Рубеж. Пентакль

Не стал спорить пан Логин. Пусть болтает, Шиш-Кныш! Сюрточок заморский мышиного колеру напялил, ремнями затянулся, а на голове-то – блин зеленый! Блин – да еще с козырьком!

Ну, болтай, болтай, послушаем!

– Из Гуляй-Поля мы. По приказу Гуляйпольского ревкома наш отряд направлен в Катеринослав. Так что едем мы по революцьонной надобности, а посему и пропустить нас должно.

Не то было сотнику интересно, в какой-такой Катеринослав разбойники эти собрались. А вот откуда они? Гуляй-Поле – лихое имечко, самое гайдамацкое! Зато свое.

А коли вход есть, то значит, и выход! Как говорит Юдка-поганец – Окно!

– Не велено пропускать, – буркнул, для верности нахмурившись. – Велел гетьман… товарищ Розум дорогу стеречь. Потому как шлях этот – секретный. Понимать надо!

Не удивился командир Кныш. Блином своим зеленым кивнул, нос длинный почесал.

– Так мы понимаем, товарищ Загаржецкий. Мы тихо прошли. Не было никого у Ворот. Можете проверить.

Екнуло сердце. Если «проверить» – значит, рядом. Есть бог на свете!

– И проверю! Вот сейчас и поедем.

Пока Кныш-командир своим разбойникам приказы отдавал, успел сотник есаулу Шмалько подмигнуть. Да не просто – со значением. Держись, Ондрий, сейчас дело будет! Только бы не сорвался с крючка дурень мышиный! Неужто выберутся?

Пока ехали, почти и не слушал сотник, что ему командир Кныш рассказывает. Свое сердце слушал – рвется, из груди просится. Не сгубил я вас, хлопцы, не отправил на погибель! Не схарчит нас, черкасов вольных, и сам чорт – подавится рогатый! Нема черкасскому роду переводу!

А потом слушать стал – вполуха. Да не дослушал – бросил. Ясное дело, чаклун какой-то путь подсказал. Имя только странное – Краевед. Чех, не иначе! А зовется тот шлях Сирым или же Левенцовским. Будто бы ходили им в давние годы левенцы-заризяки…

Ага, вот и мапа! Хоть на обрывке нарисована, а все ясно. Ворота, еще одни. А вот и Катеринослав-город! А это что за река? Никак Днепр-Славутич?

Дальней тревогой отозвалось сердце. Нет такого города в Войске Запорожском! Тем паче, на Днепре…

– Вот сюда, товарищ Загаржецкий. Прямо на скалу. Здорово замаскировали!

Даже не ответил сотник. Только ударил коня каблуком – и крест сотворил…

…И расступилась скала.

Только когда с седла слез да снег мокрый пощупал – поверил. А вот и солнышко! Здравствуй, родное!

Близкий лес, санный след на дороге, а за спиною – ворота. Кирпичные, старые. За воротами – тоже кирпич. Стояло что-то тут в давние годы. Рухнуло – одни руины остались.

Вздохнул сотник, воздух сырой губами попробовал.

Эх, славно!

И хуже смерти было обратно в Ворота поворачивать!

* * *

Пока назад ехал, мысли собирал, словно черкасов после боя. Перво-наперво Юдку-кровопивца порубать! Нет, не то! Перво-наперво хлопцам слово сказать…

– А какая твоя политическая платформа будет, товарищ Загаржецкий?

Очнулся сотник. Еще этих сдыхаться следует. Пусть катят в свой Катеринослав!

– Я потому спрашиваю, товарищ Загаржецкий, что сейчас все, кто за народ да за пролетарьят мировой, вместе быть должны!

Только и вздохнул пан Логин. Вот привязался, отаман мышиный! И где только слов таких нахватался?

– За кого мы, то наше дело, – нахмурился он. – Так что как встретились, так и разъедемся, пан зацный!

Сказал – и взгляд вперед бросил. И от того, что увидел, душа похолодела.

…Вместо линии ровной, рушницами ощетинившейся, – ярмарок сорочинский. Никак, бьются? Да нет, не бьются – обнимаются!

Обнимаются?

Рот раскрыл – да слов не нашлось. Хлопцы! Да чего ж вы это творите? Да что ж это деется, в христа-богородицу да параскеву пятницу через почаевский крест?!

Юдка душегубец

Смешались, зашумели, набежали со всех сторон.

Гвалт!

– Эй, товарищи! Кончай биться, давай мириться! Даешь братание!

– Или не свои мы? Вяжи ахвицеров да отаманов! Да здравствует мировая революция!

– А кому самогону? Выпьем за всеобщую погибель контры!

– Даешь!!!

Уже обнимаются. Целуются даже. Вэй, меня не надо!

– Здоров, товарищ!

Эге, никак жид? Шапка с лентой, пистоля дивная на ремне, да только нос не спрячешь!

– Шолом!

Удивился, моргнул, снова моргнул. Я и сам удивился. Или не так сказал?

А у чортопхайки уже и горелку льют. Льют, не жалеют.

– Налетай, товарищи! Не старый, чай, режим! Анархия – мать порядка!

– Гур-р-ра-а-а!

Вначале подивился я даже. Чего это с панами черкасами? Только что из рушниц в заброд этих целили, а теперь горелку вместе пьют! Подивился – но тут же понял. Страшно было панам черкасам на Околице. Хоть и бодрились, и гонор держали – а страшно. И тут – свои. Какие-никакие, хоть под хоругвью черно-красной, но свои!

– А ну, товарищи, на митинг! На митинг!

Миг – и вот уже оседлал чортопхайку какой-то лохматый в длинном лапсердаке. А шляпа-то, шляпа!

Вэй, даже завидно!

– Товарищи! Братва! От имени Гуляйпольского Ревкома приветствую героический партизанский отряд из города Валки! Ура!

Заорали – уши зажимай. А чего не поорать, если горелку подливают, не жалея?

– И ты выпей, товарищ! За революцию!

Это мне? Ого, и вправду – не жалеют!

У-у-у-ух!

– Какой сейчас, товарищи, политический момент? А такой сейчас политический момент! Революция – это, товарищи, факт! А раз факт, то каковы выводы из этого факта?

Хорошо, хоть горелки не пожалели! Такое слушать – не на трезвую голову. Да и на пьяную тоже, признаться…

Но ведь слушают!

– Перво-наперво, власть народу! То есть – вам! Не нужно нам ни офицеров, ни отаманов, ни прочей сволочи. Правильно?

– Гур-р-ра-а-а!

И тут я понял. Ой, неглупые эти разбойники! Пана Логина в сторонку отвели, а сами его хлопцами занялись. А то, что слова непонятные, так это даже лучше. Убедительней!

– Второе, значит, земля крестьянам! Панам – петуха красного, добро всякое забрать, а землю взять – и поделить. И чтобы поровну. Правильно?