Русь: имя, образы и смыслы

По поводу Славянина «Моджмал ат-таварих» сообщает: «И Славянин пришел к Русу, чтобы там обосноваться. Рус ему ответил, что это место тесное (для нас двоих). Такой же ответ дали Кимари и Хазар. Между ними началась ссора и сражение, и Славянин бежал и достиг того места, где ныне земля славян. Затем он сказал: «Здесь обоснуюсь и им легко отомщу». (Славяне) делают жилища под землей, так чтобы холод, который бывает наверху, их не достал. И он (Славянин) приказал, чтобы принесли много дров, камней и угля, и эти камни бросали в огонь и на них лили воду, пока не пошел пар и под землей стало тепло. И сейчас они зимой делают так же. И та земля обильна. И много занимаются они тороговлей…»⁶⁶ В данном фрагменте интересна не только констатация конфликта славян с хазарами, но и два момента, находящие параллели в отечественной летописи. Это описание бани, которая, если верить автору ПВЛ, так поразила апостола Андрея у предков будущих новгородцев, и подчеркивание обильности славянской земли, на которую ссылались послы при призвании варяжских князей («Земля наша велика и обильна…»). Поскольку в генеалогии «Моджмал ат-таварих» упоминается Хазар, то очевидно, что она возникла до Х в., когда Хазария была окончательно разгромлена Святославом. Уже Саид ибн ал-Битрик (ум. 939) среди многочисленных потомков Яфета называл, в частности, ат-турк, ат-тагазгаз (токуз-огузов), ал-хазар, ар-рус (русов), ал-булгар (волсжских булгар), ас-сакалиба (славян)⁶⁷. Живший в середине XI в. Гардизи также относит тюрков и славян к потомкам Яфета, ссылаясь при этом на умершего в 757 г. Ибн ал-Мукаффу. Задолго до Гардизи другой автор, ат-Табари (839–923), со ссылкой на Ибн Исхака (VIII в.) причислял к потомкам Яфета ат-турк и ас-сакалиба, а в другом фрагменте вместе с ними еще и хазар. В произведении «Мухтасар ал-аджаиб» к детям Яфета отнесены ар-рус, ал-бурджан (болгары), ал-хазар, ат-турк, ас-сакалиба, фурс (персы)⁶⁸. Таким образом, включение в ветхозаветную генеалогию части упомянутых в «Моджмал ат-таварих» народов имело место в мусульманской географической литературе уже в VIII в. Как видим, этот восточный источник отделен тысячелетиями от времени распространения сетчатой керамики в будущих новгородских землях и как минимум восьмью веками от письменной фиксации «Сказания о Словене и Русе», однако приводит весьма близкую ему генеалогию. Поскольку новгородский автор «Сказания» едва ли мог быть знаком с текстом XII в. на персидском языке, остается предположить либо случайное совпадение ряда ключевых моментом, либо то, что оба произведения в части генеалогии Словена и Руса восходят к единому первоисточнику. То, что при описании обилия славянской земли и быта ее обитателей автор «Моджмал ат-таварих» отмечает те же детали, что и отечественная ПВЛ, говорит о том, что какие-то фрагменты устной славянской традиции вполне могли достигать мусульманского мира.

Жившие на Рюгене раны относились к западным славянам, и весьма показательно, что в средневековой западнославянской традиции также присутствует генеалогия Руса и его братьев. Созданная в XIII–XIV вв. «Великопольская хроника» сообщает: «В древних книгах пишут, что Паннония является матерью и прародительницей всех славянских народов. «Пан» же, согласно толкованию греков и славян, это тот, кто всем владеет. И согласно этому «Пан» по-славянски означает «великий господин»… Итак, от этих паннонцев родились три брата, из которых первенец имел имя Лех, второй – Рус, третий – Чех. Эти трое, умножась в роде, владели тремя королевствами: лехитов, русских и чехов, называемых также богемцами, и в настоящее время владеют и в будущем будут владеть, как долго это будет угодно божественной воле…»⁶⁹ Как видим, данная легенда хоть и подчеркивала старшинство первопредка поляков, тем не менее однозначно отмечала кровное родство чехов, поляков и русских, относя тем самым наших предков к западной группе славянства. Показательно, что в этой легенде не фигурируют первопредки словаков, болгар, хорватов или сербов, хоть эти народы и были известны средневековому хронисту. Впоследствии Рус неоднократно упоминался и другими польскими авторами. Ян Длугош (1415–1480) в своей «Истории Польши» хоть и говорит сначала о двух братьях, Лехе и Чехе, однако потом упоминает и Руса, называя его основателем «необычайно обширного русского государства». Судя по всему, этот польский историк испытывал определенные сомнения по поводу конкретного родства, поскольку приводил в своем сочинении мнение «некоторых» о том, «что Рус был не потомком Леха, но его братом и что вместе с ним и с Чехом, третьим братом, вышел из Хорватии»⁷⁰. Упоминание не Паннонии, а Хорватии, равно как и указание на множественное число тех, кто считал Руса братом Чеха, говорит о том, что здесь Я. Длугош имел в виду не автора «Великопольской хроники», а каких-то других лиц, излагавших несколько иную версию легенды о трех братьях. Неоднократно приводят ее и другие польские авторы.

Само происхождение данной легенды А.С. Мыльникову видится следующим образом. Сначала Козьма Пражский в своей «Чешской хронике» XII в. изложил предание о прибытии в Богемию славян под предводительством «праотца Чеха», по имени которого эта страна и получила свое название. Затем в начале XIV в. в Чехии создается Рифмованная хроника Далимила, в которой сообщались новые подробности о предке этого славянского народа. Согласно ей «лех, коего имя было Чех», первоначально жил в Хорватии, однако после совершенного им там убийства был вынужден бежать вместе со своими шестью братьями и искать себе новую родину. Слово «лех» на старочешском означало «шляхтич, дворянин» и при последующих передачах легенды из обозначения социального статуса превратилось в имя собственное, в силу чего у Чеха появился брат Лех. От чешских авторов эту легенду заимствуют польские, и под пером создателя «Великопольской хроники» на свет появляется уже третий брат – Рус. С течением времени легенда обрастала все новыми подробностями и, в частности, появилось утверждение, что в Хорватии Чех убил римского префекта, после чего был вынужден бежать из страны⁷¹.

Объяснение процесса складывания легенды выглядит достаточно логичным, и с ним можно было бы согласиться, если бы не ряд фактов. Еще А.В. Соловьев совершенно справедливо возражал против мнения о том, что легенда о Лехе, Русе и Чехе есть лишь «поздняя интерполяция» XIV в., поскольку представление о том, что Польша, Русь и Чехия – три равноправных королевства, не могло появиться в XIV в., когда Русь находилась в полном упадке, а является отзвуком XI–XII вв., когда Русская земля часто рассматривалась как королевство. Следует также обратить внимание на одно интересное, но малоизвестное известие о славянах. Речь идет о тексте Гардизи в «Зайн ал-Ахбар» (XI в.), согласно которому верховный правитель славян (Саклаб) убил византийского посла, причем поводом для этого послужило различное происхождение обоих народов от Ноя: румийцев – от Сима, а славян – от Яфета⁷². После этого он был вынужден удалиться из родных мест. Дальнейшие события Гардизи описывает так: «…он пришёл к хазарам, и хакан хазар принимал его хорошо, пока он не умер. Следующий хакан, однако, был сильно настроен против него, и он вынужден был уйти из этого места. Отделившись вновь, он пришёл к Басджирту.

Басджирт происходил из знатных хазар, и его местопребывание было между хазарами и кимаками. У него было 2000 конных воинов. Далее хан хазар послал человека к Басджирту, приказав ему выгнать Саклаба. Он сообщил это Саклабу, и тот удалился в область тогуз-огузов. Между ним и некоторыми из них были узы родства. Но когда он прибыл к месту на дороге между кимаками и тогуз-огузами, хан тогуз-огузов стал отдаляться от его собственного племени, обидевшись на них. Соответственно, многие из них были убиты им, рассеялись и стали по одному или по двое приходить к Саклабу.

Всех, кто пришёл, он принял и обходился с ними хорошо, пока они не стали многочисленны. Тогда Саклаб послал к Басджирту и присоединился к нему, пока не стал могущественным. Тогда он совершил набег на гузов, убил многих из них и многих захватил в плен и так получил великое богатство, как в смысле награбленного добра, так и посредством пленных, которых всех продал (за выкуп). И племя, которое объединилось вокруг него, он назвал кыргызами (хирхиз). Вскоре вести о его богатстве достигли ас-сакалиба, и многие пришли к нему от ас-сакалиба вместе со своими семьями и имуществом. Они смешались с теми, кто был там раньше, и образовали родственные связи, пока не стали одним народом. Это причина, по которой свойства и характерные черты ас-сакалиба можно обнаружить среди кыргызов: красноватые волосы и белизну кожи». Е.С. Галкина так комментирует это известие: «Древние кыргызы под разными именами (хагас, гяньгунь и др.) известны источникам с конца III в. до н. э. Однако термин «кыргыз» в раннем Средневековье имел другое содержание: так называлось енисейское государство IX–XIII вв. (другое название – Хакас), а этническая сущность слова не распространялась за пределы правившего в этом государстве аристократического рода.

Этимология слова неясна, но первая часть – кырг – имеет тюркское значение «красный», что могло являться описательным по отношению к внешнему виду представителей правящего рода либо к его происхождению (красный цвет в тюркской атрибутике сторон света символизирует север).

Сюжет об отношениях с тогуз-огузами (уйгурами) восходит к событиям первых десятилетий IX в., когда продолжительная борьба кыргызов, кимаков и других племен с Уйгурским каганатом завершилась в 840 г. падением последнего. Известно, что в борьбе участвовали и представители уйгурской знати, оппозиционные хакану. Гардизи также упоминает о тогуз-огузах, перешедших к Саклабу в результате деятельности хана, не совпадавшей с их интересами.

Об участии в этом конфликте этнополитического образования Басджирт (Башкорт) по другим письменным источникам неизвестно, равно как и о роли хазар. Однако археологические данные свидетельствуют о весьма прочных связях Древнехакасского государства с Хазарией, Приуральем и Средним Поволжьем.

Но более всего интересна «западная» часть легенды. Время в известиях, подобных рассказу Гардизи, сильно спрессовано: в скитаниях прародителей заключены длительные миграции этнических групп, продолжительные межэтнические связи, ассимиляции. Свидетельства этих процессов фиксируются в памятниках материальной культуры. Контакты ас-сакалиба с хазарами пока не находят подтверждения в археологических данных. Но вот переселение части носителей именьковской культуры Поволжья на территорию племен, принимавших участие в этногенезе башкир, отражены в турбаслинско-именьковских памятниках Закамья, относящихся ко 2-й пол. VI–VII вв. Судя по всему, именьковцы были постепенно ассимилированы местным населением (обряд погребения турбаслинцев – трупоположение – вытеснил именьковские кремации).

Образование племенного объединения с названием Башкорт (Басджирт) большинство исследователей относит к началу IX в., но и в Х в., по свидетельству Ибн Фадлана, в башкирский союз входили племена разного этнического происхождения с абсолютно различными формами ранней религии. Данные археологии и этнографии подтверждают, что история Закамья и Южного Приуралья во 2-й пол. I тыс. н. э. представляет собой постоянные «наслоения» и смешения культур с разными этническими корнями. К началу Х в. традиции турбаслинско-именьковских племен были почти полностью стерты несколькими волнами угорских переселенцев – носителями кушнаренковско-караякуповской культуры»⁷³. Происхождение и источники данной легенды, к сожалению, окончательно еще не исследованы. К. Цегледи датирует описанные в ней события 746–780 гг., О. Караев – VIII – Х вв. Обычно немногочисленные исследователи данного текста под киргизами понимают население современной Киргизии, что закономерно порождает сомнения в достоверности описанных в нем событий. Однако раннесредневековые восточные источники отмечают присутствие какого-то племени с данным названием относительно недалеко от Волги: «Вот каталог рек, имеющих отношение к географии Восточной Европы и описанный более или менее детально Худуд ал-алам: река Рас в северных пределах; безымянная большая река в округе гузов, «темная и зловонная», которая проходит среди пределов кимаков, киргизов, гизов и впадает в Хазарское море…»⁷⁴ Река Рас – это древнейшее название Волги, которую тюрки впоследствии стали называть Итиль, а Хазарское море – это Каспий. Ибн Хаукал так описывает главную реку Восточной Европы: «У реки Итиль – ответвление с восточной стороны. Выходит со стороны киргизов и течет между кимаками и огузами, и она – граница между кимаками и огузами. Затем уходит к западу позади булгар и возвращается назад к тому, что примыкает к востока, до тех пор, пока не пройдет мимо русов, затем булгар, затем буртасов, пока не впадет в море хазар»⁷⁵. Судя по упоминанию хазар и башкир у Гардизи, события, связанные с вождем ас-сакалиба, происходили относительно недалеко от Поволжья, и с этим вполне согласуется локализация там же киргизов и огузов другими мусульманскими авторами. Указание Гардизи на то, что между Саклабом и некоторыми из тогуз-огузов были узы родства, напоминает генеалогию «Моджмал ат-таварих», согласно которой братом Саклаба и Руса был также Майсак, сыном которого и являлся Огуз. Необходимо отметить, что начало этой легенды достаточно близко к сюжетной линии западнославянского предания о Чехе, который точно так же был вынужден покинуть Хорватию из-за совершенного там убийства, однако труд этого восточного автора был написан на три столетия раньше чешской хроники Далимила. Таким образом, мы видим, что мотив поиска славянским вождем новой земли из-за совершенного им убийства римлянина присутствовал как в западной, так и в восточной половине славянского мира.

Сопоставлению обоих текстов мог бы препятствовать географический фактор, однако здесь следует принять во внимание одно обстоятельство. Последователи Далимила понимали Хорватию в ее современных географических границах на Балканах, однако в раннем Средневековье существовала еще одна Хорватия, о которой в Х в. упоминал византийский император Константин Багрянородный. Рассказывая о «прародине» переселившихся на Балканы сербов, он писал: «Да будет ведомо, что сербы происходят от некрещеных сербов, называемых также «белыми», и живут по ту сторону Туркии (Венгрии. – М. С.) в местности, именуемой ими Воики. С ними граничит Франгия, а также Великая Хорватия, некрещенная, называемая также «Белой». Там-то и живут с самого начала эти сербы»⁷⁶. Белых хорватов в Карпатах знает и отечественная летопись. Однако и этот регион не был исходной прародиной обоих этих народов. Племенное название хорватов лингвисты выводят из авест. haurvaiti – «стережет» в значении «страж скота»⁷⁷, что указывает на его возникновение в древней зоне славяно-иранских контактов. В этой связи О.Н. Трубачев приводит и письменные памятники: «Давно известно сближение у Погодина славянского этнонима xъrvati, хорваты с иранским личным собственным именем в эпиграфике Танаиса II–III вв. н. э. То, что имя славянских сербов проделало примерно тот же путь, явствует из наличия так называемых античных сербов на Северном Кавказе»⁷⁸. Наиболее ранним упоминанием их является указание Птолемея, что «между Керавнскими горами и рекой Ра – оринеи, валы и сербы»⁷⁹, локализующее последнее племя близ Волги. Таким образом, до своего появления в Карпатах и последующего продвижения на Балканы хорваты и сербы какое-то время обитали в Причерноморско-Волжском регионе, где и могли сложиться соответствующие фольклорные сюжеты. Интересно отметить, что польский писатель Ваповский утверждал, что «Лех, а также Чех, предки наши, славянские княжата, не из Далмации или Хорватии пришли сюда… но из русских земель, где тогда в многолюдстве заселяли обширную область между реками Волгою и Днепром…»⁸⁰.

Вызывает определенное сомнение и гипотеза о том, что образ второго брата – Леха – родился лишь благодаря ошибке перевода. Данное личное имя письменно фиксируется еще до создания хроники Далимила. У западных славян Лях фигурирует в тексте 1130 г.⁸¹, а в новгородской берестяной грамоте второй половины XIII в. мы читаем: «Покланяние от Ляха к Флареви. Исправил ли еси десять гривен на Русиле»⁸². Здесь мы имеем не только личное имя, образованное от корня рус, но одновременно с ним и второе имя, совпадающее с именем легендарного прародителя ляхов. Хоть это и не является прямым подтверждением польского предания о трех братьях – прародителях славянских народов, все-таки весьма показательно, что оба имени встречаются в одной грамоте бытового содержания.