Руку мне дай...

Пока Петунья разглядывала всех четверых на фото, Питер успел сделать сто дел: поправить мантию, пригладить жидкие, мышиного цвета волосы, залезть несколько раз в карман: вытащить носовой платок, достать и убрать палочку, закинуть в рот конфету… Петунья подумала, что парень суетливый, как хомяк или мышь. Те тоже постоянно двигаются, что-то обнюхивают, сдвигают с места, меняют место положения.

Впрочем, она бы не удивилась крысятничеству Питера. По тому было видно — он готов сделать все, чтобы угодить сиятельной парочке, лишь бы не начали гнобить его. Обычный отвратительный прихвостень. Петунья видела подобных… верных хомяков.

Да, кто-то мог сказать, что такие парни, особенно сладкая парочка, не могут не нравиться девушкам, но факт оставался фактом – Петунья предпочитала другой тип мужчин. Высокие, стройные, желательно темноволосые, но не смазливые до приторности, как Блэк. А главное – это рот. Полные и блестящие, словно смазанные нутряным жиром губы вызывали в ней стойкое чувство брезгливости. Наверное, это пошло из детства, когда она шла домой и увидела на дороге попавшую под машину собаку. У той вывалились из распоротого брюха кишки, еще теплые, розовые, влажные и блестящие. Петунью чуть не стошнило, и она долго потом не могла забыть это зрелище.

С тех пор… она представить не могла, чтобы такие губы целовали ее, прижимались к лицу. Ох, нет… гадость какая!

Хорошо, что у Сева тонкие, сухие и бледные губы, похожие на изогнутый лук, как пишут в восточных поэмах. А еще… Петунья жутко не любила явно прибивающуюся черную щетину на щеках… А уж усы и борода! О нет! Какая же она привереда…

А ведь за ней пытается ухаживать Вернон, парень с соседнего технологического факультета. Здоровяк, плотный и полноватый, с круглым лицом и щеточкой усов под носом. Стоило бы, наверное, давно сказать ему прямо, что он не в ее вкусе, да жалко как-то. Парень походил на молодого моржа, такой же добродушный и флегматичный.

Но она не собиралась так рано обзаводиться семьей. Хотелось повидать мир, пообщаться с людьми, поработать и осуществить свои планы… Ну, а если даже кавалер не дождется ее – ничего страшного. Не всем же в обязательном порядке надо выходить замуж. Сейчас не те времена, в незамужнюю женщину никто пальцем тыкать не станет.

Время было позднее, но в гостиной по стенам бегали блики – сестра смотрела телевизор.

Петунья тихо прошла на кухню, набрать стакан воды с собой в спальню.

Предсказуемо.

Ее охватила злость. Раковина опять полна грязной посуды, а Лили весь день сидит дома и не шевелит и пальцем.

Сколько можно, издевается, что ли!

Она решительно прошла в комнату и включила верхний свет.

Лили искоса глянула на нее, но ничего не сказала, уставившись глазами в экран.

— Что ты делаешь целыми днями? – cдерживаясь, спросила Петунья.

— Занимаюсь.

— Вам столько задали на лето? Неужели?

— А почему тебя стало интересовать, что я делаю? – соизволила повернуться к ней Лили.

— Потому что ты могла бы помыть за собой посуду.

— Ах, это… Ну, там ведь немного, я подумала, ты придешь пораньше, поужинаешь и помоешь, — заметила Лили, укладываясь на диван.

— Значит, так… завтра ты встанешь и все за собой перемоешь, — отрезала Петунья. – Я и так готовлю каждый день, а ты не маленький ребенок, чтобы не убрать за собой. Все ясно?

Лили спокойно смотрела на нее, с видимым интересом.

— А почему бы тебе не остаться дома хоть на день? Ты раньше уборку делала каждые три дня, а сейчас уже почти две недели прошло, — протянула сестра.

— А почему бы тебе не встать с дивана и не взять в руки швабру и веник? – издевательски спросила Петунья. – Ты тоже живешь здесь, пользуешься кухней, ванной и гостиной, так уберись! А мне некогда.

— Ну, еще бы, — хмыкнула Лили. – Приятнее вывозить грязь из чужого дома, чем в своем прибираться. Скажи, а у Снейпа в доме все так же убого? Помню, у них даже сесть на диван было противно – весь в каких-то пятнах и пыль столбом. Ах, да! Я забыла, ты ведь ему ремонт делаешь, интерьер меняешь… Ну и как успехи? Теперь там можно жить без вреда для здоровья?

— А ты приходи – и увидишь! – пригласила Петунья. – Будешь приятно удивлена, я гарантирую!

— Да нет, я, пожалуй, воздержусь, — хмыкнула Лили. – Не думаю, что там все так глобально изменилось, с чего бы? Ну, так завтра дома будешь?

— Увы, расстрою тебя, но нет. И завтра, и послезавтра, и все дни, пока ты не уедешь в Хогвартс, я буду отсутствовать. И еще… мое терпение лопнуло, Лили. С завтрашнего дня ты убираешь в доме, готовишь сама для себя и моешь за собой посуду. Ах, да! И стирать тоже будешь сама, это ведь не трудно – закинуть вещи в машинку! На меня больше не рассчитывай! – Петунья резко развернулась и, уйдя в комнату, заперлась.

Ну вот, она сделала это. Хотя руки чесались пойти и перемыть гору посуды – не могла она спокойно сидеть, когда в доме где-то был беспорядок.

«Сиди, идиотка, сиди, не дергайся!» — увещевала она себя. «Пусть привыкает к самостоятельности, а нет – утонет в грязи. Потом, когда уедет – вычищу весь дом и все. Но терпеть больше не стану. Ничего, осталось три недели.»

Она достала из сумки подаренный флакон и прижала его ко лбу. Прохладный хрусталь холодил горевшее лицо. Так всегда бывало, когда она срывалась, наверное, нервное…

Северус в этом время лежал в постели и глупо улыбался в темноту.

Ему до сих пор не верилось, что все обошлось.

С некоторых пор он так боялся, что происшествие с Лили и грязнокровкой выплывет наружу и обернется для него настоящей катастрофой, что никак не мог поверить, что Петунья приняла его сторону. Не обвинила его, как все прочие, а разобралась и даже успокоила его.

Ведь оскорбление вылетело само собой, он тогда мечтал, чтобы Лили не приходила, не видела и не слышала всего того, что происходило. Эх… язык мой – враг мой. А еще мудрые люди говорят: «Слово не воробей, вылетит – не поймаешь».

Ну, разве непонятно, что если бы он на самом деле так считал – то не пришел бы потом извиняться! Как Лили могла так подумать про него – ведь она знает его шесть лет…

Но, оказывается, бывает и так. Живешь рядом долгие годы, а человека, по сути, и не знаешь. А с другим общаешься месяц-два, а кажется, роднее и ближе его нет и не будет. Почему так происходит? Каким бы было отношение к нему в школе, не дружи он с самого начала с Лили? Другие факультеты общались между собой более менее дружелюбно и спокойно, но Гриффиндор и Слизерин никогда не позволяли себе никакой дружбы или приятельства с врагами. А они с Лили противопоставили себя обоим факультетам. И если слизеринцы лишь фыркали презрительно в сторону Эванс, отпуская обидные словечки, то ему доставалось от ее сокурсников по полной. Получается, он сам навлек на себя плохое отношение и презрение школяров. Привлекал внимание, слоняясь за ней как тень. Говорят, чем незаметнее, тем ты целее… сидел бы целыми днями в библиотеке или в лаборатории – не случилось бы с ним и половины всего плохого.