Rucciя

– Одно, блин, предложение. От которого, как говорится, нельзя отказаться. Разруливайте срочно ситуацию с Москвой.

– Как? – поинтересовался Гильфанов с искренним, как он надеялся, любопытством.

– Это обсудим, поможем. Я понимаю, на попятку идти впадлу. Но никто же не заставляет ручки поднимать. Можно же, чтобы и нашим, и вашим, как Бабай делал – найдем вариант, без вопросов.

– Сколько нам Наиль Фатыхович времени дает?

– Ну, по уму-то надо было все вчера отыграть. На самом деле – пять дней.

Видимо, совсем Расуля сильно давят, подумал Гильфанов – за несколько часов, прошедших с момента разговора неизвестного бандита с Летфуллиным, срок ультиматума подтаял на пару дней. Но рассуждать по этому поводу было некогда – общение грозило вылиться в затяжную паузу, которая, согласно расчетам Ильдара, на данной стадии была совершенно не нужна. Поэтому он спросил то, чего от него ждали:

– А если мы отказываемся?

– Ну, тогда мы открываем второй фронт. Или, если угодно, пятую колонну. Я не говорю там об экономической и финансовой составляющей – хотя, если мы это дело включим, мало не покажется. Ну, вы в курсе. Я вот только одну вещь сейчас скажу. Мы по криминалу все раскрутим. По улице. Представляешь – все бригады в беспредел уйдут? Стрельба там на проспектах, массовые грабежи… А еще пиздюков на улицы выпустим, с шарами, пиками и арматурой. Чтобы «казанский феномен» детским садиком показался. Это нормально будет, как считаешь?

– Ну да, – сказал Гильфанов, страшным усилием удерживая себя от срыва в расчеты вариантов, позволяющих предотвратить и схлопнуть нарисованные бандитом возможности – о которых Ильдар, к своему стыду, раньше просто не догадывался. – Но это все когда еще будет. Или ваши пацаны прямо сейчас в «Заводной апельсин» играть начнут?

– При чем тут апельсин? Ты чего паришь-то? – Дарон явно рассердился. – Умного дал, да? Пацаны – это тебе не страшно. А если мы твоего папу усталого сейчас разбудим, сюда приведем и начнем на куски резать, это как, страшно будет?

– Айдар, я все понял, – быстро сказал Гильфанов.

– Ничего ты не понял, Ильдар-абый. Серый, веди папу.

– Айдар, не надо, – картонным голосом сказал Гильфанов.

– Надо, Вася, надо, – с удовольствием сказал Дарон. – Иди, Серый.

Амбал у двери выскользнул в коридор. Гильфанов напряг ноги. Айдар засмеялся:

– О какой хороший сын. Хоть и пьяный, да свой, да? А у меня вот папы не было никогда. И ничего, вырос, нормально все. Да ладно, не дергайся ты. Не будем ничего делать. Я же не зверь. Просто познакомиться хочу. Интересно же – сын такого великого человека.

В отцовской комнате завязался невнятный шум. Дарон, немного послушав, прокомментировал:

– Во. Могучий старик. Щас он нам всем покажет. Ждем с нетерпе…

В эту секунду Гильфанов с силой толкнул ногами пол, намереваясь въехать вместе с креслом в уязвимые места дежурившего за спиной Сани. Но Саня оказался не совсем там, где ожидал Гильфанов – так что вместо того, чтобы повалить бандита с ног и грохнуться сверху, полковник лишь крутнул того на месте, а сам улетел к кушетке и повалился на нее через спинку выскользнувшего кресла. Так, лежа, он и наблюдал за тем, как в комнату врываются галимовские парни в черных спецкостюмах и сферических шлемах, валят с ног Дарона и послушно бросившего пистолет Саню, а потом заволакивают Серого, зачем-то зажимая ему рот, и расстилают его на полу. Через полминуты суета улеглась, один из спецназовцев стащил шлем, показав голову Галима. Голова была мокрой, а лицо озабоченным. Галим шагнул к кушетке и протянул руку. Гильфанов, скорчив гримасу, медленно сел и спросил:

– Что батя?

– Спит, – вполголоса сказал Галим. – На другой бок перевернулся, и дальше…

– Ага, – сказал Ильдар. Посоображал немного и вспомнил: – Где еще один?

– Там, – махнул рукой в сторону коридора Галим. – Там все уже. Сразу. Губит людей пиво.

– Ага, – повторил Ильдар. – Чего долго так?

– Соседей наверху не было, а дверь стальная, двойка. С крыши заходили. А там у вас гнилое все, блин. Потом, нашуметь побоялись. А так – сразу выехали, как сигнала не получили, что вы в квартире, контрольку уже в пути сделали. Все нормуль ведь по итогам?

– Все отлично. Спасибо, Галим, Извини за наезд – нервы.

– Нормально, Ильдар Саматович. А почему вы про почти весь номер сказали, а не про четыре цифры?

– -Галим, Лида не четыре же цифры неправильных назвала, а пять. А они мой номер могли знать.

– А. Ну ладно. Кто такие-то хоть? – спросил Галим.

– Ну, эти, с мясом, местные, по ходу, пацаны. Мелочь. А это вот Айдар Альбертович, если не ошибаюсь, Зарипов. Замдиректора такого московского ООО «Славянка» и то ли левая, то ли средняя рука товарища Минрасулова Эн Фэ. Дважды привлекался по подозрению в соучастии убийцам, еще раз за вымогательство, но до суда не дошел. Правильно я излагаю, Айдар Альбертович? – осведомился Гильфанов у Дарона, вжатого ухом и скулой в линолеум. Дарон не ответил.

– Молчит, – с удивлением сказал Гильфанов. – А такой ведь словоохотливый был, Галим, ты не поверишь. Рассказал, как всю республику в крови утопит, а сначала папу моего на ремни порежет.

– Серьезно, что ли? – воскликнул Галим.

– Абсолютно, – сказал Ильдар. – Только есть у меня ощущение, что он на самом деле хочет не молчать, а рассказать нам все, что знает по поводу расулевских планов и расулевских сил на нашей многострадальной земле, да и в Москве дорогой нашей. Дай-ка мне нож, Галим, и тащите-ка вы этого товарища на кухню. Там кафель, и дверь потолще, – объяснил Гильфанов в ответ на удивленные взгляды спецназовцев.

Гильфанов оказался прав. Дарон все рассказал. Правда, уже после того, как наблюдавший за допросом лейтенант Корягин быстро ушел в туалет, а потом вернулся с мокрым, серым и безучастным лицом. Но до того, как Гильфанов, напоминавший скорее мясника, чем аналитика, со словами «И последнее, Айдарик. Не желай другому того, что не желаешь себе» всадил клинок в печень осипшему Дарону.

Гильфанов домывал руки, когда дверь в ванную задергали.

– Что там еще? – раздраженно спросил он, решив, что вернулся кто-нибудь из галимовских ребят, завершивших зачистку и уборку, в том числе собственную – из квартиры.

– Ты какого хрена там делаешь? Вылазь быстрее, – рявкнули за дверью.

Гильфанов на секунду поник, безнадежно глядя на облезлый полотенцесушитель. Дверь задергали еще сильнее.

– Сейчас, "ati 18 , – сказал он, посмотрел на мокрые руки и живот (рубашка валялась за занавеской в ванне), убедился, что вполне чистыми выглядят даже коротко стриженые ногти, наскоро промокнулся полотенцем и откинул шпингалет.

Стоявший на пороге отец имел распухшее и помятое со сна лицо, был грозен и готов к обличениям.

18

Папа

– Значит пить потихоньку начал, друзей приводить? А отца мы стыдимся, отец пусть лежит, мы без него r"ax"atl"anep 19 посидим, sulay meni 20 ? Вырастил сыночка благодарного, спасибо, ulim. Чего глаза отводишь, есть стыд все-таки, значит? К отцу в дом баб каких-то привел, визжать начали. Думаешь, я не слышал? Все слышал, весь бардак этот. Я вот Эльке скажу, устроит она тебе.

19

С удовольствием

20

Так, что ли?