Руки загребущие

Мои надежды на незаметное проникновение на территорию особняка Филатовых безвозвратно растаяли. «А если спросят документы?» — поздновато спохватилась я. Конечно, никакого паспорта у меня и в помине с собой не было, зато в непременный состав маскировочной экипировки входила красная потрепанная книжечка, удостоверяющая во мне работника городской прокуратуры.

На самом деле факт работы в этой милой конторе я давно вычеркнула из своей биографии, став вольным стрелком, то бишь частным детективом. На заре туманной юности я действительно имела честь трудиться в этом славном ведомстве. Но прошло уже несколько лет с тех пор, как я покинула данное учреждение по личным причинам — когда моя неуемная энергия и нестандартный подход к любому делу оставили равнодушными других блюстителей порядка, я нашла себе более приятное для души и полезное для общества занятие. То, которому посвящена моя жизнь ныне.

По странной «случайности», удостоверение, с незапамятных времен внушавшее одним моим согражданам уважение, а другим — неподдельный страх, так и осталось у меня. Оно не только поднимало мой авторитет в глазах окружающих, но выполняло и многие другие функции. Например, «красные корочки» открывали мне доступ в самые разные места, давали возможность общения с высокопоставленными чиновниками и наводили ужас на неблагонадежные элементы общества.

И сегодня в самом экстренном случае, которого я все-таки очень надеялась избежать, у меня в арсенале была возможность представиться сотрудником прокуратуры.

Нажав на кнопку звонка, я почувствовала, что мое сердце взволнованно замерло. Я прекрасно понимала, что возле каждого дома на этой улице и над каждой дверью есть видеокамера. Но сейчас я играла дилетантку, впервые попавшую в мир высокопоставленных чиновников и пошедших в гору экономистов, поэтому с особенным усилием удерживала свою любопытную голову в обычном, лицом вперед, положении. А больше всего на свете мне хотелось откинуть голову назад и посмотреть, в каком именно месте среди кирпичной кладки притаился «недремлющий глазок».

Взяв себя в руки, я заставила свой мозг думать только о дверной ручке, которая в скором времени должна будет повернуться, чтобы дверь открылась и пропустила меня во двор.

— Вам кого, девушка? — услышала я довольно громкий женский голос в домофоне.

— А мне… эта… А-алину В-вениаминовну Ф-ф-ф… Филатову, — старательно начала я заикаться, поглядывая в листочек, который держала в руке для пущей убедительности своей чрезвычайной бестолковости.

А бестолковость моя не поддавалась никакому описанию, потому что я начала лихорадочно оглядываться, отыскивая на пустой улице обладателя данного голоса. Наверное, со стороны это было довольно комичное зрелище, потому что уже через минуту массивная железная дверь в стене сдвинулась с места, открывая мне доступ во двор. Кстати, того характерного скрипа, которым непременно сопровождается любое подобное действо в фильмах, я не услышала, что свидетельствовало либо о хороших хозяевах, либо о вымуштрованной прислуге.

И тут передо мной вырос высоченный молодой человек в комуфляже. Ох, и не люблю же я этих идиотов, которые наденут форму и уже мнят себя настоящими полковниками! Но, по сценарию, я должна была испугаться или, на худой конец, смутиться, так что поторопилась схватиться за сердце и пролепетать:

— А Ф-ф-фи… Фи-фи-латова… — эти звуки я дополнила выразительными жестами и интенсивным хлопаньем ресниц за безобразными «окулярами».

Закамуфлированный жлоб не снизошел до общения со мной, а только показал на такую же внушительную дверь в стене дома. Я немедленно двинулась к ней, но неожиданно поскользнулась и чуть не упала. С трудом удержавшись в вертикальном положении, я поняла, что моя левая нога к таким перегрузкам еще не была готова — она снова дала о себе знать острой пульсирующей болью.

М-да… Пожалуй, для одной непонятно откуда взявшейся «студентки» (или все же журналистки?) два увечья — это многовато, поэтому мне пришлось выбирать: оставить моим недостатком заикание или все-таки хромоту. Чтобы не отклоняться от первоначального плана, я сбавила скорость и дошла до двери почти ровным размеренным шагом.

— Здравствуйте, а что же вы не позвонили? — встретила меня на пороге миловидная девушка.

Хм, если учесть, что в мои прежние намерения вообще не входило заставать хозяев дома, звонить по меньшей мере было бы глупо. «А почему она меня не спрашивает, кто я такая?» — возник в моей голове резонный вопрос. Но ответ на него я тут же получила.

— Мне Борис давно обещал прислать какую-нибудь журналистку, чтобы описать нашу коллекцию картин и взять интервью. Но почему же он не предупредил, что вы придете именно сегодня? Я бы сходила в парикмахерскую, вы ведь, наверное, будете и фотографировать… Ведь будете, да? — с сомнением и надеждой повторила хозяйка.

— Д-да, конечно. — Я вытащила из папки блокнот, а из сумки — маленький фотоаппарат. — Это у… у… у-усовершенствованная модель, — на всякий случай уточнила я, заметив, что на Филатову не произвели впечатления его небольшие размеры.

Кстати, это было совершеннейшей правдой: внешне имитирующий обычную «мыльницу», мой фотоаппарат выхватывал самые мелкие детали и давал очень четкое изображение. Я попыталась объяснить это Филатовой, но на третьем слове, сказанном мною за три минуты, она махнула рукой.

— Я верю, верю. Давайте лучше познакомимся — меня зовут Алина Вениаминовна, но лучше — просто Алина, — поправилась она, бросив на меня быстрый взгляд.

— А м-меня Таня зовут, — улыбнулась я, стараясь изобразить смущение от важности момента. — Я з-з… заикаюсь, только когда о-очень волнуюсь, — постаралась выпалить я на одном дыхании.

— А вы не волнуйтесь, я не кусаюсь, — миролюбиво произнесла хозяйка. — Вы пока осмотрите дом, выберите интерьер, подходящий для снимков, а я переоденусь.

Оставшись в одиночестве, я огляделась. В гостиной, выполненной в духе лучших бразильских сериалов с непременной кадкой с фикусом и лестницей на второй этаж, ничего особенно интересного не наблюдалось. По крайней мере, на первый взгляд. Поэтому я решила с благословения Алины осмотреть и остальные комнаты.

Так как сама она поднялась вверх по лестнице, я сделала резонное заключение, что именно там находятся спальни. Конечно, пробраться туда мне тоже было необходимо, но с первых же минут лезть на рожон не следовало. Я осмотрела столовую и даже успела прикрепить к огромному дубовому столу один из «жучков». Может быть, и не следовало разбрасываться дорогостоящей аппаратурой, но при помощи этого полезного устройства я надеялась получить некоторую информацию. Как ни странно, никаких картин я так и не обнаружила. То есть, конечно, какие-то полотна в стиле примитивизма «украшали» одну стену, но картинами их можно было назвать с большим натягом.

Кстати, а кого обещал прислать Борис Корнеев? Или Алина вовсе не его имела в виду?.. Чтобы не ломать голову понапрасну, я быстренько набрала номер мастерской Корнеева и напрямую спросила об этом.

— Да, я обещал прислать какую-нибудь журналистку, чтобы она сфотографировала коллекцию Филатовых и написала несколько слов о самой Алине, которая мнит себя великой художницей. Ну, не мог я отказать Коле в такой малости, — сообщил Корнеев. — Таня, а вы что… там, у них?

— Да, — ответила я и повесила трубку, радуясь, что сообразила сразу прояснить ситуацию. Если Филатовы решат меня проверить, то теперь Корнеев будет в курсе дела.

— Танечка, вы уже побывали в столовой? Ну и как?

Я захлопала ресницами и промычала что-то совершенно невразумительное. «Если это и были ее „бессмертные творения“, ради которых весь сыр-бор, то вряд ли их высоко оценят специалисты и потомки. А если кто-нибудь все-таки и оценит, то только благодаря деньгам самого Филатова», — ехидно подумала я про себя.

— Да-да, Борис предупреждал, что журналисты — всего-навсего дилетанты и в вопросах живописи совершенно некомпетентны, — со вздохом произнесла Алина. — Но я сегодня возьму на себя роль гида и обо всем вам расскажу, — улыбнулась она.