Рукой до звезд

Дьявол, да при одной только мысли о ней!..

Эта девушка наполнила особым смыслом не только работу, но и все мысли, сны. Она мерещилась в отражении стекол; он слышал её звонкий, открытый смех за углом. Она падала вместе с осенними листьями и так же летала на ветру.

Похоже, Кьяра пыталась заместить в жизни всё, не делая ни малейшего усилия, и это до чертиков пугало. Потому что она становилась его танцем. Тем самым, что если он не танцевал хоть раз в течение дня, то день был потерян. И это было недопустимой слабостью, способной разрушить его жизнь.

Мужчина подъехал к отелю, поужинал в одиночестве, хмуро глядя перед собой и поднялся в номер.

Его жизнь менялась, и пока он никак не мог понять, в какую сторону. Джонатан осознавал то, что он чувствует не просто плотское желание. Но позволить это «не просто» он не мог. Что останется, если Кьяра станет для него всем?

Кьяра

– Ты приедешь на выходные?! – без приветствия привычно завопил в трубку неугомонный братец. Я поморщилась и отодвинула телефон от уха. Интересно, это неумение сдерживать себя – свойство юности или же просто недостаток воспитания?

– Нет, я пока занята.

– А потом?

Я вздохнула:

– Нет. Я бы не хотела заезжать домой.

– Так значит, мы увидимся только перед твоим отлетом в… Туда? – голос его завибрировал от обиды.

Тоже расстроилась и почувствовала укол жалости к себе. Именно поэтому не хотела ехать домой: долгие проводы – лишние слезы. Несмотря на то, что моя семья более чем кто-либо могла скрыть переживания, особенно если её члены предполагали, что могут вызвать у меня отрицательные эмоции. Но и они не были бесчувственными роботами. Во взгляде мамы, в некоторых жестах папы проскальзывали сожаление и страх. Так что мне не хотелось многократного прощания; я предпочитала, пока могу, заниматься тем, что действительно доставляет мне удовольствие или приносит пользу. К тому же то, что я делала сейчас, давало мне пусть ложное, но такое важное ощущение, что я нормальна.

– Да. Мы встретимся позже, хорошо? Это вовсе не значит, что я не хочу тебя видеть или не люблю, но надо закончить все дела и да, не хочется лишний раз переживать. Считай это эгоизмом.

Эдвард тяжко вздохнул и засопел. Я так и видела, как он хмурится. Но он взял себя в руки – другого я от брата и не ожидала – и вывалил на меня целый ворох своих проблем и новостей. Пусть он и повторял, что торчать в этом забытом городишке столько лет – насилие над его свободной личностью, но мы знали, что он искренне радуется всему тому, что там с ним происходит.

Я распрощалась на позитивной ноте, пошла на кухню и на автомате налила себе чай.

За те два года, что я ездила по стране, мы много раз виделись с родителями и братом с сестрой; я очень любила их и всегда скучала, но осознанно выбирала уезжать снова и снова. С одной стороны, потому что хотела, чтобы они научились жить без меня. С другой – самой научиться жить без них. Но самое важное, у меня была потребность раскрыть себя, в том числе для всяких неожиданностей, которыми баловала Судьба. Которые привносили что-то новое в мой Танец.

И не ошиблась.

Я вспоминала, как танцевала в одиночестве, глотая пыль, под жарким солнцем возле Большого Каньона. Блестящее кабаре Лас-Вегаса. Два месяца в мексиканских городках, полные смеха, солнца, народных плясок огненной еды. Стриптиз клуб. Балетную школу, где стены были даже холоднее, чем преподаватели. Снега Канады, её размеренных, спокойных жителей. Работу постановщиком свадебных танцев в разноцветном Сан-Франциско.

И это были потрясающие воспоминания, оставившие след в моих движениях, даже формы, звуки, запахи, что сейчас я с легкостью могла их воспроизвести.

Всё дело было в возбуждении нервов. В том, что мы называем силой переживаний, чувств. Остротой впечатлений.

Джонатан правильно сегодня говорил – смысл жизни в максимуме ощущений. В какой-то момент, когда каждый из нас будет стоять на пороге финала, мы будем возвращаться мыслями не к тому, как мы жили, но что при этом чувствовали. Вспоминать наивысшее наслаждение, горечь проигрыша, великую любовь, боль потери. Вспоминать, были ли мы счастливы. А я была. Пусть с оговорками, но я жила счастливо. Жила в танце, в страсти, в удовольствии.

Да, я делала ошибки, старалась, поднималась, падала, много раз срывалась в истерику, пытаясь осознать, почему и как все происходит, почему именно я? Пока не поняла, что нет смысла, это только затягивало меня в прошлое, в ужас и делало неуверенной в себе.

А потому не должно было определять моё существование. Неважно, почему. Главное, как я поступаю, с какими мыслями и чувствами существую, могу ли насладиться в полной мере собственной жизнью. Взять всё то, на что у меня есть время.

И принять то, что смерть стоит того, чтобы жить.

Глава 6

Джонатан

Джонатан встал с кровати и поморщился от тянущей боли в паху.

Он и раньше не жаловался на либидо, но последнюю неделю по утрам чувствовал себя так, будто не трахался много лет. И всё из-за снов, навеянных одной излишне привлекательной малышкой, пробравшейся к нему в голову.

Мужчина потянулся и хмуро осмотрел комнату.

Ну не в душ же опять идти? Так скоро дело дойдет и до «Плейбоя» под кроватью.

Может ну его на хрен все эти страхи и принципы относительно собственных студентов? С каких это пор он стал таким осторожным и нерешительным?

Он же привык действовать жестко, предпочитал владеть, в том числе ситуацией. И ни перед кем не оправдывался за свои поступки. Многие считали Джонатана зажравшейся скотиной – он брал то, что хотел, будь то деньги, слава, положение. И женщины. А если не мог это взять – делал всё, чтобы это досталось ему в будущем. Впрочем, женщины, которые его окружали, как правило, сами давали ему всё и даже больше. И всегда следовали заранее установленным правилам игры.

Деверо был чувственным мужчиной, но равнодушным к отношениям за пределами постели. Все его спутницы были достаточно взрослыми и опытными, чтобы соглашаться на взаимное удовольствие, но исчезать, когда ему надоедали. Конечно, бывало, они лезли к нему в постель не только с желанием хорошо провести время, но и с влюбленностью, но быстро разочаровывались.

Так что мешает ему поступить точно также с Кьярой?

Плюнуть на сомнения, пойти и взять, что ему так хочется. Схватить за каштановые волосы, запереть и трахать, пока она не взмолится о пощаде.