Русь - Дорога из глубин тысячелетий, Когда оживают легенды

И хотя Страбон пишет, что в его время кочевники брали дань тоже умеренную, а войной шли лишь на тех соседей, которые прекращали ее платить, но ведь и прочного мира, каковой обес-печивала Великая Скифия, в Восточной Европе больше не было. Кроме языгов, рядом жили и другие сарматские племена, враждо-вавшие между собой, были угорские народы, так что система сбо-ра дани одних наверняка дополнялась набегами других. Характер-но и то, что в кладах, обнаруженных в глубине восточноевропей-ской территории, почти не попадаются римские и греческие монеты I в. до н. э,- I в. н. э. (в отличие от монет скифского пе-риода). Следовательно, в черноморской торговле здешние жите-ли больше не участвовали. Впрочем, и посевные участки у них уже не соответствовали нуждам товарного производства. А поскольку известно, что языги торговлю с греками все же вели, то какая-то продукция оседлого населения попадала к ним, видимо, бесплат-но, в виде дани или добычи.

На восток от языгов, от Днепра до Дона, лежало другое сар-матское царство - роксоланов, пришедших в Причерноморье в конце II в. до н. э., в третьей волне переселенцев или вместе с языгами. Известно, что до середины I в. они неоднократно высту-пали союзниками, но затем по какой-то причине рассорились и начали крупно враждовать. Страбон сообщает, что их воины но-сили шлемы и панцири из воловьей кожи, щиты, сплетенные из ивовых прутьев, а вооружены были копьями, луками и длинными мечами. Как свидетельствуют другие источники и археологиче-ские данные, на кожаные доспехи часто нашивались металличе-ские пластины. Летом они кочевали по степям, а на зиму уходили куда-то в низовья Дона. То есть в данном случае мы имеем под-тверждение, что зимовья у них имелись постоянные, где наверня-ка оставалось население и летом, заготавливая сено для скота, и располагались эти зимовья там же, где много столетий спустя го-родки половцев, а потом и казаков. Характерны сведения римских авторов, что плавания вверх по Дону для чужеземцев сарматы не допускают, а торг ведут только в городе Танаисе, на Азовском по-бережье. Судя по всему, в отличие от языгов, у роксоланов сло-жились неплохие отношения с соседями и подданными - с крым-ской Скифией и приазовскими племенами. Как уже упоминалось, народы эти процветали и чувствовали себя достаточно уверенно.

На Северском Донце жили "саргатии" - это сарагуры, еще од-но угорское племя, предки болгар. А за Доном и до Кавказских гор латинские авторы помещали племена исседонов, иксаматов, аорсов и сираков. Об иксаматах сообщается, что женщины у них сра-жаются наравне с мужчинами, но предпочитают действовать не рубящим и колющим оружием, а лихо захлестывают противника арканами. Поскольку эта информация встречается только у Помпония Мелы, то, возможно, она относится к одному из племен савроматов, давным-давно покинувших эти места. Но равноправие женщин упоминается и у исседонов, так что иксаматы могли быть родственны и им. В середине I тысячелетия до н. э. исседоны, сираки и аорсы локализовывались за Уралом и в Средней Азии, следовательно, пришли сюда вслед за роксоланами. Сообщается, что некоторые из этих племен кочуют, другие занимаются земле-делием - видимо, соблазнившись примером богатых поселений синдов на Кубани.

Но затем ситуация в этих местах изменилась. Где-то в I в. сюда из закаспийских степей двинулись новые сильные пришельцы - аланы, создавшие здесь еще одно сарматское царство. Народ это был энергичный и воинственный и вскоре подчинил всех соседей, добровольно или силой вобрав их в состав своей этнической общ-ности. Поэтому по мере даты написания историко-географических работ аорсы, исседоны, сираки, иксаматы в них исчезают, и вместо всех этих этнонимов остается лишь один - аланы. Аммиан Марцеллин писал: "Своими повторяющимися победами они постепенно сломили народы, которые встречали, и подобно персам инкорпори-ровали их под своим национальным именем". Он характеризует их, как людей мужественных, суровых и крайне воинственных: "То наслаждение, которое добродушные и миролюбивые люди полу-чают от ученого досуга, они обретают в опасностях и войне. Выс-шим счастьем в их глазах является смерть на поле боя; умереть от старости или несчастного случая для них позорно и является при-знаком трусости, обвинение в котором крайне оскорбительно". Упоминает он и некоторые их обычаи, похожие на скифские:

скальпирование врагов, ритуал поклонения мечу, как символу бо-жества войны.

Впрочем, хотя Аммиана Марцеллина принято считать одним из самых добросовестных римских историков, в отношении аланов далеко не всем его характеристикам можно доверять. Судя по всему, под "аланами" он обобщенно подразумевал все скифо-сарматские народы. Он говорит, например, что их земли прости-раются на восток вплоть до Индии (которую в его время захвати-ли среднеазиатские саки) и рисует их типичными кочевниками:

"Они не имеют домов и не пользуются плугом, но они питаются мясом и обильно имеющимся молоком, живут в повозках, которые они покрывают закругленными тентами из коры, и едут по бес-крайним пустошам". Но как раз аланы в этом отношении сущест-венно отличались от других родственных племен и, видимо, во многом переняли культуру Парфии. О сильном царстве Алания, восточные границы которого доходили до Урала, а может быть, захватывали и часть территории современного Казахстана, упоми-нают даже китайские хроники, причем называя их оседлым наро-дом. Это подтверждают и археологические раскопки, обнару-жившие в предгорьях Кавказа мощные аланские крепости. Более мощным и совершенным по сравнению с языгами и роксоланами было их вооружение, богаче погребения, более развито ремесло и ювелирное искусство. Правда, это не мешало аланам оставаться в первую очередь воинами. Едва их царство набрало силу за счет присоединения ближних соседей, как это тут же почувствовали на себе соседи дальние. Набеги начались на всех без разбора. Вторга-лись они и в Закавказье, и в Парфию, а вскоре и римляне испыта-ли удары аланской панцирной конницы, когда те добрались до их провинций в Каппадокии.

А на восток от аланов, на берегах Каспия, персидские и армян-ские хроники во II веке называют еще два народа - хазар и барсилов. Хазары были древним оседлым населением Прикаспийской низменности и долины Терека, а барсилы угорский народ, ставший впоследствии, как и упоминавшиеся уроги с сарагурами, одними из предков болгар.

Где-то в лесах на север от сарматских степей латинские авторы помещают еще целый ряд племен. Там называются какие-то гамаксобии, периербиты, гиппомолги, карбоны, бельки, идракибы, остурны и др. Но идентифицировать из них, пожалуй, можно только галиндов, балтское племя, жившее в районе Немана или Западной Двины, и впоследствии распространившееся на восток. А насчет остальных остается только развести руками, особенно учитывая признание Страбона о том, что никаких достоверных сведений о северных народах у римлян нет. И, следовательно, недостоверность должна была резко возрастать пропорционально расстояниям.

Глава 21 НА ЗАДВОРКАХ ИМПЕРИЙ...

Конечно, жизнь в Восточной Европе шла своим чередом. Но после крушения Скифии, прихода в упадок Греции и нарушения ее тесных контактов с Причерноморьем оно превратилось в своеоб-разные "задворки цивилизованного мира". Экспорт хлеба из Ски-фии, прочно связывавший ее с Элладой, теперь прекратился - как показывают исторические данные, большинство греческих коло-ний, расположившихся по всему побережью Черного моря, выну-ждены были переориентироваться на связи между собой, и их торговля стала основываться главным образом на внутреннем об-мене товаров из различных регионов Крыма, Кавказа, Малой Азии, Северной Таврии (по-видимому, "внутричерпоморскнн" рынок здешним городам пришлось осваивать в III-II вв. до н. э., когда дорогу через Босфор перекрывали галлы). Это тоже в немалой степени способствовало дефициту информации из этих мест.

Какие-то сведения сохранялись только о крупных государствах, в той или иной мере задевавших сплетения средиземноморской политики,- о Боспорском и Понтийском царствах. Эллинистиче-ское Понтийское государство возникло в Южном Причерноморье из обломков Персии, сокрушенной Александром Македонским, а затем и державы самого Александра. Стоит напомнить, что в этот период было еще слишком много претендентов на роль мирового лидера. Рим в III-II вв. до н. э. отчаянно боролся с Карфагеном, и решался вопрос о существовании одного из них. На севере Балкан свои претензии на гегемонию предъявляли Эпир и Маке-дония. В Восточном Средиземноморье раскинулось могуществен ное сирийское царство Селевкпдов, подчинившее значительную часть Персии н Малой Азии. Борьба за ведущую роль между этими сильнейшими центрами еще только разворачивалась, и вопрос о победе в ней оставался открытым. Одним из таких кандидатов на лидерство было и Понтийское царство, набиравшее силу и по сути ничем не уступавшее остальным конкурентам.

Но и в Северном Причерноморье, так сказать, на местном уровне, шла борьба за лидерство. Поначалу здесь усилилось Бос-порское царство, включавшее восточную часть Крыма, Тамань, часть Приазовья и низовья Кубани. В отличие от Ольвии или Тира, богатевших за счет экспорта из Скифии, а после ее гибели вынуж-денных то и дело откупаться данью от набегов то одних, то других кочевников, Боспор волны сарматских нашествии обошли сторо-ной, и торговал он продукцией собственного производства, что дало ему возможность далеко обойти конкурентов, а в продаже зерна стать в этих краях монополистом. Богател он и на торговле рабами, скупая их у соседних кочевников, ведущих постоянные войны, и даже у северокавказских пиратов. Невиданно расцвели боспорские города, в них велось интенсивное строительство бога-тых дворцов купцов и знати. Был создан мощный военный и тор-говый флот, господствовавший на Черном море. Поддерживались международные связи с Афинами, Понтом, Египтом, Родосом и Делосом, Правда, нарастали и внутренние противоречия. Если большинство греческих колоний сохраняли характер государств-полисов, замкнутых на ограниченной территории, и несмотря на постепенную "варваризацию" населения, перенимавшего местные обычаи, это все же замедляло процессы смешения с коренными жителями, то в Боспорском царстве после завоевания Тамани и Приазовья подавляющее большинство населения было уже негре-ческим, Основную часть его составляли меоты, синды, добавились и переселенцы из погибшей Великой Скифии. Это стало причиной многочисленных противоречий и конфликтов между греками, обладавшими гражданскими правами и оказавшимся в привилеги-рованном положении, и представителями "варварских" народов, которым на Боспоре досталась роль людей "второго сорта", что со временем начало представлять для этого государства немалую опасность, тем более что по соседству стал усиливаться серьезный соперник - Крымская Скифия.

Где-то в конце II в. до н. э. для нее наконец-то устранилась опасность, постоянно грозившая с севера,- савроматы, неприми-римые враги скифов, оказались оттесненными на запад, сменив-шись языгами, а затем роксоланами, не испытывавшими к ним ни малейшей личной ненависти. И Скифия заключила с ними союз:

по одним версиям равноправный, по другим - признав себя их вассалом. Как бы то ни было, Скифскому царству этот союз пошел только на пользу - как раз к этому времени относится его макси-мальный расцвет. Как уже отмечалось, в Крыму началось интен-сивное градостроительство. Царь Скилур начал чеканить монету со своим именем. Если греческие города "варваризнровались", то население Скифии, жившее в их окружении, наоборот, эллинизи-ровалось, постепенно впитывая греческую культуру, тем более что сюда нередко бежали греки и другие жители Боспора и Херсонс-са, недовольные своим положением в этих государствах. В резуль-тате союза с роксоланами скифы получили выход в степи Север-ной Таврии, значительно расширив территорию своих пастбищ, а затем предприняли поход на Ольвию. Эта крупная колония пред-почла покориться власти Скилура, что оказалось взаимовыгодным для обеих сторон, Ольвия получила защиту от набегов и "рэкета" других кочевников, и преимущества в торговле товарами Скифии, что способствовало новому подъему города. А Крымское царство Скилура получило через Ольвию выход на международные рынки и развитую производственную базу здешних ремесленных мастерских.