Рукопись несбывшихся ожиданий. Убойная практика

– В том, чтобы покончить с этим раз и навсегда. Мила, давай покинем эту академию вместе. Всё тогда кончится.

– Ха, наверное, тебе привычно убегать от неприятностей, - задрала нос Мила. – Ты даже домой вернуться боишься, но я… я, Саймон, отнюдь не трусиха!

Она так резко развернулась, что шапка с её головы слетела, и отросшие намного ниже лопаток русые волосы, взметнулись в воздух. Мила Свон была полна гнева и внутренней силы. Люций отчётливо видел это, как видел и глубокую обиду в глазах Саймона.

– Она сама не понимала, что говорит, - подумав, всё же решил сказать он оставшемуся возле него студенту. – Есть у женщин такая особенность. Когда они сильно переживают, то могут действовать, не щадя чувств даже тех, кого искренне любят. А переживать ей есть из-за чего.

– Знаю, - тихо согласился Саймон. – Просто я ужасно устал, мэтр. Третий год обучения не подошёл к концу, учиться ещё так долго. И оттого я всё чаще начинаю думать, а нужно ли мне всё это?

– Вы хотите перестать поддерживать аир Свон? – настороженно уточнил Люций.

– Нет, её я всегда поддерживать буду. Тут другое. Посмотрев на общество магов изнутри, я не особо вижу различия между магами и людьми обычными. Я как-то о чём-то куда как более возвышенном думал, когда сюда поступал, а здесь… здесь самые обычные дрязги повсюду. Мне виделось, что я кардинально изменю свою жизнь, но оказался не прав. Изменить можно себя, изменить можно своё отношение к жизни, но никак не мир вокруг. И чем больше я задумываюсь над этим, тем меньше хочу воевать. По мне, так отчислиться бы мне и ей, да жить уже спокойно. Ведь ради чего ей хочется всё это терпеть, а? Она зациклилась на мысли, что, став магом, получит всеобщее уважение. Но так ли это, мэтр Орион?

Вынужденно Люций отрицательно покачал головой, и Саймон согласно кивнул. Об этом он и говорил.

– Я боюсь, что после стольких вложенных в учёбу сил, Мила не переживёт того, на какие мелкие осколки разобьётся её наивная хрустальная мечта. Ведь уважение, которого она так хочет, его… Это уважение женщина может получить совсем иначе. Для этого ей не надо над книгами корпеть или, как тогда, живым трупом, ядом изъеденным, сутками на больничной койке лежать. Вот станет хорошей женой, достойной хозяйкой в доме и любящей матерью – и придёт к ней уважение само собой. От мужа, от детей, от соседей. Само по себе умение владеть магией никого не сделает счастливым.

– Это вы хорошо сказали, - не смог не подтвердить сказанное Люций. Причём оно так задело его, что сердце у него тоскливо сжалось. Он ведь и сам счастливым человеком стать хотел. – Увы, вряд ли аир Свон вас услышит. Во всяком случае, не сейчас. Она из тех людей, кто уже не представляет своей жизни без борьбы. В настоящий момент борьба для неё и есть жизнь.

– И как же мне её остановить?

– А не знаю, - виновато улыбнулся он. – Но, думаю, именно у вас оно может получиться.

– Правда? – испытал надежду Саймон.

– Да. Только вам, аир Сильвер, самому сперва бы от всего постороннего освободиться. Съездите домой. Поверьте моему жизненному опыту, даже если там, в Форкресте, подтвердятся ваши самые наихудшие опасения, вскоре вы всё равно начнёте дышать свободнее. От лишнего, как бы больно это ни было, всегда нужно избавляться. Только так придёт к вам покой. А со спокойной душой и будущее строится в разы легче.

– Может, и съезжу, - подумав, сказал Саймон, и после оба мужчины замолчали. Каждому их них было над чём размыслить.

И, если говорить о Люции, то размышлял он над только что данным им советом освободиться от всего постороннего. Имелась в сказанном истина, к которой ему самому следовало бы прислушаться, так как коробки с вещами Анны пусть и стояли в подвале, но факт их наличия в его доме камнем лежал на сердце Люция.

Глава 7. Системное экономическое угнетение любого превращает в особь, которую можно купить

Разумеется, Мила злилась. Как тут не злиться? Во-первых, ей пришлось забыть про отдых, чтобы досрочно с экзаменами справиться, но оценки она всё равно получила так себе. И ладно прочие преподаватели, но за что мэтр Холлоу (преподаватель по криомагии) ей трояк поставил? Это ведь по его специальности Милу на работу (да ещё во второй раз) академия отправляла.

«Ему бы наоборот мне льстить, чтобы лишить всех аргументов для отказа», - с гневом рассуждала молодая женщина.

Во-вторых, угнетала Милу невозможность от отработки отказаться. Ей снова такую сумму неустойки выставили, что оставалось только кисло посмеиваться над тем, что паданками такое число в одну строчку никак не вместить.

Ну и, в-третьих, декабрь в принципе сложно назвать прекрасным временем для путешествий. Пусть поставленный на полозья экипаж скользил по дороге быстро, всё же его продувало со всех сторон, а невозможность размять тело в столь тесном помещении ещё больше сковывала мышцы от холода. Несмотря на тёплую доху, Мила мёрзла. При дыхании изо рта у неё раз за разом с губ слетало белое облачко пара.

– Эй, скоро будем въезжать в Кaзорд, - вдруг заголосил возница. – Кому там чуть раньше надобно выйти было?

– Мне! – громко выкрикнула Мила, и немногочисленные попутчики (две пожилые женщины и мужчина, прижимающий к себе спящую девочку) тут же с недовольством на неё покосились. Её голос нарушил их сонливость и погружённость в себя.

– Тпру! – донеслось снаружи.

Экипаж остановился, но Мила вышла не сразу. Сперва она получше закутала вокруг шеи шарф и натянула на голову шапку так, что та частично закрыла глаза. Только после этого молодая женщина неловко (в толстых варежках было очень неудобно) ухватила ставший из-за холода жёстким ремень своего заплечного мешка, вышла из экипажа и огляделась. Местность вокруг была пустыннее некуда. Куда ни посмотри, лишь сугробы и одинокие голые деревца.

– Эй, уважаемый, - с претензией в голосе обратилась Мила к вознице, так как от вида вокруг опешила. – Я прекрасно слышала, как вам приказывали меня вблизи Казорд-Бара[1] высадить, а тут пустырь какой-то.

[1] Казорд-Бар – военный гарнизон, расположенный в крепости, стоящей не так далеко от портового города Казорд. Расположен на самом севере Верлонии

– Да правильно я остановился, - ворчливо произнёс мужик, прежде чем приспустил ниже подбородка шарф и вытер от соплей красный приплюснутый нос. – Вон туды, - указал он заледеневшей варежкой, - дорога на Казорд. А вот туды, - махнул он рукой левее, - в Казорд-Бар. По летнему времени час пешим ходом до него. А по зимнему… ну, не скажу сколько. Как идтить будете.

С ужасом Мила осознала, что возница натягивает поводья. У неё даже сердце замерло. Как ей в этой глуши остаться одной, да ещё в такую морозную зиму? Ресницы уже покрыл иней. Ветер свирепо завывал, как стая голодных волков.

– Нет-нет, постойте. Это ж по такому снегу мне до гарнизона не дойти никак. Будьте вы человеком, подвезите меня чуть ближе.

– Нет, даже за деньги нет, - хоть и виновато скривился, но уверенно замотал головой мужик. – Кони устали, едва ноги переставляют, а в этом гарнизоне как будто нелюди обитают. Без пропуска служивые на постой даже на полчаса не пустят. Поэтому, коли страшно вам, так давайте назад вертайте, - кивнул он головой на экипаж. – Довезу уж вас за так до города. А оттуда сами решайте, как до Казорд-Бара добираться будете.