Рубиновый сюрприз

Оторвав взгляд от ее соблазнительных форм, Хадсон пробежал глазами страницы и возвратил их Тод.

— Мне не нужно доказывать, что у вас имеется информация против меня, — мрачно сказал он.

— Я верю вам.

— Я уже это заметила.

Хадсон тихо засмеялся, издав сухой, шуршащий звук, словно по высохшей траве проползла змея.

— Едва ли! Я довольно тщательно проверил вас. Интересно, заинтересует ли редакторов, покупающих ваши комментарии, то что документы, которые вы используете в статьях, — из архивов враждебной разведывательной службы?

Тод пожала плечами. В конце концов безработица волновала бы ее меньше всего, перечисли Хадсон деньги на ее счет в банке Панамы.

— Я уже представляю первоклассный заголовок, — продолжил Хадсон. — Журналистка погубила карьеру одного из лучших агентов ФБР и выиграла премию Пулитцера с помощью фальшивых документов из КГБ!

К удивлению Хадсона, она рассмеялась:

— Мой дорогой, журналисты не пишут плохо о других журналистах. Подвергая сомнению честность своих коллег, они порождают недоверие и к себе.

— Ваш случай может быть исключением.

— Все, что вы узнали обо мне, насплетничали ваши русские друзья. Но у вас нет информации, которая заинтересовала бы какого-нибудь журналиста, решившего все-таки подвергнуть критике мою репутацию. А вот у меня о вас есть такая информация!

Она потрясла бумагами, которые держала в руке. Хадсон с большим нежеланием перевел свой взгляд с ее пышных грудей на бумаги.

— Думаю, мне ничего не остается как только ознакомиться с вашим материалом. — Он поставил бокал, взял два листка бумаги и вновь посмотрел на Тод. — Не сомневаюсь, что это еще не все.

На ее красивом лице мелькнула тень тревоги. Хадсон моментально догадался, что этим своим бесцеремонным, но случайным замечанием ловко подцепил Тод на крючок. Удовлетворенный тем, что нащупал ее слабое место, Хадсон развернул листки.

Документы, как и ожидалось, оказались копиями. Однако Хадсон быстро сообразил, что сняты они были с достоверного оригинала. Государственные штампы по краям, печатные фирменные бланки, бесконечные названия и инициалы, занимавшие столько же места, как и сам текст, восьмизначный номер документов, все это было признаком удушающей бюрократической системы СССР и Китая.

Самым убедительным доказательством Хадсону служил бестолковый, бюрократический стиль самого текста. Советские разведчики были непревзойденными мастерами своего дела. Они избегали, делать поспешные выводы, которые могли в конце концов оказаться ложными, и никогда не делали прямых заявлений, которые позднее могли быть использованы против автора текста. Важное значение в КГБ придавалось умению писать отчеты.

Документ, которой сейчас держал Хадсон, не содержал никаких заявлений, никаких выводов, одни только факты. В хронологическом порядке перечислялись международные денежные переводы в самые разные банки.

Из личного опыта Хадсон знал, что швейцарский счет принадлежал шефу разведки небольшой, но очень амбициозной ближневосточной страны. Он был младшим братом президента этой страны, то есть кровным родственником, посыльным и главным палачом одновременно.

Старший брат был объявлен вне закона всеми цивилизованными государствами. Помимо причастности к политическим вымогательствам и грабежу, его обвиняли в растрате миллионов долларов на создание самого сильного в мире химического и бактериологического оружия, главным компонентом которого служил выведенный в лабораторных условиях вирус. Оставался месяц до полного завершения исследовательских работ, когда в лучах полуденного солнца над секретным объектом в пустыне появились израильские истребители Ф-16.

Таким образом был нанесен ошеломляющий удар по амбициям объявленного вне закона президента. Финансирование этого безумного проекта шло со счета в швейцарском банке, выписка из которого также была у Дэмона Хадсона. Он также был знаком и со счетом панамского банка, куда поступали нелегальные денежные средства. Счет принадлежал: компании «Хадсон интернэшнл», которая поставляла оборудование для этой секретной лаборатории через несколько международных дочерних компаний.

Ни американцы, ни их израильские клиенты никогда не смогли проникнуть сквозь дымовую завесу в тайные банковские счета и закрытые корпорации, доказывающие участие некоторых западных фирм в строительстве той лаборатории.

Документы в руках Хадсона открывали эту дымовую завесу подобно ядерному взрыву.

— В Швейцарии и Панаме существуют тысячи подобных счетов, — тихо произнес Хадсон. — Запросы денежных переводов анонимны, поэтому вы можете сами использовать их.

Хадсон безразлично свернул документы и протянул их обратно Тод.

По-кошачьи улыбнувшись, она отмахнулась от них:

— Вы еще не все просмотрели.

Хадсон пробежал взглядом от начала до конца второй лист: копию выписки из швейцарского счета с разборчивой подписью младшего брата президента.

— Теперь, когда США имеют данные, полученные из Панамы, — сказала Тод, — не составит большого труда выяснить владельца счета, на который приходили нелегальные переводы.

Тод не сомневалась, что после этих слов она заметит на лице Хадсона признаки беспокойства. Но ничего подобного не произошло. Наоборот, ей показалось, что он был каким-то странным образом удовлетворен их разговором.

— Уверен, что у вас есть и другие материалы, — поинтересовался Хадсон.

— Мы знаем о вас все, что и русские.

— Интересно. Вы скорее всего преследуете и других людей?

Тод не решилась отвечать. Взгляд ее темных глаз переметнулся на Свэнна. Они не обсуждали, как вести себя в случае, если станут спрашивать о других жертвах.

— Это не ваша забота, сейчас вас ждут большие неприятности.

— Такие вещи должен говорить он, — упрекнул Хадсон, указав на Свэнна. — Я надеялся, что вы достаточно умны, чтобы найти иной подход.

Несколько секунд Тод просто смотрела на Хадсона, пытаясь что-то прочитать в его нестареющих, холодных глазах.

— О каком подходе вы говорите? — спокойно спросила она.

Хадсон поднял хрустальный бокал нетронутого вина:

— Я всегда считал, что могу нейтрализовать врага, обратив его в своего союзника, если в состоянии показать, что наши интересы совпадают.

— Его? — язвительно спросила Тод. — Вы ошиблись местоимением. В сегодняшнем мире некоторыми вашими врагами являются женщины.

— Я не вижу в вас своего врага. И все-таки, сколько еще существует компрометирующих меня материалов?

— Я не в курсе.