Рубин Рафаэля
Шрифт:
– Все в порядке. А что? – слишком быстро ответила она.
– Он так смотрел на тебя, когда вы разговаривали в зверинце…
Маргарита отвела взгляд на закрытое окно, думая о том, что за стеной на длинной веревке, наверное, все еще висит белье и где-то рядом играют два других сына Летиции. Она не могла сказать домашним, что Рафаэль ее поцеловал, а тем более о том, что ей это очень-очень понравилось. Даже сейчас при одном только воспоминании об этом поцелуе ее тело изнывало от желания снова почувствовать его прикосновение.
– Какое это имеет значение, Донато? Конечно, синьор Рафаэль
– Почему ты так решила?
Маргарита сильно сжала руки.
– Ты ведь не хуже меня знаешь, что мы разного поля ягоды! Он никогда не сможет серьезно относиться к женщине, которая ниже его по положению. Самое большее, что меня может ждать, это несколько дней развлечений. А я никогда не соглашусь быть чьей-либо любовницей! Я сразу говорила!
– Откуда ты знаешь свое будущее?
– Этому нас учит история. Женщины делятся на тех, кого берут в жены, и тех, кого делают любовницами, Донато! Мужчина, преломляющий хлеб с Его Святейшеством, никогда не возьмет в жены женщину, которая этот хлеб печет!
– Ты также думала, что он не может всерьез рассматривать тебя как натурщицу, – осторожно напомнил он, снимая пальцем со свечи каплю воска, которая норовила упасть на стол.
– Но это совершенно разные вещи!
– А разве не меняется жизнь, и люди, и отношения?
– Меняются, но не настолько!
– Вспомни, какие у него были сегодня глаза, сестренка! Попробуй увидеть его моими глазами и только потом отвечай на этот вопрос, – еще тише сказал Донато. – Я уверен, что он влюбился в тебя.
Франческо и Летиция подслушивали у закрытой двери. Она должна была об этом догадаться! Когда они ворвались на кухню с шумом и криками, она устало подняла глаза к потолку.
– Правда? – с недоверием спрашивал отец. ~ Неужели Господь устроил вашу встречу, чтобы соединить навечно?
– Папа, ты говоришь глупости.
– Брось! Разве он не может влюбиться так сильно, чтобы предложить тебе стать его женой?
– Ты прекрасно знаешь, что такого просто не может быть, и я буду тебе очень благодарна, если ты больше не станешь подслушивать чужие разговоры!
– Маргарита! – негодующе воскликнула Летиция, прижав руки к груди. – Немедленно проси у отца прощения!
– Я ничем его не обижала.
– Мы должны его уважать!
Маргарита полностью признавала правоту сестры. Франческо Луги был добрым и заботливым отцом, и дочери всегда знали, что отец, несмотря на некоторую грубоватость, желает им добра.
– Прости меня, папа. Из-за всех этих событий я почти лишилась разума.
– Скажи, это правда, что великий Рафаэлло проникся к тебе симпатией?
– Истинная правда, – уверенно ответил Донато. – Я видел своими глазами. Он увлекся ею так, как только может увлечься мужчина.
– Какая удача для семьи! – мечтательно улыбнулась Летиция.
– И погибель для меня!
– Боже, и не надоела тебе эта старая песня? – пробурчала старшая сестра. – Что ты распустила нюни, когда счастье само идет в руки? Как ты можешь подвести нас так близко к замечательным переменам и по-прежнему делать вид, будто ничего не
происходит, а если и происходит, то уж точно ничего хорошего?– Мы – твоя семья, – осторожно заметил Франческо. – Разве мы не имеем право на часть того, что свершилось в твоей жизни?
– Да? А на что имею право я? Вы выставили меня как лампу на прилавок в базарный день, лишь бы заработать пару золотых!
– Ну в самом деле, Маргарита! Речь идет всего лишь о твоем теле, а не о твоей душе! Если только ты сама не решишь иначе, – отозвалась Летиция. – И не надо мне говорить, что мысль о том, чтобы переспать с самим Рафаэлем, так уж тебя пугает! В конце концов, он не женат и в один прекрасный день может сделать тебе предложение! Бог свидетель, я бы решилась без тени сомнения, если бы он только посмотрел в мою сторону!
– Летиция! – не сдержал изумленного возгласа Донато. На его лице тут же отразилась обида.
– Ой, я не то хотела сказать. Мне бы и не выпала такая возможность. У меня больше нет того невинного взгляда, который так привлекает богатых синьоров.
Видя, что выражение обиды не уходит с лица мужа, Летиция обняла его и что-то зашептала ему на ухо. Они медленно пошли вверх по лестнице. Франческо сел на стул, который до него занимал Донато, и мягко положил свою руку на руку дочери. Тишину нарушал только стрекот сверчков и крики играющих в саду детей.
– Ты действительно не хочешь, чтобы у тебя было что-нибудь с этим художником?
– Я не хочу стать всеобщим посмешищем. Не хочу ломать себе жизнь.
– Мне показалось, что он очень ценит тебя, дочка.
– Мне тоже так показалось, – сказала она, пожав плечами.
– Тогда не бойся, прошу тебя.
– А что будет после того, как я лягу с ним в постель?
– Ну, есть мудрые женщины, которые учатся играм сильных мира сего и становятся известными куртизанками.
– Папа, известные куртизанки не рождаются в семьях пекаря. Особенно в Трастевере.
– Разве не говорят, что все когда-то случается в первый раз? Ты ведь можешь стать знаменитой! Ты станешь первой, и тебя запомнят!
– Да, а ты тогда станешь богатым.
Он поджал губы и пожал плечами.
– А разве это плохо? Девочка моя, как же ты похожа на свою мать! У тебя есть ее способность покорять сердца мужчин. Похищать их навеки. Каким бы он ни был художником, Рафаэль всего лишь мужчина, как и все мы. И я уверен, он сможет полюбить тебя так, как ты того заслуживаешь. – Он ее крепко обнял, и Маргарите стало спокойнее. – Только не давай никому, особенно мне, заставлять тебя делать то, к чему у тебя не лежит душа.
– Когда он смотрит на меня, это сделать не проще, чем развеять тучи над городом, – тихо созналась она.
10
В следующую пятницу Маргарита с неохотой согласилась прогуляться с Антонио на холм Джаниколо, как только он закончит работу на конюшне. Антонио уверял, что соскучился и хочет ее видеть. Она не понимала, чему обязана таким вниманием, поскольку жених не давал о себе знать вот уже несколько месяцев. Но в этот день Папа собирался устроить шествие из Ватиканского дворца к замку Сант-Анджело в честь своего гостя, немецкого посла, и все горожане предвкушали интересное зрелище.