Рубиновый лес. Дилогия
Шрифт:
Поговаривали, будто сама Кроличья Невеста пробуждает рощу от спячки. Нисходит на землю и, одаривая любовью лепестки, заставляет снег таять, а цветы – распускаться. Но в этот раз она не пришла, потому что никаких цветов здесь не было. И самой Свадебной рощи тоже.
«Рубин…» – позвал меня Сол.
– Садись.
«Руби, не надо…»
– Приземляйся, Солярис! – настойчиво повторила я.
Все два часа, которые Дайре чинно спал, а Ясу охала и любовалась на просторы, я посвятила подготовке к этому моменту. Я успела просчитать тысячу вариантов – от беспощадного сожжения повстанцев до надежды ограничиться громогласным рёвом, если при виде нас они падут на колени и добровольно
Если здесь меня будут ждать не воины, а трупы.
Когда Солярис сел, земля под ним противно хлюпнула. Вязкая и мокрая, она почти проваливалась, словно зыбучие пески. Даже в Рубиновом лесу встречались растения, не тронутые сейдом, тусклые, но зелёные ростки… Однако здесь всё было алым, как человеческая изнанка, сырое мясо. Вся вербена погибла: соцветия опали, оставив лишь голые скрюченные ветви, иссыхающие на раскалённом от солнца воздухе. Вокруг не осталось ничего священного, в чём можно было бы узреть присутствие Кроличьей Невесты, – отныне здесь царствовала смерть. Сломанные мечи хрустели под драконьими когтями, катились по горкам мятые шлемы и щиты, лежали стрелы с колотыми наконечниками. Но, что куда страшнее, лежали и раскуроченные части тел.
– Осторожно, – шепнул Солярис, придержав меня под локоть. Он обернулся человеком сразу после того, как высадил меня на чей-то брошенный щит, погнутый и превращённый в маленький помост. Сам же Сол грязи не чурался: стоял в кровавых лужах босиком по щиколотку и лишь следил, чтобы в них не наступила я.
– Что здесь произошло?!
Ясу спрыгнула с Мелихор, тоже не обратив внимания на поднявшиеся брызги крови, запачкавшие её сапоги и бёдра. Бегло осмотрев лужи, она зажала острый нос ладонью, пытаясь спасти от смрада крови и разложения, усиливающегося под прямыми солнечными лучами. Дайре же, спустившись с Сильтана, отвернулся. Его стошнило.
– Разное я на свете видывал, – пробормотал он, когда пришёл в себя и угомонил взбунтовавшийся желудок, задрав голову наверх. Смотреть на небо, а не на землю, было сейчас лучшим решением. – Но такое… Похоже, дружины не дождались вас, госпожа.
– Если это и впрямь сделали ваши дружинники, госпожа, то они, должно быть, сплошь берсерки, – прошептала Ясу с ужасом и благоговением одновременно.
Но созванные с пограничных городов дружины точно были к этому непричастны: по пути в Свадебную рощу нигде не реяли чёрно-красные знамёна Дейрдре, и здесь никаких намёков на их присутствие не наблюдалось тоже. Благодаря попутному ветру мы прибыли раньше, чем планировалось, а потому обогнали дружины минимум на полдня.
Понимая это так же хорошо, как и я, Солярис смотрел на меня в упор, сжимая губы и часто сглатывая – даже его тошнило.
«Бедные человеки! Однажды мама делала кровяные колбаски из тритонов, так они и то лучше выглядели. Что за звери водятся в ваших краях?! Что может быть таким злым?!» – завизжала Мелихор. Хвост её трясся и вился по воздуху, как хлыст, поднимая за собой брызги крови. Замызганный ею со всех сторон, Сильтан вышел из себя и взревел.
«Это уже слишком!» – воскликнул он, оттолкнув и сестру, и опирающегося на него Дайре. Крылья затрепыхались в воздухе, раскинувшись. Багрянец смешался с золотом, будто алые розы распустились в драгоценной вазе.
– Что такое, братец? – поддел его Солярис. – Не так ты себе поле брани представлял?
«Я не переношу вида крови!»
– Тогда зачем ты полетел?!
«Так я думал, мы жечь их будем, а не грызть! От пламени крови ведь совсем не остаётся».
Сол закатил глаза и, заметив, что Мелихор тоже на взводе – крутится на месте волчком, – махнул рукой.
– Облетите всё на десять лиг вокруг. Проверьте ближайшие селения, леса и холмы. Найдите дружины Дейрдре, а затем возвращайтесь. На рожон не лезьте. И смотрите в оба, чтобы не было
баллист.Сильтан кивнул и воспарил уже в следующее мгновение, с радостью воспользовавшись шансом поскорее оставить это забытое богиней место. Мелихор тоже последовала за ним без всяких вопросов, но напоследок обернулась и бросила не то Солу, не то мне:
«Береги ширен».
Мы оба кивнули и присоединились к Ясу с Дайре, которые уже вовсю ковыряли землю, изучая останки. Первая делала это прямо голыми руками, перебирая пальцами отрубленные конечности и торчащие кости, в то время как Дайре даже искорёженный металл доспехов ворочал мечом, не желая к нему притрагиваться. Но сколько в этом поле ни возись, причину всё равно не узнаешь: если кто-то смог перебить столько воинов за одно утро, то этот «кто-то» наверняка смог и замести следы.
Там, где бирюзовое небо сталкивалось с алой землёй холмов, рваный горизонт походил на шрам от пламенеющего клинка. Он будто становился всё тоньше и тоньше, размываясь по мере того, как мы обходили рощу. Иногда сверху нас накрывали длинные тени парящих Сильтана и Мелихор, и я стыдливо ловила себя на мысли, что охотно присоединилась бы к ним, будь у меня с собой хотя бы несколько капель драконьей крови.
Было легко потерять счёт времени, то и дело останавливаясь, чтобы побороть тошноту, и потому я с опаской оглядывалась вокруг каждую минуту: не подходят ли к роще дружины? Ведь если они увидят меня здесь, посреди кровавой бойни, то слухов станет только больше. Кто поверит, что это не моих рук дело, когда меня и без того считают вёльвой, Диким и отродьем-полукровкой в одном лице?
– Рубин! – позвал Дайре тоном, далёким от его привычного озорства и веселья. К тому моменту мы уже почти прочесали поле – всё в такой же мёртвой тишине, как и сама земля. – Сюда! Ты должна это увидеть. Живее, камушек наш драгоценный!
Похоже, мне действительно стоило как можно скорее подойти к нему, раз от удивления он напрочь забыл о манерах. Оттого Солярис издал короткий грудной звук – выражение недовольства напополам с угрозой. За всё время он так и не отошёл от меня ни на шаг, любезно подставляя свой локоть там, где лужи становились слишком глубокими и скользкими, чтобы я смогла перебраться через них без происшествий. Несколько раз он и вовсе перенёс меня на руках – просто взял в охапку, не спрашивая согласия, и переставил на место почище и поопрятнее – но тем не менее полностью грязи избежать не удалось. Ведь быть королевой – значит быть омытой кровью. Рано или поздно.
Жестом отринув протянутую Солом руку, я ступила прямо в запёкшееся на жаре месиво, держа подбородок задранным вверх, дабы не видеть, что именно хрустит у меня под башмаками – хворост или всё-таки кости. Солярис держался рядом, бесшумный, даже когда под ноги ему попадали чьи-то останки. Зрачки его постоянно пульсировали: сужались при взгляде на усопших и расширялись, если он смотрел на меня. Челюсти сжаты, когти длинные и заострённые, кровь покрывает и портит почти каждую чешуйку брони. В последний раз Сол был таким собранным и напуганным, когда я собиралась убить себя у него на глазах. Тогда я молилась, чтобы никогда более мне не пришлось видеть его в подобном состоянии, но боги и эту молитву не услышали.
– Не подходи, – сказал вдруг Солярис и выставил передо мной руку, не позволяя приблизиться к Дайре. Точнее, к тому, кто сидел перед ним и Ясу на земле, перепачканный в крови настолько, что та капала даже с его волос.
Воин Фергуса. Живой!
Культя вместо правой руки болталась у него под грудью, перевязанная, но мужчина – лет тридцати на вид, весь в ожогах и старых боевых отметинах – был ещё в сознании. У него под локтем лежали пустые ножны из шкуры горностая, с традиционной немайнской выделкой и латунной бутеролью. Но самого оружия нигде видно не было. За спиной же стоял вонзённый в примятую траву щит – именно на него воин облокачивался, вытянув перебитые и неестественно согнутые ноги. Полосы, прорезавшие и его штанины, и икры, всё ещё кровили.