Рубежник

Нет, я в последнее время много всяких чудес видел, но подобное игнорирование законов физики меня впечатлило.

— Чего стоишь? — заговорил «портсигар» голосом Григория, который сидел в каком-то колодце. — Тебе же ко времени назначено.

Я накинул на себя зеленую ветровку. Последнюю накинул как раз только из-за широких карманов. Потому что во внутренний убрал нож, в другой портсигар. Восковая фигурка, конечно, хорошо, но безоружным на встречу приходить тоже не хотелось. В остальном прикид как обычно — футболка, голубые джинсы и кроссы. Надо и себе какой-нибудь костюм купить, как у того кощея. Правильно говорят, первое впечатление можно произвести лишь один раз.

Пригласили меня в кафешку в центре. Такая пафосная фигня, где двадцать видов кофе, а из поесть только тосты и маффины. Да еще и ценник конский. Заведение из разряда «дорого и глупо». Понятно на кого все рассчитано — на туристов. Сам я в такие места не ходил. Потому что искренне думал, что после кафе или ресторана надо выходить сытым. А тут — что поел, что радио послушал.

Мне бы думать и бояться от первой вменяемой встречи с рубежником. Точнее, с рубежницей. А я размышлял о совсем иных категориях. Если женщина позвала тебя в кафе, то кто платит? Обычно тот, кто приглашает. С другой стороны, женщина же. Даже если скажет, что счет пополам разделить — как-то неудобно. Мы же не в прогрессивных Европах, где в женские туалеты пускают даже «боевые вертолеты», а любое твое действие кого-нибудь дискриминирует. В общем, я дикарь и консервативных взглядов на этот счет. Не скажу, что горжусь этим, скорее не стесняюсь. Мне легче никого никуда не звать, чем потом краснеть и наступать себе на горло.

— Едем тухло! — пожаловался из кармана «портсигар». — Хоть бы музыку поставил.

— Тут магнитола сломана. Да и приехали почти. Но если хочешь, могу сам спеть.

— Не надо, — как-то испуганно пискнул он.

Григорию хватило пару раз, когда я мурлыкал что-то в душе. После чего бес жаловался, что его музыкальный слух совершенно испорчен и в качестве моральной компенсации принял на грудь сразу триста грамм водки. Нет, я знал, что голос у меня так себе. Не для больших и малых театров. Но в данном конкретном случае подумал, что бес попросту искал повод принять на грудь.

Машину я поставил в соседнем квартале, а до нужного кафе дошел пешком. Честно говоря, немного стеснялся своей рабочей повозки. Возле заведения сидела в машине Наталья, которая кивнула мне. Видимо, она у начальницы и водителем подрабатывает?

Что еще меня удивило. Несмотря на то, что кафе было открыто, плюс вечерние часы, внутри никого не оказалось. Ни гостей, ни официантов, ни кассира. У нас обычно народа в это время валом.

Единственным посетителем оказалась девушка, облаченная в старомодный клетчатый костюм. Как только колокольчик над дверью звякнул, незнакомка подняла голову и внимательно посмотрела на меня.

Вот, кстати, если бы не хист, я бы принял рубежницу за совсем юную девчонку. Очень странно одетую юную девочку. Росточком та была незначительного, метр шестьдесят, не больше. Да еще черты лица мелкие. Светлые волосы убраны в хвост. По ней совершенно непонятно, сколько лет женщине. Разбег мог быть от пятнадцати до сорока пяти. Это про таких говорят — маленькая собачка до старости щенок.

Она выглядела максимально приятно и безопасно, что ли. Правда, только внешне. Ее хист свидетельствовал, что рубежница застряла аккурат посередине между ведуньей и кощеем. Иными словами, захочет меня размазать, даже напрягаться не будет.

На столе уже стоял заваренный чай, чашки и несколько видов десертов. Ага, значит, все-таки персонал здесь был.

— Являясь хозяйкой сего дома, я, Инга Ретгольд, дочь Анны, приветствую благородного брата. Если ты пришел сюда с чистыми помыслами и не тая зла, то не потерпишь вреда для себя, не будешь уязвлен в промысле и знаниях.

Голос Инны был звонким, как весенний ручеек. Но взгляд оставался серьезным. Я почувствовал, как колыхнулся ее хист. И понял, что тоже должен что-то сказать.

— Являясь гостем сего дома, я, Зорин Матвей, приветствую тебя… благородная сестра.

— Я пришел сюда с чистыми помыслами… — зашептал «портсигар».

— Я пришел сюда с чистыми помыслами и не тая зла, — понял я, что от меня требуется.

— И обещаю не злоумышлять зла против хозяев сего дома, их детей, домочадцев, существ и скота, — продолжал подсказывать бес.

— Последнее уже лишнее, — отмахнулась Инга. — Полностью старую клятву никто не произносит. К тому же, это все весьма условно. Как ты понимаешь, это заведение не мой дом. И да, теперь можешь убрать своего беса.

— Я бы хотел, чтобы он остался со мной. Мне так спокойнее, — ответил я.

— Хорошо, — легко согласилась ведунья. — А мне было бы спокойнее, чтобы ты отдал восковую фигурку с моей кровью. Наталья убедила меня предоставить тебе дополнительные гарантии безопасности.

Я торопливо засунул руку в карман, чувствуя, что краснею. Облик рубежницы не соотнисился с ее словами. Когда Инга говорила, от нее исходила странная сила. И вообще, я чувствовал, что она матерая опытная рубежница, которая давно живет на этом свете. Хотя и нечто привлекательное в ней было. Некая загадка, о которой так часто говорят мужики.

Ведунья получила фигурку и облегченно улыбнулась. Теперь я почувствовал, что разговор пойдет на равных, без недомолвок и взаимного недоверия.

Фигура в руках Инги растаяла, растекаясь по столу белой кляксой. Причем кровь осталась на пальце. Ее ведунья слизнула, лукаво улыбаясь.

— Защитный амулет? Хитро. А я думаю, почему не смогла найти тебя. Признаться, ты произвел определенное впечатление на Наталью. Она даже не захотела называть твой точный адрес.

Я улыбнулся, шля мысленные лучи тепла Наташе. Спасибо большое. Инга это восприняла по-своему.

— Ты бы не засматривался на нее, Матвей. Из союза рубежника с чужанином редко что хорошее получается. Жизнь людей скоротечная, наша же…

Она не договорила, но я все понял.

— Наталья хоть и служит мне верно вот уже пять лет, но сейчас с хистом туго, редко какой приспешник получает. Да и Наталья будто не рвется в рубежники. Хватает ей богатства людского.

— А как приспешника заиметь? — спросил я.

— Обычное дело, — пожала плечами Инга. — Приходишь к воеводе или князю местному, говоришь, что тебе помощник нужен. Если давно на земле живешь, ничем свое имя не запятнал, то тебе разрешают чужанина взять, в дела его посвятить. Ты с этого налог в казну платишь каждый год. Двадцать пять лет чужанин отслужит, получает право на хист.

— Выходит, любой человек может рубежником стать?

— Нет, конечно, — рассмеялась Инга. Получить право на хист и его взять — разные вещи. Нужно свободный промысел ждать. Да еще соизволения воеводского. А после уже, когда среди всех приспешников розыгрыш произойдет, то счастливчику хист достанется. В любом случае, князь в выгоде.

— Почему?

Инга посмотрела на меня чуть снисходительно. Правда, не с таким пренебрежением, как Григорий. И на том спасибо. А то я от взгляда: «Ну ты, Мотя, и имбецил» уже порядком устал.