Руками не трогать

– Еленочка Анатольевна, Елена! – услышала она голос Лейлы Махмудовны. – Как вы считаете, в этом прилично проводить экскурсию? А что тут у вас случилось?

Лейла Махмудовна стояла перед ней в резиновых шлепках на четыре размера больше и с удивлением рассматривала собственные ноги.

– Ничего, Лейла Махмудовна, все в порядке. И уже можно носить туфли, – ответила Елена Анатольевна.

– Ну, слава богу. Еленочка, дорогая, а вы их не видели? Гуля собиралась помыть обувь… Я не разрешила, как вы помните, но она все равно взяла на дезинфекцию.

– Не знаю. Может, у нее в подсобке?

– Я посмотрю. А наш Глинка сегодня очень возбужден. Мне нравятся мужчины в таком настроении. Он как будто летел, а не шел. Совсем другой стал. Нежный, трогательный и очень уязвимый. Это, конечно, не мое дело, но не обижайте его. Он в высшей степени достойный мужчина.

– Хорошо, не буду, – улыбнулась Елена Анатольевна.

– Кстати, а где ваша нитка? – Лейла Махмудовна показала на запястье Елены.

– Не знаю, – удивилась та, – утром была. Вроде бы. Не помню, если честно. Она порвалась? Значит, сбудется заговор?

Лейла Махмудовна не ответила.

Елена пошла в свой кабинет, думая о Михаиле Ивановиче. Он ей начинал нравиться – своей уверенностью, решительностью и внутренней силой. В конце концов, он был из другого мира. Но Елена вынуждена была признать, что ей приятны его комплименты и его влюбленность. А что, если и вправду уехать с ним в другой город? Ее ведь ничего не держит в Москве, кроме музея. У нее ничего нет. Это, конечно, полное сумасшествие, безумие в чистом виде. Вот Гуля бы уехала. И Снежана тоже уехала бы. А почему она не может?

Елена Анатольевна включила компьютер, про который совершенно забыла в последние дни, и с удивлением увидела письмо от Геры. В первый момент она даже испугалась и проверила, только ей предназначено письмо или всем адресатам? Но Гера прислал ей фотографию – ее фотографию, сделанную в их музейном буфете. Она не помнила, когда Гера ее снял. Наверное, в то время, когда за ней ухаживал. Помимо фотографии было и письмо: «Я не могу удалить твои фотографии, иначе мне не на что будет смотреть». Елена Анатольевна впала в транс. И вспомнила, как Лейла Махмудовна часто повторяла: «Отпусти, откажись, забудь. И тогда то, чего ты хочешь больше всего, само придет к тебе». Елена тысячу раз заставляла себя забыть о Гере или хотя бы сделать вид, что забыла, но ничего не получалось. И вот сейчас, когда она действительно о нем не вспоминала и все ее мысли были о Михаиле Ивановиче, Гера появился. На что он рассчитывал после того разговора? Что она его простит? Конечно, он хорошо ее знал. Знал, что она его любит и эта любовь так просто не пройдет, она не забудет его ни через месяц, ни через год. И Елена потянулась к клавиатуре, чтобы написать ответ. Но в последний момент отдернула руки – нет, она не позволит так с собой поступать. Сколько было писем, которые она ему написала, и все они остались без ответа. Сколько раз она посылала ему свои фотографии, которые считала удачными, но он никак на эти послания не реагировал. Елена выключила компьютер и сидела, застыв. Наконец она заставила себя снова открыть почту и увидела новое письмо от Геры: «Ты мне не отвечаешь…» Чего он добивается? Чего хочет? Вернуть ее? Не сжигать мосты? Или он поругался с той женщиной, у которой живет? Или боится? Просто боится, что Елена может устроить ему неприятности при помощи своего нового мужчины? Зачем в тот момент, когда она по-настоящему отпустила его от себя, когда наконец у нее раскрылись глаза, он заставляет ее вспомнить прошлое? Заставляет вернуться назад? Или он так издевается? Нет, скорее это банальный страх и заискивание. Может, Гера боится, что ему закроют въезд в страну? Но она бы никогда на такое не пошла. И даже у Михаила Ивановича нет таких связей. Неужели Гера этого не понимает?

Елена на сей раз выключила компьютер уже окончательно и ушла в подвал – разбирать архив. Если Ирину Марковну успокаивала чистка от пыли и грязи носов композиторов, то Елена Анатольевна находила покой в перекладывании вещей. Даже дома она часто разбирала одежду, перекладывая с полки на полку, складывая аккуратными стопками кухонные полотенца или постельное белье. Елена вытащила целую груду пыльных папок, решив показать их Снежане Петровне. В шкафу она нашла настольные часы, которые можно было отдать Ирине Марковне «на реставрацию». Но Гера не шел из головы. Елена никак не могла сосредоточиться на работе. Ведь она всегда отвечает на письма – просто невежливо не ответить. Усилием воли просидев в архиве еще полчаса, Елена кинулась к компьютеру и долго сочиняла ответ на письмо. Наконец она отправила то, что смогла придумать: «Я желаю тебе счастья». Это было глупо, наивно и совершенно в ее стиле. Никакая она не роковая женщина, которая умеет управлять эмоциями мужчин. И что она о себе возомнила? Она просто не в состоянии заставлять мужчин страдать, добиваться ее и мечтать о ней. И глупо даже пытаться. Конечно, она до сих пор любит Геру, несмотря на все пролитые слезы. И будет его любить и дальше. А Михаил Иванович? Он уедет в свой Нижний и забудет о ней. И будет счастлив с женщиной, которая подойдет ему больше, чем она.

Елена Анатольевна выходила из музея, когда уже смеркалось. В залах было давно темно – значит, Лейла Махмудовна ушла. Только она выключала везде свет, экономя электроэнергию, как делала это дома, в квартире. На улице, прямо перед входом в музей, под знаком «стоянка запрещена», стояла «Волга» зеленого цвета с яркими звездами на передней двери. Внутри сладко спал мужчина. Из полуоткрытого окна пели «Самоцветы». Елена Анатольевна улыбнулась и пошла к автобусной остановке, успев заметить, как вслед за ней из музея вышла Снежана Петровна, постучалась в стекло, что-то сказала водителю и села в машину.

На следующий день Елена Анатольевна пришла в музей на полчаса раньше. По привычке открыла компьютер, чтобы проверить почту – за ночь пришли еще три сообщения от Геры. Елена читать их не стала и спустилась в подвал разбирать архивные завалы. Часа через два захотела кофе и решила сделать перерыв – сходить в буфет, а заодно узнать, все ли в порядке. Даже странно, что ее никто не искал.

– Вот вы где! – закричала буквально ей в ухо Берта Абрамовна, когда Елена открывала дверь в буфет.

– Доброе утро, – поздоровалась Елена Анатольевна, – я была в архиве.

– Господи! Да при чем тут ваш архив? У нас сегодня экскурсия! – Берта Абрамовна заметно нервничала, что с ней случалось редко.

– У нас каждый день экскурсия, – удивилась Елена Анатольевна.

– Иностранная! Господи, как я могла забыть? Никому не напомнила! От этой экскурсии зависит, включат нас в список музеев, рекомендованных для посещения иностранными туристами, или нет! Вы понимаете, что это значит? Это репутация! На кону наша репутация! И никого нет! Никого!

– А где Лейла Махмудовна?

– Не знаю! Еленочка Анатольевна, на вас вся надежда. Придется вам проводить экскурсию.

– Как «мне»? Я не могу.

– Никто не может! – вдруг закричала Берта Абрамовна.

– А у нас разве еще не карантин по случаю разлития ртути?

– Какая разница? Вы меня слышите вообще? Эта экскурсия планировалась за четыре месяца! А я забыла, из головы вылетело!

– А где все? Может, Снежана Петровна проведет? Или вы?

– Еленочка! Все, идите, одевайтесь в свой костюм русской красавицы, гусли в руки и ждите.

– Зачем с гуслями?

– Это же иностранцы! Обязательно с гуслями! Они же в Россию приехали! Кстати, вы не знаете, в булочной можно купить каравай?

– Не знаю. А зачем каравай? – Елена Анатольевна уже сто раз пожалела о том, что вышла из подвала.

– Еленочка! Ну что с вами? Кравай, хлеб, соль, гости! Им нужны впечатления! Гуля должна была испечь, но наверняка забыла. Да и кокошник тот, с косой искусственной, наденьте обязательно! Да, с косой будет лучше!

Берта Абрамовна испарилась так же внезапно, как и появилась. Елена Анатольевна все-таки решила выпить кофе, поскольку голова совсем не работала. И перспектива вести экскурсию ее пугала. Она боялась. Панически. Пару раз она подменяла Лейлу Махмудовну на экскурсиях для школьников, но, кроме позора, ничего не помнила. Дети ее не слышали и не слушались. Нет, лучше бы она перебрала двадцать архивов, чем один раз провела экскурсию.

Елена Анатольевна выпила кофе, который ей показался слишком слабым и горьким, несмотря на три куска сахара, и пошла переодеваться. Она стояла перед зеркалом в кабинете, прикалывая синтетическую косу до пояса к кокошнику, когда дверь открылась, и на пороге появились Ирина Марковна с Гулей. Обе были не то чтобы пьяны, но слегка навеселе.

– Доброе утро! – сказали они почти в унисон.

– Уже день, – ответила Елена Анатольевна.

– А у нас что, маскарад? Или ролевые игры? – захохотала Ирина Марковна.