Рубин Рафаэля
Шрифт:
…Все мужчины Рима, вроде Себастьяно, будут видеть в тебе желанную добычу…
Она зажмурилась, пытаясь отогнать жгучее чувство стыда за свою глупость. Ну почему она не поверила Рафаэлю? Почему хотя бы не прислушалась к его мнению об этом человеке? В его мире столько непонятного, что решительно отметать предостережение любимого человека и его самого было, по меньшей мере, безрассудно.
Маргарита отошла от окна и стала мерить шагами комнату. Деревянный пол жалобно скрипел под ее ногами. Чаще всего этот звук был единственным, что она слышала. Дважды в день пухлощекий монах в темно-коричневой рясе, с тяжелым распятием, висящим на уровне объемистого
Дни тянулись бесконечной вереницей. Ей хотелось попросить монаха сыграть с ней в карты или хотя бы просто поговорить о том, когда ее отсюда выпустят. Но в ответ на попытки заговорить он неизменно кланялся с непроницаемым лицом и выходил из комнаты. Скрежет ключа в замке стал пугать ее. Кто-то захотел, поняла Маргарита, чтобы она исчезла из жизни Рафаэля, и не остановился перед похищением.
Что они ему сказали? Этот вопрос не давал ей покоя. Он считает ее мертвой? Может, ее собираются убить? А если он им не поверил, то сможет ли когда-нибудь ее найти? Это место слишком пустынное и заброшенное. Но ей не причинили вреда, только удерживали, не говоря когда собираются отпустить. Бессильные слезы наполнили ее глаза, она смахнула их тыльной стороной руки. Она больше не будет плакать. Не поддастся панике. Она здесь пленница и останется ею, пока ее не отпустят.
Проходя мимо двери, она услышала звук чьих-то шагов в коридоре. Это была тяжелая мужская поступь, и шел не один человек. Сердце Маргариты бешено застучало. Такого она раньше не слышала. До этого мимо ее дверей проходили только монахи в сандалиях. Она испугалась, решив, что приближается опасность. Сначала она даже хотела спрятаться, но не нашла укрытия. Рука взлетела ко рту, чтобы сдержать рвущийся крик, когда раздался знакомый скрежет ключа в замке и повернулась дверная ручка. От неизбежного ее отделял один миг… Дверь распахнулась, в проеме стоял Рафаэль, за ним Джулио и еще трое. Они ворвались в комнату с обнаженными шпагами. Наконец-то, подумала она. Наконец-то он пришел.
Маргарита рыдала у него на груди, но это были слезы облегчения. Рафаэль тоже молча плакал, уткнув лицо в ее мягкие волосы. Он гладил эти пряди, вдыхал их аромат, всем существом ощущая ее близость, которая пролилась бальзамом на измученное сердце. Он уже начал свыкаться с мыслью, что больше никогда не увидит свою любовь. Сначала он схватил ее за плечи и рассматривал на расстоянии вытянутой руки. Оба плакали. Он был так нежен с ней, будто она могла рассыпаться на части, растаять. Потом взял ее лицо в дрожащие руки.
– Как ты? – с трудом произнес он, почти прошептал.
– Все хорошо, – ответила она. – Теперь все хорошо.
Он крепко прижал ее к себе. Так крепко, как никогда не делал раньше. Маргарита увидела Елену, стоявшую рядом с Джулио и другими мужчинами.
– Нужна ли вам помощь интимного свойства, синьора Луги? – тихо спросила Елена с озабоченным видом. Никто до сих пор не знал, что пришлось пережить Маргарите.
Та только смогла покачать головой. Ее переполняли эмоции, и слезы все текли из глаз, не подчиняясь воле рассудка. Рафаэль по-прежнему прижимал ее к себе. Они оба дрожали.
– Оставьте нас, все. Только на одно мгновение. И приготовьте лошадей. Как только они попьют и передохнут, мы отправимся в обратный путь. Я не желаю оставаться в этом месте дольше необходимого!
Елена и Джулио украдкой обменялись
взглядами, и Елена снова отвела глаза. Без единого слова Маргарита и Рафаэль обвили друг друга руками, наслаждаясь ощущением долгожданной свободы, которой она не знала целый месяц. Столько времени она была узницей человеческого тщеславия и жестокости.33
Рафаэль тихо выскользнул из дома, направляясь к конюшням. Внезапно кто-то резко его остановил, вцепившись ему в плечи. Это был Джулио. В руках Рафаэля поблескивала короткая шпага с перламутровой рукоятью.
– Оставь меня, Джулио! Тебя это не касается!
– Идти туда будет ошибкой! Это хорошим не кончится!
Рафаэль яростно сбросил с плеч руки помощника.
– Плевать! Главное, чтобы поплатился Себастьяно!
– Вам нельзя его трогать!
– Трогать? Да я его убью!
– Нельзя!
– Уйди!
Но Джулио лишь сильнее вцепился ему в руки.
– Я спасу вас, как вы когда-то спасли меня!
– Спасибо тебе за верность, – сказал Рафаэль, с трудом переводя дыхание. Его лицо покраснело от гнева и усилий. – Но мы с тобой говорим о разных вещах, Я должен это сделать, чтобы отомстить за Маргариту!
– Нет, вы собираетесь сделать это для себя!
– Отпусти, Джулио! – прорычал Рафаэль, снова попытавшись вырваться.
– Не могу, учитель. Не просите! – Они еще немного поборолись, но Джулио не отступал. – Давайте вернемся в дом, учитель. Вы необходимы синьоре Луги гораздо больше, чем вам необходимо отмщение.
– Джулио, отойди!
– Ради всего святого, учитель! Подумайте о синьоре Луги!
– Я всегда только о ней и думаю!
– Тогда не бросайте ее! Как она будет жить дальше, если вас не окажется рядом? Кто ее защитит?
Рафаэль не ответил, и Джулио очень серьезно посмотрел на него. Неожиданно они поменялись ролями: ученик вдруг стал учителем.
– Останьтесь с ней, учитель. Вернитесь к ней и не бросайте ее. Синьоре Луги больше всего на свете нужны вы, а не отмщение!
Удар настиг его внезапно и, казалось, исходил из ниоткуда. Антонио Перацци взлетел и упал спиной на кучу соломы в конюшнях Киджи. Один из огромных жеребцов заржал и забил копытом. Мешок с овсом, которым Антонио кормил лошадей, упал, и зерно рассыпалось. Антонио не сразу пришел в себя и лишь спустя какое-то время понял, что сокрушительный удар получил от собственного брата, Донато.
– Это за что?
– За Маргариту, ты, мерзавец! Я бы убил тебя собственными руками, если бы это могло что-то изменить!
– Понятия не имею, о чем ты, – солгал Антонио, потирая челюсть и стараясь восстановить дыхание.
– Только не надо врать! Дочь торговца рыбой сама мне все выложила! Она так гордилась тем, что бывшая соперница оказалась в ее жилище!
– Анна никогда не…
– Что никогда? Не предаст тебя? Слышал, как говорят: даже ад содрогается от ярости сварливой бабы! Она с радостью поспособствовала злоключениям той, что раньше занимала ее место в сердце любимого мужчины!
Антонио попытался встать, но снова упал на колени.
– Сказки!
– Правда? А я бы сказал, что мой брат, предающий подругу детства, – вот настоящая сказка! Ты ведь и меня предал, только ради того, чтобы отомстить! Вот это сказка!
– Я не из мести, я…
– Что ты, Антонио? Зачем ты это сделал?
– Затем, чтобы она страдала, как страдал я! – рявкнул Антонио без тени сожаления. – Доволен?
Донато покачал головой, наклонил ее и сделал шаг назад.
– Это отвратительно.