. Но Вы же не стремитесь к этому? — тихо спросил доктор, отойдя мне за спину. — Вы же понимаете, что уступив сейчас, Вы будете уступать всегда? И уже не будет Карины Евгеньевны Королевой.

От его слов я вздрогнула — так зловеще он их произнес. Внутри всё сжалось от нехорошего предчувствия надвигающейся беды. Эшмерка встала с кровати, пошатываясь и обводя бессмысленным взглядом своих огромных миндалевидных глаз_ меня с доктором. Рокочуще — клокочущий звук вырвался у неё из глотки, она закатила глаза и в один прыжок оказалась возле меня, хватая и прижимая меня к себе.

Это было дико страшно! Я взвизгнула, пытаясь оттолкнуть её, доктор сзади схватил меня за талию, перетягивая к себе. Крайон вскочил, с грохотом уронив кресло. В этот самый момент, когда творилось это безумие, как ниоткуда появился Херон, который кинулся в нашу кучу — малу, с силой оттолкнул тянущего меня доктора и, выпуская свои когти, приготовился атаковать.

— Нет, Херон! — мой вопль замедлил его.

Орарри пришла в себя и уже бухнулась плашмя на пол, вытянувшись во весь рост и причитая,

— Атана, атана, — стуча после каждого раза головой об пол, — прости, прости…

Одной дрожащей рукой вцепилась в рукав командора, а второй пыталась оторвать эшмерку от пола, чтобы прекратить этот кошмар. У меня от пережитого шока дрожало все тело, накатила слабость и я осела на пол рядом с ней. Командор подхватил меня на руки, а я намертво вцепилась в комбинезон эшмерки, и ей пришлось привстать.

— Вея, как ты здесь оказалась? Эрл ар Шал, я оставил её с Вами. Почему Вы подвергли её опасности? Вы не должны были подпускать её к эшмерке, пока она не придет в сознание после медикаментозного сна! Вы подвергли её жизнь опасности!

— Командор — это было решение вея. Она настояла на посещении своей рабыни, — ловко перевел на меня стрелки доктор. И ведь прав, гад. — А Вы объявили, что команда должна способствовать ей. Поэтому я не стал уточнять у Вас возможность сопровождения вея ещё кем-то. Я не просчитал риски, командор, — повинился доктор и склонился в своей любимой позе: руки прижаты к телу и низкий поклон.

— Карррина? — рыкнул командор. — Это правда?

— Я хотела, чтобы Орарри привели в чувство. Да, я согласилась идти с доктором сюда, — вот блин. Выгляжу идиоткой. В глазах командора промелькнуло осуждение. Мне даже стыдно стало на несколько мгновений, но потом я себя одернула. Стоп! Это доктор во всем виноват, и я ещё расскажу Херону, как всё было на самом деле. Ой, ещё же пленник! — Поставь меня на пол, пожалуйста. Это ещё не всё, что ты должен знать.

Командор поставил меня.

— Доктор, Вы сами расскажите, а то я не совсем понимаю все ваши тонкости этикета и манер поведения? — пусть рассказывает, а Херон оценит, какую из этого можно извлечь выгоду.

Доктор кивнул и пересказал суть произошедшего, не приукрашивая ситуацию, но и этого было достаточно, чтобы Херон превратился в статую и уставился в сторону пленника.

— Фархуш, тебе придется отдать пленника в моё распоряжение. Я выплачу тебе компенсацию, потому что боюсь, что живым ты его не довезешь до Эллении. Дело чести и моей репутации. Для решения вопроса о проведении Поединка Чести приведешь эрла Аноноркхада в мои каюты. Мы обсудим условия, — четко проговорил командор и, не дожидаясь ответа, развернулся на выход, все также держа меня за руку, а я — руку Орарри.

Шли мы молча таким паровозиком метров пятьдесят. Потом командор, не оборачиваясь, сказал:

— Орарри, атана голодна.

Эшмерка тут же бросила мою руку и молнией метнулась вперед.

— Карина, ты… — он притормозил, видимо, хотел что-то сказать, но сдержался. Сказал другое, — надень капюшон, не хочу кого-то убить сейчас за косой взгляд.

Вздрогнула от его слов всем телом. Я чувствовала, что в нем бушует ураган эмоций, разрывая его привычный шаблон мира, и как он борется сам с собой, стараясь вести себя, как привычно для берсайцев. Надела капюшон и сама взяла его за руку.

— Я устала, идём домой, — слово само сорвалось с губ. Сказала и подумала, что дом там, где мне уютно, а мне сейчас было уютно в каюте командора и рядом с ним.

Командор молча подхватил меня на руки и прижал к себе, целуя в висок.

— Я могу сама… — начала было я.

— Знаю, — перебил он меня и сильней прижал к себе, так что я почувствовала бешеный ритм сердца в такт моего.

— Я…я, — все слова застряли где-то на пути к связной речи. А ведь он испугался за меня! Этот несгибаемый, жесткий, решительный мужчина испугался за меня, за мою жизнь. — Скажи, что произойдет, если меня не станет? — мой вопрос прозвучал внезапно громко в тишине коридора, в котором был слышен только чеканный шаг командора. Он сбился с шага и задержал дыхание, руки сжались, впиваясь в меня сильными пальцами.

— Если это произойдет до фактического подтверждения брака, то мы с командором ар Айдаром вынуждены будем оставить свои посты и уйти на дальний рубеж, чтобы не подвергать никого опасности. Механизм восстановления эмоциональных процессов запущен и только вея может его корректировать, направлять и поддерживать своей энергией. Мы станем неуправляемые. Если после подтверждения, то всё зависит от того, сколько лет пройдет после этого и будет ли у нас потомство. Если не будет, то, скорее всего, мы недолго проживем без своей обретенной части. Ощущение потери будет сводить с ума. Если будет потомство, то наши инстинкты перестроятся на детей, частично заполняя пустоту, но чувство одиночества будет всегда сидеть внутри нас, отравляя жизнь.

— Мне жаль, что вы нашли меня, — мой голос дрогнул. — Теперь я ваш камень на шее, который тянет вас ко дну. Через меня вам проще всего навредить, избавиться от вас, заставить действовать в своих интересах, — мне стало грустно и внутри всё сжалось от какой-то безнадежности. У них даже обретение пары — это засада. Почему-то я, начитавшись любовных романов, считала, что встреча Единственной, а по аналогии вея ею и является, — это великое счастье. А по факту — это ответственность и масса ограничений для мужчин, которым приходится жить с маниакальным желанием сберечь жизнь вея, находиться в постоянном страхе потерять свою половинку, и, если всё-таки она умрет, то знать, что жизнь бесперспективна и практически закончена.

— Не смей так говорить! — рыкнул он и поставил меня на пол. Откинув капюшон, взял моё лицо в свои руки. Его глаза сейчас были черными с практически не видимым вертикальным оранжевым зрачком, а взгляд проникал в душу, стремясь передать мне то, что он знает. — Ты не понимаешь, Карррина! Не многим удается найти свою половинку. В основном все живут, никогда не познав это великое счастье — встретить того, в ком хочется раствориться и окутать заботой, дарить себя, быть щитом и опорой, быть смыслом жизни, жить ради друг друга. И вея у берсайцев, Единственная, Истинная пара, Половинка Души у других рас — это великое благо! Ни один из обретших никогда не променяет своего счастья, даже если ему предоставит Выбор сама Суть Мироздания!

— Раствориться…Потерять себя? — прошептала, чувствуя, что грудь разрывает от переполнивших меня чувств, от его таких особенных слов.

— Нет. Это значит — дополнять друг друга, — лёгкая улыбка расслабила его лицо.

— Но мы такие разные! — эмоционально воскликнула, чуть отстранившись от него. Его руки отпустили меня.

— Свет и тьма тоже разные, но они дополняют друг друга, чтобы их было заметнее, — лёгкая усмешка на губах, словно он рассказывает маленькому ребенку, как устроен мир, а он в ответ начинает спорить. — Идем, вея, ты устала, я чувствую это, — он уверенно протянул мне ладонь и я аккуратно вложила свою маленькую ладошку в его. Он посмотрел на наши руки, потом ещё раз заглянул мне в глаза, которые я потупила. — Идем… пожалуйста, — мягкая просьба из его уст резанула слух, и я удивленно распахнула глаза, уже сама всматриваясь в его. Меня хватило только на то, чтобы кивнуть, соглашаясь.