Рубеж-Британия

19 августа 1906 года по старому календарю. Понедельник.

Волнение не отпускало весь полёт, и даже, когда издали через боевую линзу увидел целые деревья и крыши домов, не сразу успокоился.

Эскадрон давно покинул мои земли, оставив после себя добротные сараи и хороший забор. Ещё на подлёте восхитился, как хорош наш новый дом, который Фёдор с гусарами так старательно строил для меня. Совесть загрызла ещё больше, когда увидел своё родное место, которое смиренно ждёт хозяина уже больше года.

День близился к полудню, когда я приземлился на траве у нашего старого сарая.

Вступив на землю, сразу понял, что не так уж здесь и безлюдно. Дорожки топтаные, инвентаря всюду много. В подтверждение глухо замычала корова в сарае. Чуть подальше заметил кур, а за ним целый выводок уже взрослых гусей. Запах вдохнул полной грудью, как в самой настоящей крестьянской деревне.

Завидел двух китайцев со шляпками круглыми из соломы и косами на плечах, которые со стороны речки показались. Меня увидели, замерли, рты раскрыв. А затем и вовсе попятились.

Тот, кто постарше на вид, чуть замешкавшись, косу кинул и в дом рванул, будто оргалида увидел. Второй тоже косу бросил и руки вверх поднял.

Собака с другой стороны вдруг залаяла, цепью загремев.

— Что за шум!? — Выскочила из–за угла сарая бабуля с деревянным ведром, совершенно мне не знакомая. — За водой ещё сходить не забудьте, окаянные. Так, а ты чьих? Ой, батюшки!

Чуть на пятую точку не села, мехара увидев.

— Князь Сабуров Андрей Константинович, — представился. — Мать, а где Фёдор? Знаешь такого?

— Барина нашего, а чего не знать? — Закряхтела и ахнула. — Андрей, небось?! Федя! Погляди–ка кого принесло!!

А вот и Фёдор с китайцем показались! Дед в сорочке нараспашку в штанах истёртых, щурится, будто разглядеть не может. От брони Медведя блеск ослепительный идёт, знаю.

В груди отлегло сразу. Живой, здоровый! Успел! А следом нахлынуло приятное удивление. Дед уже не прихрамывает, осанка прямая, вид бодрый. Волос седых меньше. Это он для бабули так преобразился?

— Андрюша вернулся!! — Закричал и рванул ко мне с прытью молодого.

Обнялись крепко. Ничего себе в нём силища.

Отпрял, за плечи ухватив. Стал меня рассматривать.

— Возмужал, Андрюша. Пошли в дом с жары, водицей ключевой напою.

Двинул за ним, бабуля китайца за руку отвела, шептать стала, что барин долгожданный приехал и надо бы поросёнка зарезать.

— Нанял всё–таки китайцев своих, — посмеиваюсь по дороге.

— Шестерых, Андрюш. Работают за копейки и жильё. Всё ждал тебя, вон какое хозяйство теперь. Куры, гуси, корова! Свиней на рынке купили недавно. Ой, что я всё о здешнем. Ты с Иркутска прилетел? Как служба твоя? Капитан целый! Князь покойный бы тобой гордился.

Улыбнулся на это. Интересно, что этот артист скажет о другом моём отце.

Вошли в дом. Внутри прохладно, уютно, хорошо! Веет травой сушёной, которую Фёдор любил собирать сколько его помню.

За кухонный стол усадил, сам напротив уселся. Китаянка лет двадцати на вид худая и по–своему миловидная выскочила в фартуке, испачканном мукой. Глаза узкие расширила, смотрит на меня с ужасом.

— Джи, ну чего встала? — заворчал дед. — Это наш Андрей. Тот самый, о ком я тебе рассказывал. Конечно, ничерта ты не поняла, хотя хитрая живо мне кивала.

Заулыбалась девушка, закивала и мне.

Хлопотать начала, и вскоре на стол лёг свежий хлеб, масло, яйца варёные, огурчик.

Кашу предложили, не отказался.

— Я её с двумя братьями на лодке спас, — шепнул на ухо Фёдор, когда девушка отлучилась. — Еле успел. А потом от патруля берегового схоронил. Нищета там у них, а здесь рай. И не думай, Андрюш, ничего из наследства я не брал. Немного офицеры с эскадрона скинулись, немного сам подкалымил. Молоко вон продаём, яйца. Здесь земля хорошая, животины не нарадуются, множатся и растут.

Как всегда много рассказывает.

Удовлетворившись краткими ответами, даже не поинтересовался, где я год пропадал без единой весточки. Будто знает всё и так.

— Попроси оставить нас, — выдал я, доев кашу и запив ключевой водой.

Прервал Фёдора на полуслове. Он и посерьёзнел сразу. Китаянку жестом отправил прочь.

— За дом спасибо, за заботу и защиту тоже, — говорю я, не отрывая от Надзирателя взгляда.

И вижу, что он всё понял.

— Я был там, на Корабле, про спасательную капсулу знаю, — говорю ему прямо.

И не вижу удивления на лице. Лишь задумчивость. Поэтому следом задаю вопрос в лоб:

— Ты знал о том, что оргалидов можно обезвредить с помощью Излучателя?

Надзиратель увёл взгляд. Вздохнул тяжело. Вижу, как напряглись его загорелые, жилистые руки.

— Я всё знал, Андрюш, — ответил он с грустью. — Но ты был не готов.

— К чему?

— Ко всему. К их силе, к их воздействиям. И не зря я ограждал.

— Ты о моей сестре? Которая поддалась их воздействиям?

Фёдор посмотрел перепугано.

— Она жива, и теперь мы вместе, — ответил на молчаливый вопрос.

После этих слов Надзиратель выдохнул с облегчением и даже заулыбался хитро себе под нос.

— Как мне тебя называть? — Взвинтился я, разводя руками.

— Как и прежде, Андрюш, — ответил дед. — Я тот, кем ты меня знаешь все эти годы. И зря ты сомневаешься во мне. Я рождён давно и с одной единственной целью, которую осознаю.

— И какой же целью?

— Жизнь высших лордов — моя цель. Жизнь в подвластном мире.

— Но что–то пошло не так, — усмехнулся я.

— Старший раб Ихо, назвавшийся Мастером, устроил саботаж. Он…

— Я знаю, — перебил сварливо. — И когда ты вообще хотел мне рассказать о том, кто я есть? Откуда я и кто мой настоящий отец?

— Мне не дано такое право, — выпалил Надзиратель уверенно. — Должно быть осознание.

— Что за бред?! Осознание чего?! — Не вытерпел я.

— Это наша вера и наша истина, — заговорил Надзиратель уверенно, как одержимый. — Только осознание является истиной. Заставить поверить — это нарушить главный постулат Осознания. Ты поддался логике и смыслу этого мира. И не приемлешь другое. Но оно твоё следствие, твой прародитель. По ней выстроены алгоритмы жизни, каких ты ещё не в силах вообразить.