Руководство по плохому поведению для девственницы

И боже, как же ей было больно. Она чувствовала себя такой пустой внутри. Как могло случиться, что она чувствовала себя такой полной и заряженной, и в то же время страдала от пустоты?

— У тебя самая сладкая маленькая грудь, Элиза. Боже, эти соски. Я мог бы лизать их всю ночь. — Роум соединил руками ее груди вместе и уткнулся носом в ложбинку между ними, касаясь кожи губами. — Ты такая сексуальная. Уверена, что хочешь, чтобы какой-нибудь засранец вроде меня прикасался к тебе?

Она хотела его всего.

— Пожалуйста, пожалуйста, прикоснись ко мне, Роум, — задыхаясь, прошептала Элиза. — Мне это нужно.

Роум застонал и щелкнул пальцами по ее соскам в жесте, заставившем ее вскрикнуть от удивления и удовольствия.

— Расстегни для меня штаны. Я хочу посмотреть, не промокла ли ты.

Элиза глубоко вздохнула и дрожащими руками потянулась к джинсам. Роум продолжал дразнить и играть с ее сосками своими руками, сводя ее с ума, пока она пыталась расстегнуть джинсы. Ее пальцы с трудом двигались, концентрация рассеялась, когда он продолжал трогать и дразнить ее грудь.

Затем ее джинсы были расстегнуты, и Элиза снова потянулась к нему, поглаживая его сильную руку. Ей нравилось прикасаться к нему. На мгновение она возненавидела, что свет выключен; ей захотелось увидеть, как ее рука скользит по его красивым татуировкам.

— Ты такой теплый, — пробормотала она.

Такой теплый и сладкий.

— А ты такая нежная, — пробормотал Роум, убрав руки с ее груди и скользнув ими вниз по животу. Затем он подцепил пальцами края ее трусиков, отвратительных бабушкиных трусиков, и подразнили кожу. — Красивая, нежная Элиза. Я могу прикоснуться к тебе где угодно?

Элиза думала, что она умрет, если он не сделает этого.

— Пожалуйста, — прошептала она снова.

Его пальцы скользнули глубже, двигаясь под ее одеждой, мимо пояса ее трусиков. Он коснулся мягких завитков ее лобка, а затем прошелся по холмику, прикрытым одеждой.

— Черт, ты такая мокрая, — зашипел Роум. — Ты возбуждена, Элиза?

Элиза захныкала. О боже, она была так возбуждена.

— Прикоснись ко мне. Пожалуйста, продолжай прикасаться ко мне.

— Детка, я не думаю, что смог бы остановиться, даже если бы захотел, — сказал он. Роум раздвинул пальцами ее плоть, поглаживая скользкие складки, трогая их. Он застонал. — Так чертовски мокро. Мне хочется спрятать там свое лицо и съесть тебя без остатка.

Элиза задохнулась, напрягшись от этой мысли.

— Не сегодня, — пообещал он. — Сегодня мы просто играем, хорошо? — Мужчина наклонился и снова поцеловал ее, одновременно погладив ее влажные складки и клитор. Элиза вскрикнула от прикосновения. Это было самое сильное чувство, которое она когда-либо испытывала.

Роум все еще касался и исследовал ее, даже когда завладел ее ртом. Его пальцы скользили взад и вперед по ее складкам, потирая ее плоть, кружась в этой гладкости. Он продвинул палец дальше, кружась вокруг ее сердцевины, а затем погрузил его в нее.

Элиза всхлипнула, ее кулаки сжались на его рубашке. Затем… почувствовала легкое покалывание от боли.

— Черт, ты такая тугая, — пробормотал он ей в рот. — Расслабься, детка. У меня есть ты. Мы просто исследуем. Ничего больше.

Элиза кивнула в ответ. Роум поцеловал ее, его язык снова скользнул по ее губам и когда вошел в ее рот, его палец повторил движение, и она застонала. О, это было похоже на припадок. Ее бедра приподнялись в ответ, желая большего прикосновения.

Затем он снова прошелся пальцем по ее складкам и остановился на ее клиторе. Ее глаза широко распахнулись от шока, когда Роум снова погрузил свой палец глубоко в нее.

Элиза впилась ногтями в его плечи. Боже. Так и было… ее ноги задрожали, тело напрягалось все сильнее. Ей хотелось, чтобы он отодвинулся — нет, подождите, ей хотелось, чтобы он сделал это снова, но сильнее. А Роум все продолжал целовать ее и входить в ее рот языком и поглаживать пальцами глубоко внутри нее, а большим пальцем ласкать ее клитор. И это было ошеломляюще.

Элиза и раньше прикасалась к себе, чтобы расслабиться. Вообще-то, много раз. Но такая интенсивность? Это навязчивое, невероятное прикосновение? Все было совершенно по-другому. Ее собственное прикосновение было как мягкое, успокаивающее утешение. Его же — бушующий ад желания, и она чувствовала, что вот-вот будет охвачена им. Всхлип снова вырвался из ее горла, когда Роум продолжил гладить ее сильнее. Ее бедра дернулись к его руке, сильнее и яростнее.

— Вот так, — прошептал он ей в губы. — Ты кончишь для меня, Элиза?

— Ох, — всхлипнула она, впиваясь пальцами в его рубашку. — О! О! — Ее ноги слегка подрагивали, даже когда сомкнулись, а Роум продолжал двигать рукой и дразнить ее ртом.

С нее хватит. Элиза сильно кончила. Так сильно, что поток влаги хлынул через ее трусики и все ее тело сжалось, содрогаясь от дрожи, и еще один всхлип вырвался из ее горла.

Никогда в жизни она не кончала так.

Ей казалось, что она могла остаться так на вечно, а Роум все скользил пальцем по ее клитору, пока она кончала, кончала и кончала. Но потом Элиза медленно расслабилась. И когда она это сделала, то с ужасом осознала, что бедра и промежность ее джинсов были полностью, полностью промокшими.

О боже, она на него помочилась. Она кончила так сильно, что потеряла контроль над мочевым пузырем.

— Черт побери, — тихо сказал Роум.

— О боже мой! Боже мой. — В ужасе она оттолкнула его руки, пытаясь вырваться.

— Что? — Элиза почувствовала, как его большое тело шевельнулось на кровати, и в его голосе послышалось напряжение. — Что случилось?

Истерический смех застрял у нее в горле. Как он мог не знать? Она, блин, пописала ему на руку. От унижения Элиза не могла даже описать, что чувствовала в тот момент. Слезы стыда наполнили ее глаза, и она спустила ноги с кровати и начала искать свой свитер. Сегодняшний вечер был таким совершенно идеальным и.… она не могла в это поверить. Вероятно, Роум был так же напуган ее реакцией, как и она сама.

И где, черт возьми, ее свитер?

— Элиза? Что не так? — Она почувствовала, как кровать сдвинулась, а затем зажегся свет. Роум смотрел на нее снизу-вверх. Нежные, сексуальные глаза, великолепное тело и огромная палатка перед его брюками, от которой она не могла оторвать глаз.

Элиза встряхнулась, затем схватила свой свитер с пола, найдя его в ближайшем углу.

— Мне очень жаль. — Слезы унижения текли по ее лицу.

— Что? Почему? — На его лице не было ничего, кроме замешательства.

Никакого отвращения. Неужели он не понял, что она сделала? Он должен был — вся промежность ее джинсов была мокрой.

Элиза покачала головой не в силах произнести ни слова, и поспешно надела через голову свитер, натянув его как можно ниже. Однако он прикрывал ее только до середины ягодиц, оставляя остальную часть ее джинсов явно влажной. Ей хотелось плакать. Хорошо, рыдать. И сбежать.

Вот только Роум привез ее сюда, а больше никого не было дома.

Еще один всхлип вырвался из ее горла. Она что-нибудь придумает. Спрячется в главном домике, где-нибудь, пока ее штаны не высохнут. Затем попросит кого-нибудь отвезти ее домой, когда они вернутся. Как-то так.