Рублевка

Между тем, Амвросий, пошарив между ящиков, вытащил древнюю керосиновую лампу с треснувшим, закопченным стеклом. Когда он поставил ее на стол и поджег фитиль лампа начала нещадно чадить, но в помещении стало гораздо светлее.

Юрий и Степан, не дожидаясь приглашения, сели у стола. Только сейчас Корнилов заметил еще один след, оставленный убийцей. Во всю длину торцевой стены шла надпись, сделанная обломком красного кирпича «Голодным не уедешь!».

Вместо точки внизу восклицательного знака каннибал поставил кровавый отпечаток своей ладони.

Глава 9. Золотое «очко»

Захария и Симеон вернулись минут через двадцать. Закрыли дверь, задвинули массивный, сделанный из отрезка рельсы запор. Амвросий сел к столу. Первым снял противогаз и перчатки. Лицо его вполне соответствовало фигуре. Грубые, тяжеловесные черты, свернутый набок нос боксера, глубоко посаженные глаза и выдающийся подбородок в девяностых, наверняка, ценились на вес золота. Парни такого типа, носившие короткое прозвище «быки», по детским воспоминания Корнилова тогда были и властью, и законом, и судом. Взглянув на руки Амвросия, Юрий понял, что свои внешние данные он использовал на полную катушку – на пальцах синели татуированные перстни. Амвросий перехватил взгляд Корнилова и убрал руки со стола.

– С прошлым покончено, – объяснил он, потупив глаза. – Половину жизни я провел в темноте и может быть навсегда бы остался в ней, не случись Катаклизма. Нет худа без добра. Я встретил пастыря, познал Дракона и поклялся служить ему до конца, чтобы вымолить прощения за грехи молодости и уйти в мирной иной очищенным от скверны.

Юрий не стал комментировать откровение Амвросия, чтобы его не обидеть. Все бывшие урки, считают, что знают жизнь во всех ее проявлениях. На самом же деле они наивны, как дети, легко поддаются влиянию сильных, харизматичных личностей и верят в отпущение грехов. Эх, Амвросий, Амвросий сдается мне, что заняв очередь за покупкой индульгенции, ты попал в новое дерьмо и грехи юности вполне могут оказаться цветочками в сравнении с тем, чему тебя научил и еще научит добрый пастырь. Что у вас за Свет, к которому людей надо гнать под конвоем?

Сняли свои противогазы Захария и Симеон. Труляля и Траляля на самом деле оказались братьями-близнецами. Лица их были одинаково плоскими и бледными, как плохо выпеченные блины. Носы-пуговки делали братанов похожими на мультяшных персонажей, а в блеклых голубых глазах отсутствовали признаки интеллекта. Братья проявляли интерес лишь к Амвросию. На пленных, да и на Бамбуло с Корниловым смотрели с полным равнодушием. Зато ловили каждое слово, любой жест командира и наперегонки старались ему угодить. А тот, наконец, справился со смущением, подал подчиненным знак. Те быстро расстелили на столе обрывок брезента, разложили на нем съестные припасы – связку сушеных грибов, мелко нарезанные куски вяленого мяса. Амвросий сам достал из вещмешка фляжку и две жестяные кружки.

– Степан, – Корнилов обернулся к товарищу. – Чего расселся? Наши припасы доставай.

– Не так их и много, – пробурчал Бамбуло, запуская руку в недра рюкзака. – Если всякий раз доставать, скоро лапу сосать будем.

– Ну-ну, не будем нахлебниками. Да и испортиться продукты могут.

– Запаси биди не чинять и исти не просять. Дали покладеш – ближче знайдеш…

Корнилов взглянул на Стука и поразился выражению его лица. В рыжих усах пряталась хитрая усмешка, а в глазах играли бесовские огоньки. Дело было не в припасах, не в желании покушать на халяву. Степан что-то задумал. Он даже подмигнул Юрию.

Амвросий отвинтил пробку фляжки. Запахло самогоном не самой лучшей очистки. Первую кружку громила наполнил для себя, вторую придвинул Юрию. Они выпили молча, не чокаясь. Без тостов и пожеланий здоровья. Потом кружки перекочевали к Стуку, Симеону и Захарии. Причем Бамбуло позволили причаститься последнему, явно намекая на то, что гусь свинье не товарищ. Степан ничуть не обиделся и, не спрашивая разрешения, налил себе вторую порцию. По знаку Амвросия один из близнецов отобрал фляжку у ретивого хохла.

В течение нескольких минут слышался лишь звук работающих челюстей. Корнилов пожевал грибов, а к мясу в отличие от всех остальных притрагиваться не стал. Он сильно подозревал, что сектанты из Ромашково не брезгуют крысами.

– А этих парней вы кормить не будете? – поинтересовался Юрий, кивнув на пленных, которые сидели на полу. – Не боишься, Амвросий, что они откинут копыта еще до суда?

– Не боюсь. Дети Дракона не жалели для них еды. Делились последним. Но они свернули на кривую дорожку. Если сдохнут, плакать никто не станет.

– Ну, хоть противогазы позволь снять.

– Перебьются, – Амвросий отхлебнул самогона прямо из фляжки. – Впрочем… Ладно. Эй вы, снимайте намордники!

Корнилов впервые увидел лица тех, кто посмел пойти против Дракона, сбежать от счастья, которым проповедник из Ромашково собирался наделить всех, кто попадал в его секту. Одному пленнику было примерно за шестьдесят. В коротко стриженых волосах и недельной щетине серебрились нити седины. Серые глаза светились умом. По уголкам тонких, плотно сжатых губ пролегли глубокие складки. Сеть морщин избороздила бледную кожу высокого лба.

Юрий почему-то сразу решил, что перед ним учитель. Возможно, старик напомнил ему кого-то из школьных наставников или институтских преподавателей.

Второй пленник был молод. Самое большее лет тридцать. Смуглый и черноволосый, но со славянскими чертами лица. Выглядел он подавленным. Смотрел на всех так, словно пытался найти защиту и сочувствие.

– Ты! – Амвросий ткнул пальцем в старшего. – Расскажи нашим новым знакомым о том, как решил предать великого Дракона и привести в наше святилище банду из Метро, чтобы уничтожить тех, кто несет свет истины.

– Твой Дракон – сумасшедший ублюдок, – спокойно, с достоинством отвечал старик. – Он одержим манией убийства. Рано или поздно он покончит с собой, но прежде расправится со всеми, кто попал в его сети. Да, я хотел рассказать всем о том, что происходит в Ромашково. Да, я хотел просить помощи в уничтожении маньяка и тюремщика, выдающего себя за проповедника и по-прежнему не вижу в этом ничего дурного.

– Хм… Тебя стоило бы расстрелять сразу, – Амвросий вновь отхлебнул из фляжки, несмотря на то, что уже был достаточно пьян. – Жаль, что у меня приказ привести тебя живым. Ты не заслуживаешь справедливого суда и опасен потому, что сумел увлечь своими лживыми идеями другого.

– А ты, Амвросий, считаешь себя неуязвимым? Дурак. У Мора есть только одна награда за преданную службу – смерть. Возможно, ты сдохнешь позже остальных, но все равно угодишь в яму с ящерами!

– Заткнись! – прорычал Амвросий, срываясь с места. – Заткнись или здесь и сейчас вырву тебе язык!

– Это не спасет тебя, – улыбнулся пленник. – Ты слишком увяз во всем этом, чтобы выжить. А злишься потому, что чуешь запах собственной смерти.

Амвросий подбежал к старику, схватил за плечи, рывком поставил на ноги и швырнул на стену. Пленник ударился головой и сполз на пол уже без чувств. Из ноздрей его вытекли два ручейка крови.