Рубеж-Британия

Таким Фёдора я ещё не видел. Он, как и Анна тогда, внушает мне некую веру. Которую я не могу принять даже после того, как стал познавать вещи и информацию из другого мира.

Он закончил и замолчал, прожигая меня взглядом, будто это я виноват, что ему пришлось вспомнить кто он есть на самом деле.

— Зачем ты благоустраиваешь это Поместье? — Спросил с недоумением я. — Если знаешь, что рано или поздно я осознаю, откуда прибыл. Осознаю, кто я есть? Зачем мне этот выстраданный клочок земли, ответь мне, Фёдор?

Задумался дед.

— Я должен вернуть всё, что тобой утрачено, — заявил.

— Что ты имеешь в виду?

— Твои блага.

— Именно по этой причине ты не трогал моё наследство в пещере? И теперь пытаешься восстановить Поместье?

— Да. Я не имею право посягать на всё, что принадлежит тебе.

— Но раз весь мир должен принадлежать мне? Какой прок от этого поместья на краю Империи? — Спрашиваю, посмеиваясь.

Но это скорее нервное. Да и какой там мир? Мне ничего не нужно.

— Таков порядок. Тебе должно быть возвращено всё, до частицы. И я не могу противиться этому.

— Совсем тебя не понимаю, — признался.

— Лучше и не стоит спрашивать, Андрей, — выдал вдруг неожиданно серьёзно.

Если не угрожающе. Впервые я уловил такую нотку и понял, что перестал ему доверять.

Он боится, что задам неудобные вопросы? Или что ему придётся отвечать правду, которую я не смогу принять.

Теперь умоляющий взгляд с его стороны проскальзывает.

— Нет, я не просто так сюда прилетел, — говорю решительно. — Вижу, что хорошо себя чувствуешь, бодрее, чем раньше. И я благодарен тебе за всё, что ты для меня сделал. Но вопросов ещё много, которые хочу задать. И мне нужны ответы.

Дед насупился. Гнетущую паузу прервал шум снаружи.

— Хозяин, беда! — Вбежала бабуля.

— Что стряслось? — С радостью отвлёкся Фёдор, поднимаясь.

— Служивые пришли. Ксина на рынке поймали! А этот дурачок к нам и указал.

— Ох, дела, — заохал Фёдор и мне: — посиди пока я всё улажу.

Ждать не стал, вышел вслед за ними. И действительно у забора уже стоят трое конных полицейских. Но вид у них не такой уж и решительный. Они видят мой мехар.

А вскоре и меня.

Фёдор начал пресмыкаться, успев вперёд меня. К счастью другие китайцы умело спрятались. Поэтому дед с недоумением развёл руками, сказав только, что прогнал одного китайца, пытавшегося залезть в сарай.

Когда я представился, полицейские передумали с обыском, хотя, скорее всего, намеревались.

— Это уже не в первый раз, Андрей, — признался Фёдор, глядя, как конница уносится прочь. — Можешь не переживать, китайцы хорошо обучены. Как при тревоге действуют, прячась в землянках или подвале.

— Особенно твой Ксин обучен, — подковырнул я. — Найми из наших крестьян, я дам рублей.

— Жалко их, горемык, — выпалил Фёдор. — Куда их выгонять–то?

Дед очень быстро перестроился с нашего разговора и стал заговаривать мне зубы.

— Дай мне ключ от пещеры, — затребовал я, прерывая его полемику о том, какие хорошие рыбаки эти китайцы.

Дед снова переменился в лице. И заколебался. Отчего я насторожился ещё больше. У меня даже в груди стало холодеть от дурного предчувствия.

Вздохнув тяжело, он снял ключ с шеи и подал мне. Я думал, что пойдёт со мной, но Фёдор не сделал и шага. К сараю с замаскированным входом двинулся спешно. Зашёл, отворил дверь в погреб, сняв навесной замок и двинул вниз по засыпанным землёй ступеням, используя свет эрения с колец.

Судя по следам, Фёдор был здесь совсем недавно.

Вот только зачем?

Выйдя в пещеру, я увидел тёмный силуэт накрытого парусиной мехара Суслова. И мне вдруг почудилось, что он вот–вот оживёт и навредит мне. Прошмыгнув мимо, спешно включил эклектический рубильник. Пещера заполнилась светом, загудела электростанция.

Вроде ничего не изменилось.

Первым делом я пошёл в нишу, где оставил ящик с ценностями. Он был не тронут. Всё оказалось на месте. Я забрал оставшиеся драгоценные камни и сунул во внутренние карманы по одному золотому слитку. Решил часть своего клада перенесли в Именье на Слюдянке. А ещё подумал, что Анне потребуется капитал, счёт в банке, банкноты. Конечно, она могла пользоваться благами Корабля очень долго и получать с него воссозданные драгоценности и собранное в Байкале золото. Но это опасно, вызовет больше вопросов, если решит этим расплачиваться.

Много нужно сделать и помимо заботы о сестре.

Не знаю, в какой момент пришла эта мысль. Но я хочу организовать в Иркутске самый большой детский дом. С хорошими условиями и достойным образованием. А для этого нужны учителя, которые за копейки работать не пойдут.

У меня достаточно связей, чтобы по выпуску определять ребят в военные училища. Кто–то захочет быть моряком, я обращусь к Строганову, кто–то гусаром — Брусилов мой друг. Найдутся и желающие попробовать себя в меха–гвардии, и этим не откажу.

Тем более у нас в носовой части корабля в отсеке целых двести мехаров на консервации. А в год Иркутское училище выпускает не более двадцати пилотов, остальные выпускники, не выдержавшие испытаний, определяются в наземные войска.

Впервые пришла ошеломительная мысль о том, что теперь только я распоряжаюсь этой мощью. Сестра вряд ли полезет с этим разбираться. А у Небесной доступа нет. Вот почему она меня в Совет и зовёт.

Закончив с ценностями, собрался было обратно. Но меня потянуло к капсулам. Тем самым, разбитым. Теперь я знал, что это наши с сестрой саркофаги, в которых мы спали сотни лет.

Капсул уже на месте не было. И эта первая странность, из–за которой я вновь насторожился. Метнувшись к кузне, я понял, что Фёдор продолжил здесь работать. Печь была тёплой. А угля ещё больше, чем мы натаскали в прошлый раз.

Похоже, Фёдор продолжил делать кольца. Вот только откуда сердца…

С бешеным сердцем я повернулся к мехару. И двинулся к нему.

Теперь в глаза бросилось очевидное. Суслов стоит не так, как я его поставил!!

Когда сдёрнул парусину, дыхание перехватило. Нет, это всё ещё был Суслов. Вот только не было клинков, вырастающих обычно из обрубков рук. Теперь там полноценные руки и по два ствола неведомых мне орудий! Если бы я не имел дело с тульскими разработками, соображал бы дольше.