Руконогие

Всё пространство кабины горело, глаза потеряли чёткость, и только тупое упрямство не отпускало штурвал, удерживая в сознании тело, орущее от боли, не замечающее как отслаиваются обгорающие куски кожи, как слипаются плавящиеся волосы. Растрескавшиеся губы могли только хрипеть. Она — альфатестер с ненормируемыми возможностями и ненормируемой болью. Торпеды, сорвавшиеся с направляющих, ушли в сторону древнего корабля. Весь объём кабины заполнился болью, рёвом систем оповещения о повреждениях корабля и истошным воем сирены внутреннего контроля состояния пилота. Мозг, перегруженный сигналами, отключал нервы один за другим и пытался додумать то, чего нет, а не выдержавшее напряжения сердце остановилось, спекаемое наполненными огнём лёгкими. Штурмовик-торпедоносец малого класса рассыпался сотнями раскалённых осколков, а из разлетевшейся искорёженной кабины вырвало истерзанное обгорелое тело в изодранном ППК. Системных логов не было.

Глава 2 Елена. Тихая скамейка

Пыльная буря, бушевавшая над городом и длившаяся неделю, забивавшая горожанам глаза, уши и носы сменилась лёгким дождём и почти недвижимым дуновением ветерка. Особого ливня не было, да и грозы как таковой не было. Так, слегка моросило, что в этих местах не редкость, а потом с какого-то перепугу вдруг ударила гигантская молния, и не куда-нибудь, а, наплевав на все системы громоотводов, экранирования и электронной защиты, — напрямую в блок управления капсульным модулем. Крупные жгуты электрического разряда прошлись по всем электронным системам. Электрика, электроника и даже арматурные прутья несущих конструкций на мгновение засияли и вспыхнули иссиня-белым разрядом электрической вспышки.

Вся сила небесного удара прошла через капсулу Елены, и за мгновение игровой кокон раскалился и начал испаряться. Горело всё. Дуга электрического разряда жадно пожирала материю, не делая разницы между титаном, пластиком, плотью и платами электроники. Молния толщиной в несколько метров уходила глубоко в землю. Свет погас во всём городе, а вся аппаратура в радиусе нескольких километров мгновенно вышла из строя. От капсулы, в которой была Елена, осталась горстка раскалённых добела вольфрамовых проводников из блока высоковольтной генерации. Всего несколько десятков грамм материала от капсулы с девушкой.

Ударная волна была столь сильна, что пластифицированные стёкла не выдержали и разлетались кусками, раня находящихся рядом людей. Чайники, кофеварки, стиральные машины, карманные гаджеты и ноутбуки вспыхивали искрами, распугивая офисных работников и домохозяек. Хлопали и перегорали в ушах наушники и выгорали в карманах смартфоны. По всему городу срабатывали системы экстренного выхода, откидывая крышки игровых коконов, выпуская из виртуального мира людей.

В самом ангаре датацентре было множество обожжённых и покалеченных. Ток проходил по человеческим телам, сжигая кожу, опаляя волосы, а игровые коконы срывало взрывной волной, раскидывая по сторонам, нанося травмы находящимся внутри. Всё пространство города наполнилась на несколько дней криками, пожарами и воем сирен экстренных служб. Народ суетился, словно муравьи, вытаскивающие яйца из горящего муравейника, но никто больше не погиб, кроме Елены. Даже удалось откачать десятка два человек с сердечными стимуляторами, которые оказались в зоне ужасного электромагнитного импульса. В самом датацентре, да и по городу было множество людей с тяжелейшим ожогами, травмами, выгоревшей почти полностью кожей, резанными стеклом ранами и переломами, но они все были живы.

Хоронили всем городом. К организации мероприятия подключился не только Цезарь-777, но и Альберт Генапольский. Высшие руководители крупнейших и враждующих кланов игровой корпорации использовали своё влияние, и каким-то невероятным образом выбили разрешение похоронить Елену на кладбище, около той самой скамейки, где она так любила сидеть. Здесь давно почти никого не хоронили, и, тем более, не предполагалось этого делать именно в этом месте. Пришлось перенести несколько дорожек, перепланировать территорию старого, наполненного памятниками истории кладбища.

От всего игрового кокона девушки осталась крохотная горстка обожжённых вольфрамовых проводов, поэтому ждать осадки земли никто не стал, а просто забурили небольшую скважину и поместили туда останки, залив бетоном, и сразу установили постамент. Сделанный из нержавеющей стали штурмовик с обратной стреловидностью крыла, украшенный черепами и сценами взрывной разгерметизации отблёскивал в лучах солнца за выполненной в полный рост фигурой девушки в противоперегрузочном скафандре, держащей в руках лётный шлем. Вырезанная из первоклассного камня, она смотрела внимательным взглядом, плотно сжав губы.

Было много людей и голографических сущностей. Приходила и делегация из враждебных кланов. В иссиня-чёрной лётной броне рядом с Цезарем-777, закованным в массивных штурмовой доспех, оформленный в римском стиле стояла голограмма Альберта Генопольского. Он произнёс речь о том, что Елена была и осталась для него самой настоящей самкой собаки. Так и сказал, точно так, как это традиционно правил переводчик в игре. Сказал, что её вылеты, выходки и неожиданные появления всегда ему доставляли массу удовольствия. Обычных врагов много, и он через них переступает не запоминая имён, но настоящих врагов единицы, и их надо беречь. Без них жизнь становится скучной и превращается в рутинный фарм, а Елена для него была весьма затратным, но очень ярким приключением в игре. Было ещё много сказано…

Голограммы выключились, и народ разошёлся по своим делам. Родственники организовывали поминки, а Марк стоял ещё несколько часов и смотрел на Елену, устремившую взгляд сквозь него вдаль. Несколько раз прибегали непонимающие, оставшиеся сегодня без угощения белки. Подлетала сорока, сделала несколько кругов, уселась на спинку лавочки, прошлась несколько раз туда-обратно и, наверное, не найдя угощения выругавшись на сорочьем, тоже улетела заниматься своими делами.

Уже начало темнеть, когда к Марку подошёл один из мужиков-шабаёв и положил руку на плечо: «Она хорошая девушка, звери её любили и только к ней подходили. У неё там всё будет хорошо. Пошли, парень. Ночь -это для покойников, не надо их беспокоить».

Глава 3 Рэм. А я топором

Вот это драчка! Вот это я люблю! Редкий день, когда четыре солнца взошли одновременно, давая дополнительный свет и возможность перехода в Инферно. Пять богов зашвырнули магический монолит прямо в нижний мир, разорвав в пространстве огромную дыру. У меня над головой висел гигантский портал, открытый богами с верхнего мира в нижний план. Сейчас сюда рвались все кому не лень. Люди, орки, тролли и эльфы, они все были заодно, они хотели убить нас — демонов, тифлингов и всех остальных, кто живёт здесь. Кстати, у нас было тоже немало людей, гномов и даже эльфов, но жители верхнего мира их всех считали предателями.

Даже Великие Высшие демоны такой армии не припомнят. Пять богов там и семь Великих Высших здесь. Крылатой молнией металась сама Лилит, убивая лучших развитых воинов врага сотнями и одаривая нас волнами силы, но и ей — Высшей Верховной Матери было несладко.

Хотя я и мои демоны называемся — дюжина первого ряда личной сотни Высшего, но уже так всё перемешалось, что хрен его знает, где тут первый ряд, и где кто. Трупы и посмертные сгустки лежали слоями. Всё уже давно делилось на тех, кто живёт здесь в нижнем плане и тех, кто пришёл нас убивать сверху.

Израненный Эльф не дополз до портального монолита несколько десятков метров и тянул руку к камню, чтобы напитать его силой и удержать портал, и тогда сюда хлынет ещё одна волна армий с верхнего мира. Я поднял копье, пробил ему позвоночник и брюшину, пригвоздив к земле. Упрямый. А ведь обижаются ушастые, когда их называю лесными вонючками. Да, ладно, если вспороть брюхо, то совсем не луговыми фиалками пахнет. Наступил краем копыта на руку, отдавив лесному ушастику пальцы и отгрёб небольшой амулет, с запасом энергии, затем поднял и швырнул в пространственный карман. Штука дорогая, но даже бы не стал руки пачкать об магические поделки древолазов, но рядом с гаснущим монолитом такие предметы оставлять нельзя. Монолит затухал, и безнадёжная тоска была в глазах белобрысого пижона, надевшего всё самое лучшее и сразу, взгляд в отчаянии впился в потухающий булыжник, а в уголках глаз наворачивались слёзы. Выдернул копье из спины эльфа и переткнул в голову, пробив шлем и череп. Открытые глаза так и остались смотреть на монолит. Этот не возродиться и его душа растворилась в мировом ничто. Пусть лежит и любуется на то что не смог сделать. Мои парни отловили ещё пару шустриков со светящимися висюльками и конфисковав опасные предметы, уже дорубали тушки. Окинул взглядом бой, раскрыл крылья и сделал прыжок. Вокруг было полно врагов, и мы ещё не победили, а портал, открытый богами через который текли армии внешнего мира ещё не захлопнулся.