Рудный Стан

— Стой! — успела крикнуть Элина. — Только не в сапогах!

— Точно, — ухмыльнулся Рэйшен фирменной улыбкой “наёмник на прогулке”.

— И не расслабляйся, — хмуро добавила Элина. — Разговор есть.

— Ой, Эли, я знаю, ты насчёт этой девчонки, Тати, или как её там…

— Именно. И не только насчёт неё…

Элина говорила, а Рэйшен, не теряя времени, нетерпеливо тянул завязки её рубахи.

— Да погоди же ты, — досадливо отмахивалась Элина, — послушай, я не собираюсь терпеть какие-то шашни или флирт с другими женщинами, у меня и так нервы на пределе…

— Хорошо, конечно, как скажешь, — жарко прошептал Рэйшен, но Элине показалось, что он даже не слушал её. — Всё, что захочешь…

Никакой разговор невозможен, когда тебя целуют так, что слабеют колени. Элина махнула на всё рукой. Проблемы никуда не делись и завтра их придётся решать, но сегодня… Сегодняшний муторный день наконец-то закончился, можно позволить себе отдохнуть. Расслабиться. И получить удовольствие…

На следующий день Элина проснулась со странно знакомым ощущением. Внизу слышался привычный шум, гремели тарелки и подносы, разговаривали посетители, и даже наверх долетали аппетитные запахи еды. Сзади Элину обнимал тот, в чью честь была названа её таверна, тот самый “весёлый дроу”, и от его тела шло такое знакомое успокаивающее тепло.

— М-м-м, Умрад с утра на ногах, вроде столько народу, — сонно пробормотала Элина.

— О чём ты? — удивлённый голос Рэйшена отрезвил её и заставил моментально проснуться. — Умрад сгорел в начале осени.

Элину обдало могильным холодом. Всё верно. Нет больше ни Умрада, ни его семьи, ни бестолкового инкуба Яшки, ни его невесты Тремме, ни девчонок, помогавших в таверне. И самой таверны больше нет. И деревни, где стояла таверна. Всё сожрал огонь, ничего не осталось, кроме огромного могильного холма, на котором вечно цветут цветы…

— Спасибо, что напомнил, — сухо отозвалась Элина и выбралась из кровати.

Прохладный воздух охватил её тело, и Элину невольно передёрнуло. От Рэйшена шло тепло, и Элина всю ночь жалась к нему, словно кошка к натопленной печке. Но расслабляться не следовало. Она обещала лекаря для Полли.

— Эли, да что такое? Всё же нормально было! — Рэйшен искренне недоумевал, почему его женщина не хочет понежиться в постели ещё немного.

Элина собирала с пола разбросанную одежду и неторопливо натягивала её на себя. Рэйшен глазел на неё, не отрывая головы от подушки.

— Завтракать идёшь? — деловито осведомилась Элина.

Она решила не обижаться на бестактность дроу, он же не читает её мысли, не видит её снов. Да и бесполезно объяснять ему, что ей до сих пор больно вспоминать о погибших друзьях. Даже кровавая месть не смыла этой боли и горечи. А Рэйшен в ответ на упрёки только скажет, мол, а что такого? Разве я сказал неправду? Сейчас он удивлённо воззрился на Элину:

— Нет, завтракать не иду.

Элина выронила сапог.

— Ты вообще здоров?

На её памяти Рэйшен никогда не отказывался от еды.

— Глянь в окно, скоро обед! — фыркнул дроу, и тут же коварно добавил. — Но если ты решишь ещё полежать, то я, так и быть, и обед пропущу. Совмещу с ужином.

Честно говоря, Элине очень хотелось так и сделать. Но она напомнила Рэйшену о лекаре, и дроу неохотно вылез из-под одеяла и принялся собираться. Элина невольно засмотрелась на него. Да, он был хорош, просто сказочно хорош! Неудивительно, что женщины вешались ему на шею: гладкая кожа, могучие мускулы под ней, необычные яркие глаза, длинные светлые волосы в сочетании с тёмной кожей… В общем, сказочный принц, да и только! Даже шрамы на теле не портили впечатления. Плохо то, что и сам Рэйшен знал об этом. Поймав Элинин взгляд, дроу самодовольно ухмыльнулся и поиграл бицепсами.

— Пошли уже обедать, — буркнула Элина. — Ты бы ещё задницей повилял, показушник.

Хорошо, что Рэйшен не был обидчивым.

Глава 13

Перед тем, как спуститься в обеденный зал, Элина ещё зашла к Гри с Полли. Девушка лежала на кровати, Гри развлекал её разговором, оба смеялись, правда, тут же умолкли, когда вошла Элина.

— У вас такие лица, будто вы смеялись надо мной, — она улыбнулась своим “цыпляткам”.

— Нет-нет, дара Элина, что ты! — торопливо сказал Гри. — Мы просто…

— Да пошутила я, — откликнулась Элина. — Полли, как самочувствие? Что было утром?

— Сегодня гораздо лучше, меня слегка мутило, но я, как ты и велела, съела хлеб. Он, правда, подсох за ночь… Но это и впрямь помогло.

— Подсохший ещё и лучше. Про лекаря помню, сегодня приведу. Кстати, а где наша Рицпа?

“Цыплятки” замялись, но Элина решила дождаться ответа.

— Она внизу, о чём-то с хозяйкой договориться пыталась, — пробормотал Гри.

— Договориться с хозяйкой? — изумилась Элина. — О чём же, интересно? Ну, говорите, не томите душеньку.

Можно было подумать, что баронесса затевает заговор. Однако всё оказалось гораздо проще: Рицпа попыталась договориться с хозяйкой о подработке.

— Дара Клодия предложила ей вначале в зале поработать, но Рицпа уронила поднос с едой, — рассказывал Гри, а Полли бессовестно хихикала. — Тогда хозяйка отправила её на кухню, но Рицпа чуть не опрокинула какой-то котёл, если бы не Тати, ну, дочка хозяйкина, обварилась бы Рицпа до смерти. Так что теперь её поставили посуду мыть.

— И как её успехи? — с живейшим интересом спросила Элина.

— Похоже, не справляется, — Поллианна уже смеялась в голос. — Она всё делает медленно, так что чистой посуды едва хватает, а дара Клодия злится. Тати всё равно света не видит от работы, она тоже злится. И зачем только Рицпа надумала подрабатывать?

— Я тебе объясню. Она хочет поселиться в отдельной комнате, а я ей сказала, что не собираюсь за это платить. Вот она и вознамерилась заработать себе на жильё.

— Ой, — смутилась Полли, — а ведь мы с Гри тоже за твой счёт ночуем и едим. А тут ещё и лекарь…

Элина внутренне порадовалась, что совесть у девочки сохранилась.

— Ребята, вы же понимаете, что Гри способен прекрасно зарабатывать на жизнь себе и своей семье. И я собираюсь это использовать. Он будет петь и играть здесь, на постоялом дворе, так что отработает и вашу комнату, и еду, и лекаря.

Было заметно, что у Гри камень с души свалился. Ему было неприятно думать, что он стал обузой в пути, а вот теперь он сможет помочь своим благодетелям. И, конечно, своей драгоценной Полли.