Руководство к Воскрешению: от А до Я

– Если уж Келен, пусть и с помощью моего пересказа, поделилась с вами всеми своими бедами, то не будет ли честным сделать то же самое по отношению к ней? – спросила мисс Райлен.

– Вы считаете, что имеете право вваливаться к нам в дом и вести себя соответствующим образом?! – На миссис Фаэр было страшно смотреть. – Если бы я знала, что ваша дурь способна помочь моей дочке, то она бы уже давно стала завсегдатаем любой из этих машин по высасыванию денег!

– Совсем забыла, – мисс Райлен вновь принялась за остывший чай. – Денег я с вас не возьму.

Келен сбилась, в какой по счету раз за этот вечер в доме воцарялась тишина. Сегодня они перепробовали их все: мертвые, живые, звенящие, ошеломленные, гнетущие, а теперь к ним добавилась и еще одна – недоверчиво-жадная.

– Причина? – Голос миссис Фаэр отдавал отзвуками стукающихся друг о дружку золотых монеток.

– Не поймите неправильно, но мой стаж психиатра пока что совсем мал. Размером с вашу прихожую примерно. А Келен, простите мне мою грубую прямолинейность, – первоклассная находка для любого специалиста. Она полностью окупает себя своей необычностью и редкостью. Чем вам действительно придется расплачиваться, так это временем девочки, которое ей придется проводить со мной.

– Вы утверждаете, что это ничего не будет нам стоить? – на всякий случай предельно упростила миссис Фаэр.

– Совершенно. Но только если отдадите девочку мне. За всех остальных я не ручаюсь.

Келен сидела между ними и чувствовала себя античной вазой, пассивно участвовавшей сейчас в схеме купли-продажи рыночных торговцев. Почему-то ее участия, подтверждения слов мисс Райлен, да хотя бы вообще любого отклика, миссис Фаэр не требовала. Ровно с тем же успехом Келен могла бы не приходить домой вовсе, они бы уж сами как-нибудь разобрались. Но в целом позиция немой рыбки ее устраивала, за исключением того, что она не могла разобрать, где во всем этом клубке событий была правда, а где – вымысел. Мисс Райлен ей помогать в этом никак не собиралась, ни жестом, ни мимическим движением не выдавая своих истинных намерений.

– Мой номер есть на визитке, – сказала она. – Пожалуйста, звоните, как только определитесь с ответом. На первых сеансах сможете присутствовать самолично, но в дальнейшем я бы от подобной практики отказалась. И в целом, миссис Фаэр, – мисс Райлен вдруг начала шариться и хлопать по карманам, и Келен поняла, что ее визит к ним подходит к концу, – я бы не рекомендовала вам настаивать. Это негативно сказывается на любом подростке, тем паче, если у него проблемы.

– Она заканчивает среднюю школу в следующем году, – очень неприязненно произнесла миссис Фаэр. – Ей необходимо готовиться, чтобы не провалить экзамены. Сколько продлится ваше лечение?

– О. – Мисс Райлен встала на ноги и улыбнулась. – Думаю, все будет зависеть от самой Келен.

Ее глаза встретились с глазами девочки, и та с негодованием увидела в них выражение более свойственное малолетке, которая только что кого-то удачно разыграла. Этот взгляд с слегка косящим правым зрачком просто не мог принадлежать мисс Райлен. В нем пряталась безумная, дикая девушка по имени Дженни, фамилию которой Келен начисто забывала каждый раз, когда та оказывалась рядом.

Провожать Дженни шли всей немногочисленной делегацией, миссис Фаэр – крепко задумавшись, Келен – гадая, прибежит ли Дженни обратно, если услышит ее крики о помощи.

– Звоните в любое время дня и ночи. Я для своих подопечных всегда на работе. Кстати, Келен, чуть не забыла…

Дженни притормозила у порога и полезла во внутренний карман своего осеннего плаща.

– Держи, ты случайно обронила.

В руки Келен приземлился голубой затертый ободок. Когда и где Дженни успела его подобрать, оставалось загадкой.

– Спасибо за прием. Доброй ночи, – попрощалась Дженни и шагнула во тьму через порог.

Келен казалось, что входная дверь закрывалась целую вечность. После чего в дом вновь вернулась их старая тихая знакомая. Какой она предстала сейчас, описать было трудно, потому что у каждой из них была своя. А когда две разные тишины пересекаются между собой, получается нечто третье, это нечто стеной вырастает между собеседниками, не давая их мыслям проникнуть за барьер. Однако Келен не хотела молчать вот так. Она чувствовала себя обязанной хотя бы попробовать начать разговор. Но что тут скажешь-то?

«Сама бросила меня и свалила, а мне теперь расхлебывать это дерьмо…»

– Дай сюда его, – внезапно выпалила миссис Фаэр.

– Кого?

– ЕГО! – Та озлобленно ткнула пальцем в ободок, словно он нанес ей какую-то личную обиду.

– В гробу я видала такую наглость… – бубнила под нос миссис Фаэр, поворачивая ободок то одним боком, то вторым. Келен было очень интересно, что она пыталась там найти.

Ободок в конце концов возвратился к хозяйке, с явным разочарованием в каком-то несостоявшемся чуде.

– Откуда этот ужасный шрам? – спросила миссис Фаэр.

Келен потерла щеку тыльной стороной ладони. За всеми событиями такое пустячное дело, как царапина, представлялось ей смешным, чуть ли не умилительным.

– У тебя хватило ума никому больше не рассказывать?

Миссис Фаэр имела в виду голоса, нарочито подчеркнув слово «больше».

– Если люди вокруг об этом узнают, то ты станешь окончательным изгоем общества. Подобные вещи не принято выносить за пределы семейного круга. Хотя ты отчего-то решила, что совершенно посторонняя девица сможет понять тебя лучше, чем родная мать.

– Ты была занята, – тут же вставила слово Келен. – Я не хотела беспокоить…

– Не вешай мне лапшу на уши! Плевать ты хотела на меня и мое эмоциональное состояние! В семье принято делиться, Келен, и все равно, какая за этим последует реакция. Ты обязана рассказывать своей семье все!

– Но ведь и ты не говорила мне о своих походах к психиатру…

– Замолчи, маленькая дура! К психологу. Я ходила не к психиатру, а к психологу. Психиатры нужны таким, как ты! Еще раз распустишь об этом свой язык и можешь паковать чемоданы. Езжай на все четыре стороны, хоть к той же мисс Райлен, раз ты готова повторять любую чушь, сказанную ею.

Келен замолчала, как ей велели. Замолчала и продолжила стоять на месте, в душе готовая собрать вещи прямо сейчас же и уехать как можно дальше. Почему она всюду и кругом оказывалась должной? Семье все подавай на блюдечке с золотой каемочкой, Воскресшим – и того больше; учителям, знакомым, пассажирам автобусов, бомжам на улице – они все чего-то от нее хотели, ждали, гневно разинув рты, пока она точно разберется, чего и сколько. Но как же обратная сторона? Кто из них чувствовал должным себя по отношению к ней?

– Ты никуда не пойдешь, – отрезала миссис Фаэр. – Строя из себя несчастную жертву трагедии, не жди, что тебя все кинутся жалеть! Тебе всего пятнадцать лет, никаких страданий ты и чувствовать-то по-настоящему не можешь, это мое мнение, если хочешь знать. Более того за этими якобы страданиями ты пытаешься укрыться от работы по дому, учебы и какого-либо развития. Ты ленива, угрюма и не следишь за собой как всякая нормальная девочка. С тобой не пытаются познакомиться парни, ты ничего не умеешь, кроме как пачками пожирать шоколад. И верить в эти твои голоса я не собираюсь ни при каких условиях.