Рубиновый сюрприз

— Она даже спрашивала о работах Фаберже, которые стали появляться на Западе в пятидесятых годах, — снова перебил Хадсон.

Давиньян облокотился на витрину.

— Всего несколько людей знает, насколько затруднительно мне будет отвечать на все эти вопросы, — сказал Хадсон. — Один из этих людей живет здесь, в Лос-Анджелесе. Это — ты!

Давиньян снял очки и руками, дрожащими от старости, почесал переносицу.

— Почему ты предал меня? — потребовал ответа Хадсон. — Ты думал, я стар и не смогу справиться с таким предателем, как ты? Да тебе еще придется просить пощады.

Давиньян машинально стал протирать очки концом своего темно-голубого галстука. Шелковая ткань уже несколько обтрепалась, как будто ее длительное время использовали именно таким образом.

— Я — ювелир, — решительно заявил Давиньян. — Я родился в советской Армении, я поддерживал там кое-какие связи. Время от времени я занимался бизнесом вместе с тобой. Но я не шпион.

— Ты — нераскрытый агент иностранного государства. Ты действовал в интересах Советского Союза. Мы оба знаем, откуда взялись алмазы, картины и все остальное, что ты продавал через меня.

— Тебе за это хорошо платили, — ответил Давиньян.

Хадсон так сильно стукнул кулаком о прилавок, что стекло опасно задребезжало.

— И мы оба знаем, что деньги с каждой сделки шли непосредственно к твоим боссам в КГБ, — добавил Хадсон. — А теперь скажи мне снова, что ты не шпион.

Давиньян протянул свои сучковатые руки к прилавку, опасаясь, что стекло может разбиться.

— Успокойся, — почти прошептал он. — В отличие от тебя у меня никогда не было контактов с Москвой. А у многих компаньонов уже нет больше власти. Многое изменилось.

— Изменилось? — язвительно спросил Хадсон. — Ты ошибаешься, ничего не изменилось. Свиней всегда больше, чем мест у корыта. Ты же счел более выгодным питаться из моей кормушки, чем отвоевывать себе место у русских.

Давиньян покачал головой, как бы молча говоря о своей невиновности.

— Сколько? — спросил Хадсон. — Я хочу знать, сколько стоит купить тебя.

— Подумай сам, — мягко сказал Давиньян. — Я не виноват в твоих проблемах. Если прошлое раскроется, я потеряю столько же, сколько и ты.

Хадсон уже не испытывал к Давиньяну сильного гнева, его тоже стал одолевать страх. Всю жизнь он был уверен, что защищен от бедности, снобизма, болезней и чувствовал себя неуязвимым.

Но сейчас все было по-другому.

Хадсон отвернулся, не желая, чтобы проницательные глаза Давиньяна заметили его страх.

Раздался звонок. Щелкнула задвижка двери, соединенной с прилавком. Тонкая рука коснулась плеча Хадсона.

— Иди за мной, — сказал Давиньян, — выпьем чаю, а потом ты подробно расскажешь, что произошло. Мы что-нибудь придумаем, как делали это в прошлом.

Несколько минут Хадсон оставался неподвижным. Затем, выругавшись, обернулся. Давиньян ждал, глядя на него своими темными глазами, не потускневшими со временем.

— Хорошо, — согласился Хадсон. — Господи, какая неприятность!

Пока Давиньян заваривал и разливал чай, Хадсон все ему рассказал.

Не показывая своих эмоций, Давиньян молча и внимательно слушал, подобно наемному убийце, которым однажды ему все-таки пришлось стать. Чем больше подробностей он узнавал, тем понятнее становился страх Хадсона. Клэр Тод была поразительно проинформирована.

— Эта сука, должно быть, уже давно читает мою, вернее, нашу почтовую корреспонденцию, — сказал Хадсон. — Тебе следовало бы посмотреть, как она лезла на рожон, описывая каждую мою или нашу с тобой сделку.

— Она знает обо всех сделках?

— Начиная с алмазов и заканчивая живописью.

— Алмазы были самые обыкновенные и не известно кому принадлежащие, — произнес Давинья?

— О некоторых из них так не скажешь.

— Она знает и об этих?

— Да. Она знает, что Гарри Уинстон купил голубые и розовые алмазы Романовых.

— В самом деле? — вздохнул Давиньян. — Это ужасно, Дэмон.

— Сейчас будет еще ужаснее. Она перечислила и подробно описала все картины. Она даже знает, как мы поделили прибыль и во что я вложил свою долю.

— Неужели? Но ты должен понимать, что я здесь ни при чем.

— О чем ты? — спросил Хадсон.

— Меня никогда не волновали детали твоего бизнеса, точно так же, как ты никогда не вмешивался в мою жизнь.

Через несколько секунд Хадсон нехотя кивнул.

— А как насчет тех твоих русских приятелей? — задал он встречный вопрос. — Они никому не доверяют. Даже мне.

В голосе Хадсона звучала такая досада, что Давиньян не сдержал улыбки.

— Несмотря на дружественные чувства, какие я испытывал к Советскому Союзу на протяжении пятидесяти лет, — продолжил Хадсон, — несмотря на все торговые эмбарго, с которыми мне приходилось бороться, несмотря на всех правых ненормальных американцев, которым я сопротивлялся, русские никогда не доверяли мне. А теперь это! Господи! Вот чем отплатили мне эти крестьяне.

— Из тебя бы получился великолепный актер, — сухо произнес Давиньян. — Кто бы мог подумать, что ты мог забыть, что предательство — человеческое правило.

— Но у меня была мечта, — сказал Хадсон. — Всю свою жизнь я работал ради спокойствия в мире и ради сотрудничества между народами. Я помогал налаживать и поддерживать теплые отношения с каждым советским лидером от Сталина до Горбачева.

Давиньян многозначительно вздохнул.

— Я старался разрушить барьеры между странами, — честно признался Хадсон.

— При этом стараясь получить для себя немалую прибыль, — добавил Давиньян.

— Они же ведь использовали меня…

— Ты использовал их. Пожалуйста, не играй со мной в наивного филантропа, — попросил Давиньян. — Это тебе не к лицу. Ты дружил с Советами, потому что так было выгодно тебе.

— Неправда. Я верил.

— В таком случае ты, был дураком. Но я не думаю, что ты, Дэмон Хадсон, дурак.

Некоторое время двое бывших дельцов молча смотрели друг на друга. Несмотря на одинаковый возраст, Давиньян всегда завидовал красоте и мужским способностям Хадсона. Теперь же он увидел партнера в ином свете. Хотя тело Хадсона оставалось изумительно крепким, ум, казалось, начал слабеть. Может быть, это было побочным эффектом его многочисленных любовных похождений?

Да, мало кто был посвящен в тайны Хадсона. Но Давиньян знал обо всем. В тех местах Восточной Европы, которые часто посещал Хадсон под предлогом занятия бизнесом, у Давиньяна были старые друзья, и он вдруг понял, почему Хадсона так напугала мысль о предательстве русских. Просто он боялся потерять источник неестественной мужской силы для своего возраста.