Руны на клинках

Через два с лишним часа сна нас разбудили взводный Вася и два его танкиста. Павлика с автоматом Вася поставил охранять танк, а остальным велел идти за ним. Навестили второй Васин экипаж, он поставил караулить танк малого Антона, а остальные бойцы присоединились к компании.

Девять человек с автоматами пошли к западному въезду в деревню. Путь пролегал через поселковую площадь, и мы увидели, что у здания администрации на ветвях тополей развесили за шеи четверых мужчин среднего возраста, а пятый выглядел на пятьдесят с хвостиком. Все висели в штатском с табличками «предатель».

По пути взводный рассказал, что это не деревня, а какой-то проходной двор, постоянно сюда ездят. Вот при автоматчиках на трёх мотоциклах в легковой машине ехал старший из повешенных, тоже повешенный помоложе и целый немецкий капитан.

Солдат сразу пристрелили, а с офицером и штатскими побеседовали. Мужики сначала упорно молчали, да немец сказал, что они староста деревни с помощником. Тогда те тоже указали своих подручных, все трое прятались, кто в подполе, кто на чердаке, а кто в сено зарылся. Они сразу сознались, просили только домашних пощадить. И причём тут домашние? Мы ж не оккупанты какие-то – немца расстреляли, а этих вздёрнули.

А знает всё это Вася потому, что ему из-за автоматных очередей не спалось, пошёл разузнать, что случилось. Слабенький в Васином экипаже маг, моему сокурснику Витьке только бы самому выспаться. Тоже, кстати, наводчик орудия, хоть стреляет метко.

Сменили мы первый взвод на двадцать минут. Расселись, чтоб с дороги не отсвечивать комбезами. Я поднял взгляд на самолёты высоко в небе, а Вася перешёл на немца. Этот европеец при военной администрации городка ведал поставками продовольствия из пяти деревень. И капитан! Да у нас бы…

По грунтовке к нам пылил крытый грузовик. Вася примолк, я опустил мечтательный взор, и мы позволили машине въехать в село. Без затей врезали из девяти автоматов. Какой-то идиот прострелил слева скаты – и как теперь это толкать?

Пришлось просить ближайший к нам экипаж, чтоб танком оттащили с глаз долой. Пока ребята цепляли тросы, мы отволокли в уже приличную кучку застреленных немцев. Судя по форме, семеро связистов. Что-то забыли в селе, а, может, проездом здесь.

Вот закончили с немцами, расселись, я залюбовался воздушным боем, и Вася продолжил, что у нас на эту должность вряд ли поставят офицера, справится и сержант. А в частях у них в среднем на звание выше. У нас на ротах просто лейтенанты, а у них оберы, правда, и роты у них больше. А если взять дальше, вообще ужас. У нас на полках капитаны, а у них полковники.

– А как по зарплатам? – почтительно спросил Васин водитель Сеня.

– Если смотреть по довоенному курсу, наши за должности платят гораздо лучше, – сказал Вася.

– Это потому, что за нами правда! – веско изрёк Сеня.

Все ему покивали серьёзными лицами.

* * *

Когда нас сменил на посту другой взвод, Вася снова спать не советовал. И вскоре мы простились с радушными хозяевами, расселись в танке по своим основным ролям и поехали далее.

Я смотрел в прицел пушки, размышляя над моральной проблемой. Русские не могут без правды. В СССР такие же Сени думали, что, раз им платят гораздо меньше – это и есть лучшее доказательство, что за ними правда.

Выходит, доказательства правды от размера выплат не зависят? Но в советах сидят такие же бояре, кто задаётся такими же вопросами и никогда не даст и гроша за то, что можно взять даром.

Вывод прост и однозначен – это очень разные правды. Если правду СССР я понимаю почти интуитивно, просто на ней воспитан, то правду и – самое главное – логику Гардарики мне только предстоит постичь. Пока уясним, что за правду Гардарики нужно хорошо платить.

В принципе это даже неплохо, ведь мне, солдату, платит Совет обороны. А как оно вообще, можно обдумать потом. На этой положительной в целом ноте я пока проблему закрыл и далее бездумно смотрел в прицел.

От деревни мы выстроились походной колонной и поехали в поля. Пересекали грунтовые дороги, одни злаки сменялись другими, а я через прицел смотрел в небо. Там шёл воздушный бой.

От удара «Катюш» и нашего беспредела у развилки прошло несколько часов. Наш батальон ищут всё время. Кто-то может идти по следам гусениц, но не торопится, его задерживают две мысли.

Он, во-первых, думает, что же будет делать, когда настигнет русские танки. А, во-вторых, быстрее нас обнаружить с воздуха – столько танков запросто не спрятать. И ищут нас истребители.

Лучше с этим справляются специальные разведывательные самолёты, но их сбивают, господство в небе не завоёвано. У истребителей больше шансов вернуться, однако найти наши танки они могут только случайно.

Нужно ведь снизиться и смотреть на землю, а это не позволяют русские истребители. И с каждой минутой зона поиска увеличивается со скоростью «Рысь-1» на марше. Врагу может помочь только наша предсказуемость, тогда ещё можно устроить засаду возле важных объектов…

Наконец-то, закончились эти поля, едем по грунтовке. Пыль до неба, зато увеличили скорость. Дорога заметно поворачивает влево, идёт вдоль железнодорожной насыпи.

Впереди танк тормозит и останавливается. Стоим и чего-то ждём, на холостых оборотах жжём соляр. Потянулись секунды, я не отрываюсь от прицела, оглядываю окрестности.

В отдалении послышался паровозный гудок, нарастает шум приближающегося состава. Вдруг раздался одинокий выстрел из танковой пушки, тут же меняется тон поезда.

– Паша, бронебойный, – говорит Серёга. – Тёма, поверни башню и бей танки.

Весь заинтригованный разворачиваюсь. А! Танки ехали на платформах! Командирская машина загнала снаряд по рельсу перед локомотивом, и эшелон полетел под откос.

Насыпь высокая, паровоз заваливается набок, и в него влетают первые снаряды. Один прямо в кабину, вряд ли там кто-то уцелел. Передние платформы тоже встают на борт и под напором задних складываются гармошкой.

Танки закрепили на платформах тросами за гусеницы от сильной тряски, но на такое точно не рассчитывали – машины срывает, они падают. Схватываю картинку и загоняю снаряд врагу в крышу. Павлик подаёт следующий бронебойный. Пушку чуть в сторону, выстрел. Паша с новым снарядом…

Танки точно ехали с экипажами. Малая часть запускает двигатели, пытается повернуть к нам башни – их пробивает по два-три снаряда. Люди ползут, вскакивают, по ним очередями бьют наши пулемёты.

Ещё подъезжаем. Все враги пробиты, однако некоторые отчего-то ещё не загорелись. Добросовестно добиваем и сдержано улыбаемся. Двадцать четвёртых «панцирей» не доехали до фронта.

Все машины врага горят, тела лежат без движения. Серёга дал отбой стрельбы. Машина впереди разворачивается и едет на грунтовку, продолжаем движение. Лёха сказал:

– Столько танков одним махом! – он деловито уточнил. – Тёма, ты свои запомнил?

– Но они же на платформах, – ответил я в сомнении.

– Запишут на батальон, – проговорил командир.