РПЛ 2

– Ревнивое?.. Убить?.. – поперхнулась я, не зная, какая часть речи бывшего демона возмутила меня больше. – И с чего бы это должно меня успокоить?!

– С того, что тебя я убить не могу, - ответил он, не отводя глаз, и я закашлялась так, что должна была непременно перебудить всех спящих ведьм и честных людей от Таммельна до моего родного Олорака. Однако, боги, казалось, хранили нас этой ночью и сонное заклятье госпожи чародейки удалось на славу.

– Да, именно так, - повторил Хорвек, взяв меня за руку. – Я не могу тебя убить, и не хочу, чтобы тебя убила чародейка. Поэтому ты должна сделать то, что я скажу.

– Так я и знала! – просипела я, пытаясь забрать руку, но он крепко ее удерживал, словно не замечая моего копошения. – Я не буду мараться об колдовство!

– Йель, посмотри на меня, - кротко попросил он, вздохнув. Это обращение, столь непохожее на его обычную насмешливую манеру, заставило меня тревожно замереть.

– Смотрю, а как же! – пробормотала я то ли сварливо, то ли смущенно, ведь не могла взять в толк, чего добивается бывший демон – ничего нового в его лице не появилось, а взгляд желтых глаз с крошечными точками зрачков отнюдь не обладал успокоительным воздействием.

– Я слабею, Йель, - произнес он негромко. – Это тело ни к чему не годно, оно не способно выдержать то, чему я вынужден его подвергать. Пока что я стою на ногах, но время истекает, и я не знаю, как долго смогу хоть чем-то тебе помогать. К тому времени, как я окончательно превращусь в развалину, ты должна оказаться как можно дальше от ведьмы.

Теперь я поняла, что хотел показать мне Хорвек: даже в неверном свете лампы было видно, как он бледен, а глаза так глубоко запали, что, казалось, их обвели копотью. Дядюшка Абсалом, окажись он здесь, непременно заявил бы, что бродягу одолевает болотная лихорадка, и попытался бы продать бывшему демону пригоршню дрянных пилюль, которые, как он всегда говаривал, точно не повредят тому, кто и так одной ногой в могиле.

– Да какой же человек выдержит безо сна, еды и питья?! – в сердцах воскликнула я, тут же ощутив приступ непрошеной жалости. – А ты человек теперь, слышишь? Но изводишь себя так, словно хочешь побыстрее отправиться на тот свет!

– Ты ведь знаешь, о чем говоришь, пусть даже не понимаешь при этом и половины, - хмыкнул Хорвек. – Чем быстрее я себя прикончу, тем лучше для всех, а в особенности – для тебя. Точнее говоря, так было бы лучше, не сцепись ты с чародейкой, которая прожила на свете куда дольше тебя и знает много такого, чего в твою голову не вложить и за сто лет.

– И хвала премудрым богам за то, - перебила его я, не удержавшись. – Моя голова – не сточная канава при городском рынке, столько дряни не вместит. Но черт с нею, с моей головой! Мне совсем не нравится то, что ты хочешь себя уморить. Быть может, согласно вашим воззрениям в людском обличье жить совершенно невмоготу – людям и самим подчас не слишком-то нравится их жизнь! – но любые законы нарушаются, если на то половчее изыскать причины. Ты порой смахиваешь на безумца, но… Я тебя не боюсь, так и знай! Только что ты сам сказал, что убить меня не сможешь…

– Пока что – не смогу, но изменения неотвратимы, - отрезал Хорвек, наконец-то отпустив мою руку. – Скоро я не вспомню об этом разговоре. И о… о прочем.

– Ни в жизнь не поверю, - упрямо возразила я. – Кривить душой не стану, я не знавала демонов раньше, однако мне сдается, что ты не так уж похож на остальных. Ты был совестливым бесом, вот что я скажу, а достоинство это и среди людей не сыщешь днем с огнем. Может, тебе самому этого и недостаточно, но мне-то хватает с лихвой, и я не желаю, чтобы ты себя преждевременно загонял в могилу. Я свое слово держу, в отличие от тебя, и вот какой зарок я дам сейчас: ежели ты все-таки спятишь и решишь меня прикончить – перед смертью я не прокляну тебя и винить не буду, чтоб мне сквозь землю сейчас провалиться!..

– Йель, твоего ума не достает на то, чтоб понимать, насколько неосторожные обещания дает твой язык, - Хорвек начал проявлять признаки нетерпения; оборот, который принял наш разговор, ему очевидно не нравился.

– Ох, да и ладно! – вскричала я, ничуть не смутившись. – Послушать тебя, так большого ума вовек не захочется. От него, видать, одна маета на душе да тоска о том, что еще даже не случилось! Лучше уж жалеть о своей глупости, чем о подлости. Так вот: я соглашусь выполнить твои указания, сколько бы чародейской ереси в них не содержалось, но при одном условии…

– Неужто спасение прекрасного герцога стало недостаточно веской причиной для сделок с собственной совестью? – нарочито удивился бывший демон.

– Прекрати поминать господина Огасто каждый раз, как тебе захочется заморочить мне голову, - я скривилась, не вполне отдавая себе отчет в том, что мне и правда не хотелось сейчас слышать о Его Светлости. – Даже рыночные нищие придумывают новые жалостливые истории, когда прежние набивают оскомину! Я пойду к ведьме и украду у нее все, что скажешь, но только если ты прекратишь над собой измываться. Рехнешься ты или нет – одним богам известно, а вот с голоду помрешь непременно, если продолжишь отказываться от еды.

– Так ты обо мне волнуешься, Йель?
– протянул Хорвек, неприятно улыбаясь. – Как неразумно. Лучше бы ты беспокоилась о своих друзьях.

– Ты мне тоже не враг, что бы в твою голову не втемяшилось,- возразила я, всем своим видом показывая, что не принимаю во внимание его недовольство. – Ну, говори, что я должна сделать?

Хорвек некоторое время молчал, то усмехаясь, то хмурясь, а затем, что-то решив в уме, поднялся, заставив встать и меня. Вновь моя ладонь очутилась в его руке.

– Как я уже говорил, ты войдешь в комнату ведьмы и возьмешь три предмета, которые первыми попадутся тебе на глаза, - сказал он. – И для этого тебе потребуется обойти нити охранного заклинания, которым, несомненно, опутана вся комната.

– Глазам моим нипочем его не разглядеть, - пробормотала я, чувствуя, как оживают мои прежние опасения, исчезнувшие было во время странного спора с Хорвеком.

– Зато его разглядят глаза оборотня, - и Хорвек вложил в мою руку маленький липкий сверток. Я приглушенно взвизгнула, но он зажал мне рот ладонью, и испачканными в крови пальцами провел по моим векам, оставляя влажный след. Мне показалось, что голова закружилась от дурноты, однако тошнота быстро прошла, а видела я все хуже – глаза слезились от щемящей боли.

– Зажмурься на некоторое время, - приказал мне Хорвек. – И запомни, что я скажу: это очень опасное колдовство, кровь оборотня – яд для человека. Тебе придется поторопиться, иначе навсегда ослепнешь. Но другого способа нет. Открой глаза, и присмотрись – видишь узор заклятия?

Я, сморгнув, попыталась присмотреться – все плыло перед глазами, двоилось и сливалось в сплошную темноту, лишь иногда озаряемую красноватыми сполохами. Но спустя пару мгновений я поняла, что вижу светящиеся нити, от сияния которых глаза болели, словно их резали острой сталью. Перегораживала вход всего одна полоса – на уровне груди. Я сказала об этом Хорвеку, обливаясь слезами, и он кивнул: