Рубежи свободы

Мир белых людей был где-то в стороне. Иногда полезный — поскольку там можно было что-то продать, и приобрести что-то нужное (например, отличные винтовки и патроны). Но чаще — безразличный. Даже когда белые люди воевали, они не углублялись в пустыню. Ну а кочевникам нечего было делать на берегу.

В этот день на клан обрушилась беда. Еще накануне летал самолет, не мимо, а сделал круг над оазисом, что-то рассматривая. А утром пришли враги — туареги из Триполитании (удивительно, что Аллах занес их так далеко от их обычных мест), которые всегда воевали с сенуситами. Врагов было лишь чуть больше, чем воинов клана, но с ними были солдаты на машинах. Солдат было совсем мало — но у них были пулеметы и минометы. И можно еще было убежать в пустыню, оставив стадо, и финиковые пальмы, и источник воды, но как выжить тогда?

Тех, кто бросился в отчаянную атаку, выкосили пулеметным огнем. Тех, кто пытался отстреливаться, обороняя оазис, накрывали минометы. А когда уже некому было сопротивляться — туареги, обозленные потерями, убили всех выживших мужчин и мальчиков (ведь солдаты сказали, что в рабство обращать нельзя, это против закона Народной Италии). Ну а женщин здесь никто и никогда не спрашивал, когда наступал случай им стать добычей победителя. Жалко было лишь загубленный скот, большую ценность в пустыне — и было пиршество, горели костры, на которых жарилось мясо, не пропадать же добру? А самой ценной добычей был, конечно, сам оазис с источником.

И предводитель туарегов у самого большого костра пил русскую водку с командиром солдат. За Больших Вождей, Сталина и Тольятти. И за королеву Лючию, слово которой слушают оба Вождя.

— А чья она жена? — спросил туарег — неужели, обоих?

— Она воин — ответил лейтенант егерей — была гражданкой Италии, но стала женой большого воина у русских. Так и вышло, что она одновременно, и итальянка, и советская.

— Понятно — сказал кочевник — вождь, который не ценит своих воинов, недолго будет вождем. У нас тоже бывает, что женщины оружие в руки берут. Хотелось бы ее увидеть!

— Смотри — офицер достал газету с фотографией — красивая?

А рядом взлетало пламя костров. Трупы врагов успели убрать — не закапывали, много чести, а просто вывезли в пустыню, оставив стервятникам. Победители уже разобрали себе женщин, которые даже не плакали над участью своей и родных — зная, что бесполезно.

Лейтенант достал планшет с картой с сделал отметку. Уничтожен еще один очаг сенуситской заразы!

Мухаммад Идрис, "эмир" Ливии. 3 июля 1953.

Проклятые англичане! Как они могли так поступить?

Сэр Джон уверял — там, где враг слишком силен, можно победить дипломатией. И он, Мухаммад Идрис, должен отправиться на какой-то международный суд, чтобы отстаивать там права — свои и своего народа. Требовать от проклятых итальянцев — признании свободы для Ливии. А также освободить любимого племянника, и вытребовать еще компенсацию "за моральный ущерб", как сказал Джон. Ну а после — вернувшись, вступить в Триполи во главе своих войск, ведь армия, собранная в лагерях у границы, давно ждет приказа!

— Взгляните, что пишут наши газеты — говорил англичанин — и вы еще можете сомневаться в полной поддержке вас нашей великой державой? За вами Англия — но свое слово должны сказать вы сами!

Мухаммад бегло просмотрел — тон газетных статей был такой, что непонятно, как это британские войска еще не взяли Рим? "Страдания ливийского народа", "Тольятти — это Муссолини сегодня". Никто не может сказать, что он, Мухаммад Идрис, трус, побоявшийся вступить на вражескую землю! Тем более, с британской гарантией. Надо лететь.

Самолет был, такая же "комета", на которой Идрис путешествовал в Лондон. Не понравилось лишь, что при посадке англичане потребовали временно сдать все оружие, что было у свиты "уважаемого сэра Мухаммада" — мы сожалеем, но таковы правила полетов. Но поздно было уже отступать, не потеряв лицо!

— Я буду молить Аллаха, чтобы ты вернулся с победой — сказала на прощание Фатима — верю, что ты еще будешь править в своей державе! А если… тогда я сделаю все, чтобы отомстить!

— Если я не вернусь, ты первым делом найди мне наследника из самых достойных — ответил Мухаммад — а до того, ты глава клана Сенуси!

Женщина во главе? Но Фатима — достойная дочь своего отца! Большинство шейхов ее поддержит. По крайней мере до того, как она не назовет имя следующего вождя.

Самолет приземлился. Хашид, начальник охраны, спросил у англичанина, когда нам вернут оружие? Получил ответ — после окончания церемонии встречи. А пока — выходите с величием. Чтобы все видели, прибыл Вождь!

У трапа был выстроен караул — не меньше роты солдат. Во главе встречающих был какой-то итальянский петух в разукрашенном мундире, рядом с ним было еще с десяток, и военных в таких же мундирах, и штатских. Стояли машины, и даже два броневика.

— Вы Мухаммад Идрис — спросил этот павлин. И получив ответ, продолжил — я комиссар полиции Маттиоле. Вы арестованы по обвинению в пиратстве, организации мятежа и подрывной деятельности на территории Народной Италии.

И обернувшись, приказал кому-то:

— Взять их!

Солдаты почетного караула взяли оружие наизготовку. Из крытых грузовиков посыпались еще солдаты, в полевой форме, окружили ливийцев, выставив штыки. Сэр Джон стоял возле трапа со скучающим видом. Поймав яростный взгляд Мухаммада, пожал плечами — ничего личного, так получилось!

— Будь ты проклят, предатель! — в бешенстве зарычал Идрис — проклятие на весь твой род! И на твою Англию!

Джон лишь ухмыльнулся. Если бы все проклятья, что обрушивались на его голову, сбывались, всех адских котлов не хватило бы для их исполнения.

Оставалось лишь малое — убедить ливийцев, которые остались за морем, что вина за все не на Англии, а на подлых итальянцах, вероломно нарушивших неприкосновенность послов.

Москва, коммунальная квартира где-то на Чистых Прудах.

— Вот и съездили в отпуск на море — вздохнула Мария Степановна — бандиты проклятые, нашим советским людям отдохнуть заслуженно не дают! И итальянским тоже.

— И что им надо, мерзавцам? — недоуменно спросила Катя — мало им, ночами в окна стрелять, как у Шолохова в книжках. Сейчас уже и пароходы захватывать решили?

— Так ведь бандеровцы, фашисты — сказал Петр Иванович, Катин муж — тем более в газете было, этот Кук у них вроде генерала, а до того, с немецкими оккупантами сотрудничал. Фашисты — которые не зверствовать просто не могут, как волк не способен травой питаться. И другие наверное тоже, "за самостийную Ливию", как эти, "за самостийну Украину". Говорил же товарищ Сталин, что фашизм, он не только германский, а любой, кто скажет, моя нация выше всех!