Руководство к Воскрешению: от А до Я
Шрифт:
– Эшли, дашь команду на старт? – предложила ей Келен.
Эшли неловко улыбнулась.
– На старт?
«Расслабься, – сказал Скорость. Голос духа окончательно окреп и не был похож на его собственный. – Тебе никогда раньше не приходилось бегать, но я уверен, что ты это полюбишь. Чувствуешь?»
По телу Келен бежало стадо мурашек. Кажется, ее неслабо лихорадило.
«Ощути напряжение в своих ногах…»
– …Внимание…
Резкая горячая волна пронзила ее тело насквозь. Потом еще и еще раз.
«Так
Биться сильнее. Качать кровь к ее ногам. Давать ей шанс жить. Грудь высоко вздымалась, что-то распирало ее изнутри.
«А это твои легкие. Они стараются для тебя каждую секунду, Келен. Чего бы ты хотела на их месте?»
Дышать глубже. Вбирать в себя столько кислорода, сколько могло поместиться. Радоваться воздуху… Радоваться пустоте. Радоваться, когда Келен в моменты приступов делала глубокий вдох и вспоминала, как надо дышать.
«Запомни, ты должна сконцентрироваться на первом шаге, самом первом. Представь, что подошвой хочешь оставить глубокий отпечаток в земле. Оттолкнись, как можно сильнее, постарайся вложить в него всю силу, что сумеешь в себе отыскать. Ты считаешь, у тебя ее мало, но только прислушайся к себе. С каким упорством твое тело продолжает копить в тебе жизнь. В нем намного больше сил, чем ты могла бы себе вообразить…»
«Скорость, прекрати!»
«Вдохни полной грудью, Келен».
Ее ребра громко затрещали от усилий сделать вдох, ей стало очень больно.
«А теперь…»
– Марш!
«Стой, девочка!» – одновременно закричали Энергия с Левитацией.
«БЕГИ!»
Однажды в детстве она играла в пятнашки с детьми ее улицы. Стояло лето, в домах вечерами делалось душно. Отрываясь от телевизоров, соседи выходили во дворы, таща за собой своих чад. Взрослые втихую пили пиво из непрозрачных кружек и наблюдали за тем, как их дети с громким ором и улюлюканьем гоняются друг за дружкой.
Келен не хотела водить, поэтому бежала со всех ног, петляя, как заяц, ужасно боясь, что в следующую секунду ей на плечо опустится чья-то рука. Опасность была повсюду, ее мог догнать и «запятнать» кто угодно.
Чем быстрее Келен убегала, тем лучше понимала, что игра пугала ее.
Элемент погони не вводил ее в азарт. Скорее нагонял безумного страху. Смех позади нее слышался звуком, от которого дрожь пронзала все тело. И почему, почему его обладатель двигался в разы быстрее, чем она? Почему его приближающиеся шаги были так тяжелы? Почему его тень уже накрывала ее собственную, протягивая к ней свои чернильные щупальца? А сколько ужаса она испытывала, если вдруг ей вздумывалось обернуться назад… В такие моменты лучше было не видеть того, что видела она.
Кто угодно. Ее мог поймать любой из них. Заграбастать своей ловчей когтистой рукой… И прямо в ухо, слюнявым, шепелявым языком произнести: «Ты водишь».
«Теперь мы одно целое, Келен. Обещаю, никто и никогда не догонит нас с тобой, даже твои проблемы».
Скорость не соврал. Первый шаг действительно был самым важным. Потому что вместе с ним Келен оставила позади себя не только Санни
и Тайлера, но и вообще все: прошлое, родных, соседских детей, свою грусть, свою панику, свое нежелание водить. И она знала, что ничему из этого не удастся «запятнать» ее. В тот момент, когда ноги Келен пришли в движение, она почувствовала себя в абсолютной, заполняющей собой все ее существо, совершенной безопасности.Это было круче, чем спрятаться под одеялом в темной комнате. Слаще, чем успеть прокричать «Я в домике!». Ее домик было не сломить ни человеку, ни зверю. Ведь Келен могла убежать от них и от чего угодно другого.
Она бежала – быстрее, чем кто-либо из живущих и вымышленных, потому что ею руководил сам Скорость, Дух этого Имени, воплощение свиста ветра в ушах и вздымающейся из-под ног пыли, король захлебывающихся воздухом легких и горящего сердца в груди. И чем труднее Келен было дышать, чем теснее сжималось все внутри, тем яростнее и быстрее она лупила ногами землю, до тех пор, пока не осталось ничего кроме небывалой легкости и ясности.
Когда Келен дала старт, она смотрела лишь себе под ноги. Когда девочка начала бежать, то не увидела ожидаемого расплывчатого, сверхзвукового изображения камней и травы, ничего не изменилось и не соответствовало помнящимся ей фильмам о супергероях. Ей приходилось упорно работать, совершая непривычно длинные и размашистые шаги, тело болело, но дышалось ровнее, чем обычно. Только земляная пыль вела себя странно, вздымаясь там, куда ступала Келен, с такой плавностью, точно капли краски, брошенные в воду, и при этом с силой, равной выбросу гейзера.
Когда Келен подняла голову, то не с первого раза разобралась, где находилась.
Деревья леса были выточены из чистейшего золота, их кроны уже не были разноцветными, а мелькали серыми и белыми вспышками, будто алмазная россыпь. Мир вокруг потерял добрую половину своих оттенков, зато сверху окрасился в изумительную оболочку – так теперь выглядели солнечные лучи леса, исходившие не от солнца. Келен бежала сквозь их нескончаемую пелену, как через что-то осязаемое, удивительно прохладное на ощупь и сияющее как кристалл. Замок вздымался плоской, посеревшей горой, а на пути Келен то и дело попадались размытые светом безжизненные столбики, ростом примерно с нее же.
Энергия и Левитация больше с ней не говорили, в голове звенела практически полная тишина, нарушаемая лишь взбудораженным голосом Скорости:
«Ты можешь в любую секунду рассмотреть тот мир, что окружает тебя за пределами звука. Тогда тебе будет казаться, что быстро ты не двигаешься, просто вокруг все поменялось, прямо как сейчас. И единственным, что еще не перегонит тебя по скорости будет свет».
Келен ладонью собрала солнечные капли, сочившиеся с неба. Они были чуть вязковатые, но по-прежнему неуловимые.
«Но, если только захочешь, мы сможем обогнать и его. Сначала под нашим натиском он взорвется, точно стекло… Затем, должно быть, утратит всю яркость. Не знаю, никогда еще не пробовал».
Келен вспомнила, как Энергия говорил, что редко делился со Скоростью своей сущностью. Бедный, ему никогда не давали ощутить всего себя в полной мере.
«Мы можем обогнать все, что есть в этом мире, Келен. И не останавливаться никогда! Тебе не придется больше бояться и сожалеть. Я буду давать тебе столько сил, сколько захочешь. Только представь…»