Руфь

— О да, это неприятная необходимость! Давайте будем говорить об этом поменьше; для черной работы найдутся другие люди. Я уверен, что ни вы, ни я не захотим пачкать ею руки. Четыре тысячи фунтов уже в руках мистера Пилсона, и я никогда не спрошу, на что они пошли. Вполне возможно, они уйдут на законные издержки, понимаете? Я ясно дам понять в предвыборных речах, что решительно осуждаю подкуп, а об остальном пусть позаботится Хиксон. Он привык к таким делам, а я нет.

Мистера Брэдшоу поначалу ставило в тупик нежелание нового кандидата активно действовать, и если бы не четыре тысячи фунтов, то он бы решил, что мистеру Донну безразличны результаты выборов.

Джемайма относилась к мистеру Донну иначе. Она наблюдала за гостем своего отца внимательно, с тем любопытством, с которым естествоиспытатель разглядывает новый вид животного.

— Знаете ли вы, мама, кого мне напоминает мистер Донн? — спросила она однажды, когда мужчины отправились вербовать сторонников, а они сидели вдвоем за шитьем.

— Не знаю. Он не похож ни на кого из наших знакомых. Я даже пугаюсь, когда он вскакивает, чтобы отворить мне двери, когда я выхожу из комнаты, и подать стул, когда я вхожу. Никогда не видела таких. Так на кого же он похож, Джемайма?

— Я имею в виду не людей, — ответила Джемайма, посмеиваясь. — Помните ли вы, как мы остановились в Вейкфилде по дороге в Скарборо? Там были скачки и некоторые из скакунов находились в конюшнях гостиницы, где мы обедали.

— Да, я помню, но что ж из этого?

— У Ричарда оказался знакомый жокей, и, когда мы пришли с прогулки по городу, этот мужчина, или мальчик, предложил нам взглянуть на того коня, за которым он смотрел.

— И что же, моя дорогая?

— Ну, мама, мистер Донн очень похож на этого коня!

— Какой вздор, Джемайма. Ты не должна так говорить. Не знаю, как бы рассердился твой отец, если бы услышал, что ты сравниваешь мистера Донна с животным.

— Животные иногда бывают очень красивы, мама. Я бы наверняка сочла за комплимент, если бы меня сравнили с такой беговой лошадью, какую мы тогда видели. Но главное, в чем заключается их сходство, — это сдержанная горячность.

— Горячность? Гм, я не видела никого холоднее мистера Донна. Вспомни, сколько хлопотал твой папа за последний месяц, и припомни, как неспешно мистер Донн отправляется вербовать сторонников и каким скучным голосом расспрашивает людей, которые приносят ему новые сведения! Я видела, как твой отец, стоя рядом, готов просто вытрясти из них новости.

— Но вопросы мистера Донна всегда идут прямо к делу! Они разом раскалывают орех. И посмотри на него, когда кто-нибудь приносит ему дурные новости о выборах! У него тогда сразу взгляд меняется, как будто зажигается красный огонек в глазах, точь-в-точь как у того скакуна. Конь вздрагивал всем телом, заслышав некоторые звуки, а когда все спокойно, стоял смирно. Вот и мистер Донн так же горяч, но он слишком горд, чтобы это показывать. Он кажется очень мягким, но я уверена, что он чрезвычайно упрям в достижении своих целей.

— Пожалуйста, не сравнивай его с лошадью, твоему папе это бы не понравилось. Знаешь, когда ты меня спросила, кого он мне напоминает, я думала, ты скажешь, что он похож на маленького Леонарда.

— На Леонарда? О нет, мама. Мистер Донн нисколько не похож на него и двадцать раз больше напоминает того коня.

— Ну-ну, успокойся же, дорогая Джемайма. Твой отец решительно против скачек. Думаю, он бы не на шутку рассердится, услышав тебя.

Вернемся, однако, к мистеру Брэдшоу и попробуем объяснить одну из тех причин, по которой он хотел свозить мистера Донна в Абермаут.

Дело в том, что богатого эклстонца беспокоило смутное ощущение того, что он стоит ниже своего гостя. Не по воспитанию, конечно. Мистер Брэдшоу был хорошо воспитан, и не по власти: пожелай он, и мистер Донн не достиг бы своей цели. Это ощущение не исходило и от обращения мистера Донна: тот всегда был вежлив и любезен, а в описываемое время хотел особенно умилостивить своего хозяина, считая его весьма полезным человеком.

Мистер Брэдшоу очень хотел продемонстрировать гостю свое богатство. Дом в Эклстоне был старинной постройки и не очень подходил для того, чтобы уверить кого-то в богатстве хозяина. Мистер Брэдшоу в последнее время роскошествовал, как никогда раньше, однако для мистера Донна такой образ жизни был всего лишь привычным. В первый же день за десертом прозвучало одно замечание (случайное, как решил мистер Брэдшоу в своем неведении) насчет непомерной цены ананасов в этом году. Тогда мистер Донн со сдержанным удивлением спросил: «Разве в доме нет теплицы для ананасов?» — как будто не иметь такой теплицы было признаком полной нищеты.

Мистер Донн привык с детства свободно пользоваться всем, что можно купить за деньги, и так же жили многие поколения его предков. Поэтому роскошь и утонченность казались ему естественными условиями человеческой жизни, и те, для кого они были недоступны, казались ему какими-то монстрами. Он замечал только отсутствие каких-либо привычных удобств, но не их присутствие.

Мистер Брэдшоу знал, что дом и земля у Орлиной скалы в Абермауте страшно дороги, но все-таки думал об их приобретении. Желая выказать свой достаток, вырасти в глазах мистера Донна и подняться на одну ступень с ним, он решил свозить гостя в Абермаут и показать ему место, «которое очень понравилось дочкам» и за которое он был готов дать фантастическую цену — четырнадцать тысяч фунтов. Вот тогда эти полузакрытые, сонные глаза широко раскроются и их обладатель убедится, что эклстонский купец ему пара, хотя бы по состоянию.

Все эти разнородные мотивы привели в конечном итоге к тому, что Руфь оказалась в маленькой гостиной дома в Абермауте во время описанного выше ужасного шторма.

Руфь еще раз перечитала письмо, где были изложены распоряжения мистера Брэдшоу. Да, все было сделано. Спеша поделиться новостями, она направилась домой по еще мокрой улочке, где в лужах по обеим сторонам дороги отражалось голубое небо, а круглые белые облачка казались еще ярче и круглее, чем раньше. Тяжелые дождевые капли висели на листьях деревьев, и, если мимо пролетала крошечная птичка, от ее прикосновения влага вдруг устремлялась вниз светлым дождем.

Услышав о приезде гостей, Мери воскликнула:

— Как чудесно! Наконец-то мы увидим этого человека из парламента!

А Лиза прибавила:

— Да! И мне хотелось бы. Но как же мы? Папа заберет столовую и вот эту комнату, а где же мы будем жить?

— Не беспокойтесь, — ответила Руфь. — Вам подойдет гардеробная рядом с моей комнатой. Все, что нужно вашему папе, — это чтобы вы вели себя тихо и не мешали.

ГЛАВА XXIII Узнана

Настала суббота. Все небо заволокли рваные клочковатые тучи. День был не слишком благоприятен для прогулок, и девочки очень расстроились. Сначала они надеялись, что погода переменится к полудню, потом — к вечернему приливу, но солнце так и не показалось.

— Папа никогда не купит этот чудесный дом, — грустно сказала Лиза, глядя в окно. — Тут все зависит от солнца. Море сегодня совсем свинцовое, на нем нет ни одной искорки. Песок в четверг был таким желтым, так блестел на солнце, а теперь он какого-то скучного, коричневого цвета.