Ртуть

Он думал, меня это остановит?

Мое зрение полыхнуло красным, вся моя жизнь, полная гнева и несправедливости, наконец-то потребовала возмездия. Ад уже обрушивался на это место много веков назад. Что значит еще немного страданий?

Второй шаг к платформе дался немного легче, но только потому, что это был еще один шаг к смерти. Чувство холода и оцепенения охватило меня, притупляя мои чувства и затуманивая мысли. Я оставила на полу за спиной лужу крови, за мной тянулся широкий след, когда я встала и, прихрамывая, пошла сюда, но теперь мое сердце билось с трудом, почти не перекачивая кровь.

Я поднялась на верхнюю ступеньку, испытывая головокружение и изнеможение. Я тут же упала на колени, и меня скрутили рвотные спазмы. Меня так сильно мутило, но мое тело отключалось. То ли оно не помнило, как это сделать, то ли желудок не мог нормально сократиться от пронзающего его лезвия меча, и вместо этого я выплеснула на гладкую землю сгустки свернувшейся крови.

Меч был старым. Я чувствовала его возраст — от него исходила энергия, говорящая о тайных, древних местах.

— Не прикасайся к этому мечу! — повторил Харрон. Он в панике бросился ко мне, чуть не растянувшись на ступеньках. Он уже перестал отмахиваться от серебряных нитей, ползущих по его груди и медленно поднимающихся к горлу.

Если он доберется до верхней ступеньки, мне конец. Не обращая внимания на боль и потемнение в глазах, я опустилась на корточки и повернулась спиной к клинку, упираясь запястьями в острие древнего оружия. Я ожидала, что оно окажется тупым — откуда-то знала, что к нему уже много веков не прикасалось ни одно живое существо, — но зашипела от удивления, когда клинок прорезал путы на моих запястьях, как горячий нож масло.

— Саэрис, нет!

Харрон почти настиг меня. Я нагнулась, издав жуткий вопль, когда его меч выскользнул из моего живота и с грохотом упал на землю. Я почувствовала это — ослабление в самом центре меня, как будто что-то фундаментальное разрушилось. Теперь меня уже было не собрать обратно. Давай покончим с этим, прошептал тоненький голосок в глубине моего затихающего сознания. Я схватила старый меч за рукоять, и по обеим рукам пронеслась волна энергии, когда я вытащила его из камня и направила на Харрона.

Я прохрипела семь слов, зная, что они будут последними, и наслаждаясь их глупостью.

— Это та часть, где… ты кричишь… капитан. — Я замахнулась со всей силы.

Меч вонзился в плечо Харрона, прорезав нагрудник из промасленной кожи, словно его там и не было, оставив после себя ярко-красную полосу крови. Крик боли Харрона эхом разнесся по сводчатому потолку. Раны было недостаточно, чтобы убить его, но я точно причинила ему боль. Он бросился на меня, прижимая руку к груди, чтобы остановить поток крови. Я предполагала, что он снова схватит меня, но на этот раз он потянулся к мечу в моих руках.

— Верни его на место! Ты должна вернуть его на место!

Но было уже слишком поздно. Песня была спета. Меч был освобожден, и каждая частичка меня знала, что он не вернется в…

В…

Я тонула.

Земля под моими ногами, которую я считала твердым камнем, оказалась совсем не такой. Клинок Харрона расплавился, превратившись в приличное количество жидкого металла, но земля у моих ног… лужа у моих ног… в ней было больше серебра, чем я когда-либо видела в своей жизни, и оно шипело и плевалось, как разъяренный кот. Еще мгновение назад этого не было. Оно было твердым. Теперь же оно размягчалось с каждой секундой. Его бурлящая масса уже достигла моих лодыжек.

Я не могла освободить ботинки. Поверхность серебряной лужи блестела в тусклом свете зала, излучая свой собственный свет. Я не могла сдвинуться с места, и Харрон мог бы покончить со мной раз и навсегда, но тонкие нити серебра, которые раньше были его кинжалом, уже достигли пластины его нагрудника⁴ и жадно поднимались по горлу.

Его кожа была серой как пепел.

— Боги, — вздохнул он. — Это так… — Но он не закончил фразу. Его глаза закатились, и он начал дрожать.

Лужа серебра, в которой я стояла, росла с пугающей скоростью. Или она становилась глубже? Я не могла уловить разницу. Мои мысли были настолько обрывочными, что ни одна из них не имела смысла. Это из-за потери крови. Так и должно быть. Я скоро умру, и тогда все будет кончено.

Хейден. Хейден будет…

Королева забудет.

Они будут в безопасности.

Все они будут…

Мои веки были такими тяжелыми. В десяти футах от меня, у подножия ступеней, ругался Харрон, отбиваясь от невидимого врага. Я оставлю его наедине с его личной войной. Мне пора спать. Я…

Жидкий металл взорвался подо мной, и серебро разлилось по стенкам того, что выглядело как круглый пруд. Освободившись от его хватки и не имея больше никакой опоры, способной удержать меня на ногах, я повалилась боком на каменные ступени и услышала, как что-то хрустнуло, но, к счастью, не почувствовала боли.

Наконец зрение пропало. Чернота подкрадывалась, клубясь перед глазами, как полуночный туман. Только это был не туман. Это было что-то другое. Это был…

Смерть.

Этот ублюдок пришел, чтобы лично забрать меня.

Огромная фигура поднялась из серебра, словно из самых глубин ада. Широкие плечи. Мокрые черные волосы длиной до плеч. Высокий. Выше, чем любой другой мужчина, которого я когда-либо видела. Его глаза сияли переливчатым, мерцающим зеленым цветом, зрачок правого глаза был окаймлен тем же блестящим серебристым металлом, который ручейками сбегал с черных кожаных доспехов, закрывавших его грудь и руки.

Он возвышался надо мной, его губы растянулись в оскале, обнажая сверкающие белые зубы и острые клыки. В руке он держал чудовищный меч, выкованный из черного металла, который вибрировал от бушующей энергии, проникавшей до костей. Он занес меч, собираясь опустить его и разрубить меня надвое, но тут его взгляд упал на древнее оружие, которое я все еще держала в руке, и он застыл, подняв руку над головой.

— Безжалостные боги, — прошипел он. — Что это? Гребаная шутка?

— Умри! — прорычал Харрон. — Я не согласен! Забирай свою ложь и свой змеиный язык. Подавись им! Умри!

Смерть повернул голову к Харрону, забыв о том, что пришел положить конец моим страданиям. Его волосы влажными волнами падали на лицо, но серебро, из которого он восстал, не покрывало ни его волосы, ни одежду, ни кожу, как это было с Харроном. Металлическая жидкость стекала с его ботинок и, не подчиняясь законам природы, поднималась по ступенькам и собиралась обратно в лужу.

У меня не было сил поднять голову и посмотреть, как Смерть спускается по ступеням к Харрону. Мои глаза уже видели только вспышки света и мерцание. Но уши еще работали.

— Обсидиан. О-о-обсидиан! — воскликнул Харрон. — Осколки. Повсюду, повсюду, повсюду. Под землей. В проходах. В стенах. Они движутся. В земле. Я не могу… оно не умрет! Оно должно умереть! — кричал он.

— К несчастью. — Я думала, что голос Смерти — это завывание горячего ветра в выжженной пустыне. Влажный, клокочущий кашель в ночи. Истошный плач умирающего от голода ребенка. Но я ни на секунду не допускала мысли, что его голос может быть еще и прикосновением бархата в надвигающейся вечной темноте. — Где Мадра? — спросил он.