Рука в перчатке
Шрифт:
— Долго. Рана кровоточила, но я ее как-то замотал. Да, довольно долго. Минут двадцать или больше. Потом я еще сходил переодеть брюки, их порвала какая-то дворняга.
— Скверно, — сочувственно кивнул Аллейн. — Скажите, вы являетесь членом клуба «Асиенда»?
Бимбо замер. Помолчав немного, он сказал:
— Не понимаю, какое это имеет отношение к делу.
— Имеет, не сомневайтесь, — весело заверил его Аллейн. — Я просто хотел узнать: не встречались ли вы в «Асиенде» с Леонардом Лейссом? Он тоже там состоит.
— Определенно нет, — ответил Бимбо и отошел в сторону.
«Интересно: лжет ли он?» — подумал Аллейн.
— Я
— Понятно. Что ж, это мы выяснили. Теперь поговорим о вашем пасынке и галерее Грэнтема.
Он сделал паузу, чтобы посмотреть, как Бимбо отреагирует на резкую смену темы. Тот слегка поднял брови и потянулся к портсигару. Аллейн не раз задавался вопросом: насколько проще детективам «раскалывать» курильщиков по сравнению с некурящими?
— А-а, вы об этом! — протянул Бимбо. — Что ж, я думаю, это вполне здравая идея.
— Вы обсуждали данный вопрос с Бантлингом?
— Да, и довольно подробно. Я целиком «за».
— И даже хотите принять в этом участие?
Бимбо беззаботно ответил:
— Да, хочу. Всем, чем смогу.
— Например?
— Наведением справок, изучением рынка и все такое.
— И конечно, деньгами?
— И деньгами.
— А они у вас есть? — спокойно спросил Аллейн.
— Ну знаете ли! — воскликнул Бимбо.
— Когда идет следствие, бестактных вопросов не бывает.
— Тут я с вами не согласен.
— Хотел бы уточнить, если вы не против: вы уже расплатились с долгами после банкротства?
— Я против, но ответ — да. Дело было закрыто год назад.
— Как раз после того, как вы женились, не так ли?
Бимбо побагровел и промолчал.
— Полагаю, — продолжал Аллейн после короткой паузы, — дело с галереей Грэнтема теперь пойдет лучше, верно?
— Не знаю.
— Ведь препятствий больше нет? Если только не будет возражений со стороны второго опекуна, мистера Пириода.
— В любом случае это не важно.
— Выдумаете?
— Я хочу сказать: это не имеет отношения к тому, что произошло.
— Понятно. Что ж, — бодро произнес Аллейн, — на этом, кажется, все. Может быть, вы сами добавите что-нибудь такое, что могло бы нам помочь?
— Это нелегко, если учесть, что я понятия не имею об обстоятельствах дела, — со смешком возразил Бимбо.
— Тело мистера Картелла нашли в траншее, вырытой возле дома мистера Пириода. Он был убит. Это все, что пока известно, — солгал Аллейн.
— Как его убили?
— Видимо, ударом по голове.
— Вот бедняга, — вздохнул Бимбо. Он уставился отсутствующим взглядом на кончик сигареты. — Понимаете, — пробормотал он, — в таких ситуациях всегда боишься сказать лишнее. Слишком уж легко нагромоздить кучу домыслов вокруг самых незначительных деталей.
— Что значительно, а что нет — это решать нам.
— Я знаю. Разумеется. И все же…
— Мистер Доддс, обещаю, что не стану закусив удила бросаться по ложному следу.
Бимбо улыбнулся:
— Хорошо, убедили. В принципе я всегда за то, чтобы сотрудничать с полицией. Мы часто ее ругаем, а сами ждем, что она будет нас защищать. К сожалению, не все придерживаются моей точки зрения.
— Не все.
— Когда либералы и интеллигенты начинают нести всякую чушь про сочувствие к преступникам,
кому-то приходится брать на себя ответственность.Аллейн подавил легкую тошноту, вызванную этой фразой.
— Естественно.
Бимбо повернулся к окну, словно оглядывая простиравшийся за ним ландшафт. Тон его голоса изменился.
— Лично я — сторонник смертной казни.
Аллейн, чьи взгляды отличались от мнения большинства его коллег, обронил:
— В самом деле?
— Впрочем, это не имеет отношения к делу. — Бимбо отвернулся от окна. — Даже не знаю, к чему я об этом сказал.
— Мы можем о ваших словах забыть.
— Пожалуй.
— Так вы хотели сказать…
— Да-да. Насчет этого чертова Лейсса и его тошнотворной подруги. Само собой, они досидели до конца вечеринки. Никогда не видел, чтобы люди так пили и при этом были ни в одном глазу. Все машины уже разъехались, кроме его развалюхи, время шло к двум часам. Я решил, что надо им намекнуть. Взял его дурацкое пальто и отправился их искать. Долго ходил, но в конце концов наткнулся на них в своем кабинете: они устроились там с бутылкой шампанского. Оба сидели на диване спиной к двери и не слышали, как я вошел. Кажется, они обсуждали подробности минувшей вечеринки. Говорил Лейсс. Я услышал конец его фразы. — Бимбо остановился и нахмурился. — Конечно, скорее всего это ничего не значит. — Он взглянул на Аллейна, но тот промолчал. — Короче, было так. Он сказал: «Так мы навсегда избавимся от мистера Гарольда Картелла». А она спросила что-то вроде: «Когда они это обнаружат?» И он ответил: «Наверно, завтра утром. Тебе нечего бояться, ясно? Только, ради Бога, не теряй головы: мы чисты как стеклышко».
Интерлюдия
После этого рассказа (который вполне мог оказаться выдумкой) Бимбо не сообщил больше ничего интересного. Бросив взгляд на его стол: там лежало много нераспечатанной корреспонденции, в том числе несколько счетов и письмо из нотариальной конторы, адресованное Бенедикту Артуру Доддсу, — Аллейн взял с Бимбо слово подписать свои показания и собрался уходить.
— Не провожайте меня, — попросил он вежливо. — Я сам найду дорогу.
Бимбо не успел сдвинуться с места, как Аллейн вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.
Он не удивился, увидев в коридоре Дезире. Она выглядела сейчас более возбужденной, и Аллейн приписал это действию бренди. Но в общем Дезире оставалась самой собой.
— Я тебя ждала. Есть проблема.
— Какого рода?
— На самом деле это не проблема, но я все равно должна тебе сказать. Меня гложет совесть. Я поступила глупо, показав тебе письмо Пи Пи. Оно действительно было адресовано не мне.
— А кому?
— Пи Пи не сказал. Но он только что мне позвонил, страшно расстроенный, и попросил сжечь письмо и забыть об этом. Он говорил без умолку, вспоминал своих славных предков и бог знает что еще.
— Ты не сказала ему, что я видел письмо?
Дезире сдвинула брови.
— Нет, но все равно чувствую себя как горничная, разбившая чашку. Бедный Пи Пи! Что он так всполошился? Ты не представляешь, в какой он панике.
— Не обращай внимания. Думаю, это просто излишняя мнительность.
— Наверно. Но все-таки… — Дезире положила на его руку горячую ладонь. — Рори, если можно, не говори ему, что я дала тебе письмо. Он сочтет меня ябедой.
В эту минуту она ему очень нравилась.