Ручной Привод
Шрифт:
Репродуктор закашлял, и женский голос, внезапно заполнивший «Передаточную», также неожиданно оборвался. И лишь откуда-то издалека, то ли сверху, с поверхности, то ли из тоннелей, доносился шум двигателей и редкие звуки автомобильных клаксонов. Голос настоящей жизни стал нереальным фоном, галлюцинацией.
Юля поднялась на ноги и протянула вперед руку, намереваясь ощупать остановившую ее преграду, однако ничего не обнаружила. Воздух оказался прозрачен и проницаем, преграда исчезла, и ничто не препятствовало девушке спрыгнуть с платформы на пути.
– Все правильно, – усмехнулась
Никакого желания исследовать темные тоннели у девушки не было. Убедившись, что она может пройти, Юля развернулась и подошла к кассе, окошко которой, как выяснилось, закрывала картонка со сделанной от руки надписью: «Кончились!»
– А куда они были?
Девушка перевела взгляд на расписание.
«Москва—Париж. Ежедн. Отлж».
«Пекин—Марракеш. Вых. Отлж».
«Бомбей—Антананариву. Москва (транзит). Отменен».
Рядом прилепилась бумажка с пояснением: «Паром заглох».
Где именно случилась неприятность – не уточнялось.
– Наверное, у Шпицбергена, – предположила Юля.
Странно, но, несмотря на исчезновение людей, ее настроение улучшилось. Девушка не понимала – почему, однако отметила, что непонимание происходящего больше не повергает ее в ужас. Страх ушел тем же путем, что и боль из разбитого локтя – растворился без следа. Освободил от себя ее восприятие.
– Я стала другой?
Или осталась прежней. Просто поняла, что нельзя бояться бесконечно.
– Уважаемые пассажиры! Приготовьтесь к проходу транзитного состава, – сообщил прокашлявшийся репродуктор. – Пожалуйста, отойдите от края платформы и не старайтесь запрыгнуть в вагоны: специальным президентским указом машинисту экспресса запрещено останавливаться на «Передаточной», даже в случае крайней нужды.
Вид вылетевшей из тоннеля электрички также не расстроил девушку. Юля законопослушно стояла в трех шагах от края платформы и абсолютно спокойно, без эмоций, смотрела на проходящий поезд, машинально отмечая выхваченные из калейдоскопа освещенных окон образы. Молодой парень в джинсовой куртке читает книгу, упираясь плечом в закрытые двери. Женщина с тяжелой сумкой, а на диванчике перед ней – три весело щебечущие подружки. Солдатик в камуфляже… Юноша целует черноволосую девчонку… Сосредоточенный карапуз чертит на стекле таинственные знаки, словно срисовывая ветвистые символы с разноцветной схемы метро…
Мимо «Передаточной» проезжала реальность, ее реальность. Втягивалась в противоположный тоннель, исчезая… навсегда?
Или нет?
Где-то в глубине души уже сформировалась уверенность, что убегающий во тьму поезд – отнюдь не последний шанс. Что ничего не потеряно. Время блужданий закончилось, лабиринт «Малой Земли» почти пройден, и в любой момент девушка может выйти на свободу.
– Скоро, – прошептала девушка. – Очень скоро.
Проводив взглядом последний вагон, Юля развернулась, перепрыгнула через турникет и пошла по коридору обратно.
Или вперед?
Да какая разница!
Юля шла. Впервые шла по коридору загадочного здания, не испытывая никакого страха. Как по самому обычному подвалу.
– Я выйду отсюда, когда захочу!
Десять шагов… тридцать… пятьдесят… Лестницы наверх все
не было, однако спокойствие не покидало девушку.– Значит, я пока не хочу уходить. – Дорогу преградила дверь. – Все в порядке. Все под контролем.
Девушка уверенно надавила на ручку, нащупала на стене включатель и, когда помещение осветилось, не удержалась от возгласа:
– Какой бардак!
Стены, выложенные когда-то белой плиткой, покрывали жирная сажа, подозрительные потеки бурого цвета и плакат: «Отстоим Севастополь!», изображающий солдата с пистолетом-пулеметом Шпагина в руках. Рядом негромко шипел черный репродуктор. Из прикрученного к ржавой трубе крана тонкой струйкой стекала в желтую от грязи мойку вода. Левее чихал допотопный холодильник, еще дальше скучала газовая плита с открытой дверцей духовки, из темноты которой на девушку без восторга взирали две пары глаз.
– Ой!
Это была реакция на крысу, которая шмыгнула в угол. В духовке, судя по всему, находилось гнездо.
– Кошмар!
Юля хотела уйти, однако при виде холодильника в животе предательски заурчало.
«Там может быть еда!»
– Сколько же я не ела, что готова искать пищу в этой помойке?!
Пара мгновений нерешительности – и вот девушка, пересилив брезгливость, открыла холодильник.
Четверть батона, засохшего и замерзшего. Кусочек сливочного масла в полиэтиленовом пакете. Развернув его, Юля скривилась – масло давным-давно протухло. Стеклянная банка с джемом, под крышкой – густой слой плесени. Пакетик чая, два кусочка сахара, кружка и нож.
– Занятный набор.
Репродуктор откашлялся, заставив девушку подпрыгнуть, и взволнованный мужской голос предложил:
– Прослушайте сводку Совинформбюро от девятого сентября одна тысяча девятьсот сорок…
– Заткнись!
Передача оборвалась, но ненадолго.
Юля успела наполнить кружку ржавой водой из-под крана, когда со стены продолжилось:
– …перешли в наступление и освободили населенные пункты…
– Я же велела заткнуться!
На этот раз получилось: репродуктор обиженно квакнул и затих.
– Та-ак… если я проголодалась, получается, что времени прошло много. Неужели вся ночь? – Юля вздохнула: – Олег с ума сойдет.
Однако мысли о друге не отвлекли девушку от насущных проблем. Сейчас ее больше всего интересовало, как вскипятить воду. Спички отсутствовали. Но даже если бы они были, а плита оказалась бы подключенной к газопроводу, разжигать огонь не хотелось – из духовки без перерыва доносилось подозрительное шуршание, а учитывая агрессивность обитателей Куриного Бункера, связываться еще и с местными крысами Юле не хотелось.
Да и что ей чай? Вот бы поесть…
Девушка поставила кружку на полку раскрытого холодильника и взяла хлеб. Сухари, конечно, полезны, но если бы кусок батона оказался свежим…
В подушечках пальцев запульсировала колющая боль.
– Что происходит?
В следующий момент девушке показалось, что хлеб стал… Мягче? Да, стал. Только что кусок батона представлял собой холодный камень, а теперь его можно было слегка сдавить. Слегка.
– Оттаял?
Нет, не ври себе. Не оттаял. Все дело в тебе!