Руку мне дай...
Шрифт:
— Но я же обозвал ее! – сипло сказал Снейп. – Это… очень мерзкое прозвище, вообще-то.
— А я вот как-то не понимаю, — задумчиво произнесла Петунья. – Как можно думать, что твоя подруга отвратительная грязнокровка и продолжать дружить с ней. Ты ее когда-нибудь так называл?
Cеверус испуганно уставился на нее.
— Ты что… я… я никогда…
— Да верю я тебе, — вздохнула Петунья. — Знаешь, есть такой термин – состояние аффекта. Мы этот аффект очень подробно проходили на уроках по психологии общения с клиентами. Это такие сильные эмоциональные переживания, которые возникают в критических ситуациях. Человек не может найти выхода из сложившейся не по его
А в той сцене, которую ты мне показал, все так и было, как я говорю. На тебя внезапно напали, разоружили, издевались над лежачим и беззащитным. Унижали и даже применяли физическое воздействие. Неудивительно, что ты впал в панику и отчаяние, ведь там было полно народу… и Лили рядом крутилась.
Пойми, она иногда меня меньшими выходками бесит так, что я готова ее обозвать не только грязнокровкой, но и похлеще, а ведь я уже взрослый, относительно спокойный, и смею надеяться, уравновешенный человек. А что говорить о подростке, который висит вверх ногами? Да еще и без брюк, — покачала она головой. – Ну и мода у вас в школе, — Петунья шутливо пихнула Снейпа локтем в бок.
Он бледно улыбнулся. А ведь правда, надо было брать пример с маглов и носить штаны, вот хоть те же джинсы, тогда бы и позора такого не случилось. И стоило изображать из себя чистокровного, и не носить под мантией верхней одежды…
— Лили была неправа, — тихо сказала Петунья, сорванной длинной травинкой щекоча его руку. – Настоящий друг вмешался бы более решительно, и уж конечно не стал бы после вырвавшегося оскорбления бить по самому больному и уходить, оставив приятеля на милость врага. Вот ты, например, на ее месте, сделал бы то, что сделала она?
— Нет! – горячо сказал Северус. – Да я бы… я бы в клочья разорвал тех, кто посмел бы подвесить Лили Левикорпусом! Я… Но я… я мог бы сказать «маглорожденная», а сказал «грязнокровка»…
— Послушай, внимательно послушай меня! Хватит уже накручивать себя. Мы все строим из себя благопристойных порядочных граждан, и даже если очень хорошо относимся к людям других рас и национальностей, все равно знаем, что негров многие обзывают черномазыми, евреев – жидами, китайцев – узкоглазыми желтыми обезьянами. Да, мы говорим себе, что никогда не станем так презрительно называть человека в лицо, но… в глубине души иногда ведь все-таки думаем? Такова человеческая натура. Люди не идеальны, они не ангелы и не демоны, в них много всякого – и плохого и хорошего…
— Ты ведь тоже обычный мальчишка, — она опять взъерошила ему волосы, до того приятным было ощущение гладких волос между пальцами. – И просто пока еще не умеешь контролировать свои эмоции. Научишься, когда вырастешь. Никто не рождается умным и хладнокровным, все этому учатся, и порой даже всю жизнь. А некоторые так никогда и не поумнеют, — засмеялась она. – Думаю, ты понимаешь, о ком я говорю…
— Ты, правда, считаешь, что меня можно было простить? – с огромным сомнением в голосе спросил Северус.
— Я не прощу только вранья и предательства, наверное, — задумчиво сказала Петунья. – И равнодушия. Лично я бы тебя простила. Думаю, я бы не ушла тогда, как Лили, а добавила этому кретину Поттеру еще, да посильнее. Чтобы знал, как нападать вдвоем на одного и измываться над лежачим. Слушай, у вас, у магов
что, не знают, что лежачего не бьют? Пусть даже они дрались вдвоем против тебя одного, но ведь должны были позволить тебе хотя бы взять палочку в руки! Что же это за доблесть такая – пинать лежащего врага. Это поведение подонков. Не хотела бы попасть на этот самый Гриффиндор, — она брезгливо поморщилась.— Ты бы точно попала или на Хаффлпафф, или на Слизерин! – облегченно улыбнулся Северус. Нервное напряжение постепенно отпускало его, а от Петуньиной травинки по коже бегали приятные мурашки.
В мир постепенно начали возвращаться краски, тепло, свет, даже запах свежесорванной травы воспринимался теперь как нечто невообразимо прекрасное. Казалось, что с плеч упал огромный камень, который он носил все это время, лишь на время забывая о нем. И что интересно, забывал он о своей вине тогда, когда общался с Петуньей. Она могла его отвлечь от тяжелых раздумий, насмешить, подбодрить, вкусно кормила и привела дом в порядок, так, что хотелось по утрам просыпаться, шлепать босыми ногами по чисто вымытым половицам, кое-где накрытым ковриками, хотелось съесть чего-то вкусного, необычного, и так зачастую и случалось, стоило только ей прийти.
Он почувствовал вкус к жизни. А ведь до этого все было серым, тусклым и беспросветным – и сам он и его дряхлый дом. Даже Лили, ее яркая необычная красота, и та разгоняла эту серость и уныние лишь ненадолго. Наверное, потому, что ей не интересно было рядом с ним, скучным, занудным и некрасивым…
А почему тогда Петунье с ним хорошо? Он же видит, что ей нравится с ним общаться, иначе бы она не проводила все свободное время у него дома, с удовольствием сидя на шикарном малфоевском диване, или в кресле, готовя пироги и бисквиты на чистенькой кухне в отремонтированной духовке, выдирая здоровенные сорняки на нескольких грядках с морковью и капустой, которые успела посадить весной Эйлин. У нее и дома такой работы полно.
Может… может, он все же не такой уж и скучный и уродливый? Как бы там ни было, но красоту девушек он все-таки способен замечать. А Петунья в разы привлекательнее, чем он. Она высокая, да, худенькая, но не тощая, в отличие от него, у нее красивые руки и пальцы, стройные длинные ноги с изящными лодыжками и небольшими ступнями. Волосы, правда, подкачали, но он знал, что девушки любят экспериментировать с цветом волос, можно и перекраситься. Ей бы очень пошло стать брюнеткой, с ее карими глазами и тонкими темными бровями…
Северус стыдливо отметил, что и грудь у Петуньи тоже… вполне ничего. Ничуть не меньше, чем у Лили, даже, пожалуй, красивее… Только одевается она в стиле «нищий Сопливус»… Вечно в этих вязаных кофтах странных цветов – желтого, буро-зеленого и коричневого. Простая юбка до колен и туфли или шлепки без каблуков. Хотя… чего это он. Она же к нему не на показ мод приходит, а работать. Вот идиот!
Если бы она оделась в красивое платье и чуть-чуть накрасилась… да, пожалуй, стала бы очень симпатичной и милой.
А если ей интересно с ним, то может, он ей хоть немного нравится? Не как одинокий несчастный сирота, которого надо жалеть, а как… парень?
О-о-о-о, какой парень, ему только шестнадцать! А Петунья взрослая девушка, женщина.
Северус густо покраснел. Ну и нахальные мысли лезут в голову…
Лили он почти всегда воспринимал как подругу, а тут… наверное, это гормоны!
Решив так, Снейп немного успокоился и, осмелев, отобрал у Петуньи травинку, которой она щекотала уже его шею. В глазах у нее плясали смешинки и золотистые искорки, Северус даже загляделся, чуть не разинув рот.