Русь меж двух огней – против Батыя и псов-рыцарей
Шрифт:
Между прочим, этот рейд служит лишним подтверждением того, что на Суздальские земли с востока никто нападать не собирался — иначе незачем было бы посылать в этот регион войска с запада. Но это был всего лишь один отряд, отправленный в поход отдельно от главных сил, а остальные тумены Батый продолжал держать в кулаке, поскольку перед ним возникла еще одна проблема, и называлась она Переславль-Залесский, стольный град Ярослава Всеволодовича. Взяв по пути Юрьев-Польский и спалив его дотла, монгольская орда подошла к городу и осадила его. Более чем вероятно, что, уходя в Киев, князь Ярослав отрядил в распоряжение переславского наместника и часть своей дружины, поскольку время было тревожное, а оставить вотчину без достаточной защиты было бы непростительной глупостью. Судя по всему, этот самый наместник оказался толковым воякой, да и сил под его рукой оказалось достаточно, поскольку ничем иным не объяснить сообщение Рашид ад Дина, что «Город Переяславль, коренную область Везислава, они (ханы) взяли сообща в пять дней». Картина получилась в принципе та же, что и во время сражения за Москву, осада была яростной и продолжительной, с той лишь разницей, что такого решающего стратегического значения она не имела. На мой взгляд, было бы гораздо лучше, если бы переславский полк ушел на Сить, но наместник без приказа Ярослава
Сам город находился в низине, и болотистая равнина затрудняла подход вражеских войск к городским укреплениям, но сейчас стояла зима, и это преимущество было сведено на нет. Протяженность оборонительных валов Переяславля, высота которых в некоторых местах достигала 10 м, составляла два с половиной километра, у подножия их протекали река Трубеж и небольшая речушка Мурмаж — там, где они укрепления не защищали, был выкопан глубокий ров. В 1194 г. на валах были возведены новые деревянные крепостные стены, что делало город мощной крепостью, способной выдержать длительную осаду. На главной городской площади возвышался белокаменный Спасо-Преображенский собор, около которого находился деревянный княжеский терем. Своего расцвета Переяславль достиг в конце XII — начале XIII века, когда в нем велось свое летописание и была создана одна из редакций «Слова Даниила Заточника». Все это, конечно, очень хорошо, но в данный момент дело было в том, что совсем рядом с городом находился еще один укрепленный пункт — городок Клещин (современное село Городищи), откуда в свое время Юрий Долгорукий и перенес город в низину. Этот городок располагался на северо-восточном берегу Плещеева озера, подступы к нему прикрывали многочисленные овраги, а естественные укрепления прекрасно дополняли крутые земляные валы, которые сохранились до нашего времени.
Вполне возможно, что наместник мог часть своих сил отправить в Клещин и оттуда делать вылазки на монгольские позиции — одновременно могли происходить вылазки и из самого Переславля-Залесского. Местность русские знали прекрасно, что позволяло им скрытно подбираться к монгольским станам, а ворогам приходилось постоянно пребывать в напряжении и гадать, откуда последует удар, из Клещина или Переяславля. Но, тем не менее, после пяти дней осады город пал — и именно после этого тумены Батыя веером разошлись по Суздальской земле, и началась «Великая облава».
Лаврентьевская летопись несколько по-иному освещает ход событий, там монголы расходятся по землям великого князя сразу же после штурма Владимира-Суздальского, но я думаю, что это было так. Не стал бы персидский историк специально заострять внимание на незнакомом ему городе, если бы там действительно не произошли знаменательные события, хорошо известные самим монголам. Да и в Лаврентьевской летописи есть косвенное указание на то, что именно взятие Переяславля явилось ключевым моментом для дальнейшего развития событий. «Часть татар пошла к Ростову, а другая часть к Ярославлю, а иные пошли на Волгу на Городец, и пленили они все земли по Волге до самого Галича Мерьского; а другие татары пошли на Переяславль, и взяли его, а оттуда пленили все окрестные земли и многие города вплоть до Торжка. И нет ни одного места, и мало таких деревень и сел, где бы ни воевали они на Суздальской земле. Взяли они, в один месяц февраль, четырнадцать городов, не считая слобод и погостов». В сторону Ростова и Ярославля могли двинуться небольшие разведывательные отряды с целью выяснения местонахождения князя Георгия с полками — пока он был жив, ни о каком успехе похода на Русь и речи быть не могло! Тот же Рашид ад Дин четко указывает на то, что ханы решили после взятия Переяславля: «После того они ушли оттуда, порешив на совете идти туменами облавой и всякий город, область и крепость, которые им встретятся на пути, брать и разрушать».
Список городов, захваченных монголами, впечатляет — Владимир, Суздаль, Ростов, Переславль-Залесский, Юрьев-Польский, Ярославль, Кострома, Галич, Стародуб, Дмитров, Тверь, Волок-Ламский, Городец Радилов, Галич Мерский. Не все они были захвачены после ожесточенных боев, многие из них, особенно поволжские и северные, защищать было некому — князья увели на Сить практически всех боеспособных мужчин. Однако совершенно неясно, на основе чего делаются выводы о том, что некоторые города заключили якобы некие соглашения с ордой и не пострадали в результате нашествия. Чаще всего упоминается в этой связи Ростов, но почему — непонятно, никаких данных ни в летописях, ни в других источниках об этом нет. Ярославль, например, был сожжен, а чем он собственно, хуже Ростова? Также разграбили и спалили Стародуб, Тверь, Юрьев-Польский… Сведений, которые бы подтвердили, что такие соглашения с Батыем были, отсутствуют, зато работы археологов проливают свет на обстоятельства «Батыева погрома».
Ярким примером того, как в результате археологических работ была восстановлена картина гибели города во время монгольского нашествия зимой 1238 г., является Ярославль, где в 2005–2006 гг. шли раскопки Института археологии РАН. Кандидат исторических наук Е. В. Спиридонова, доцент Ярославского государственного университета, в своей статье «Ярославский край в 1238 году: История изучения» очень подробно осветила эту тему. «На Стрелке на месте строительства Успенского собора в Ярославле были найдены три массовых захоронения людей, два в заглубленных подклетах, одно в хозяйственной яме. В самом крупном из них было обнаружено 97 человек, из них 44 женщины, 22 мужчины и 31 ребенок. В погребениях практически отсутствуют мужчины наиболее активного возраста — от 15–18 лет до 30–35 лет. На большинстве скелетов были выявлены следы одной или нескольких смертельных ран, нанесенных саблей, пикой, булавой, стрелой и т. д. Анализ представленных травм свидетельствует, что удары наносились чаще всего сверху и сзади, часто уже по упавшим людям. Некоторые костяки имеют следы обгорания.
В 2007 г. раскопки на Стрелке были продолжены, в раскопе (Волжская набережная, 1, было найдено еще два массовых захоронения, одно из них, насчитывающее 18 человек (12 мужчин, 5 женщин и 1 ребенок), располагалось в хозяйственной яме, второе, более многочисленное (94 человека — 19 женщин, 43 мужчины, 15 детей и 17 половозрелых индивидов, пол которых определить затруднительно), — в колодце. То есть здесь мужчины, причем вполне боеспособного возраста (30–33 года), явно преобладали. Более того, среди них около четверти было профессиональными конными воинами — помимо высокого мышечного развития эти мужчины довольно рослые, 170–175 см, что на 5–7 см превышает средний рост древнерусского населения. Интересно, что помимо травм, нанесенных разными видами оружия, зафиксированы неоднократные случаи воздействия огня в области лица и головы. Вероятно, в момент получения ранений вокруг были пожары (не исключено, что причиной их были выпущенные стрелы нападавших).
Успенский собор Владимира-Суздальского. XII в. Здесь 7 февраля 1238 г. погибла семья великого князя Георгия. Фото автора
Причиной таких различий в половозрастном составе погребенных было, видимо, место гибели и, соответственно, погребения людей — в первом случае это территория Рубленного города, где пыталось спастись мирное население, во втором — территория рядом с валом и проездной башней, где находились воины, защищавшие город.
Впоследствии было найдено еще несколько массовых захоронений, на сегодняшний день их насчитывается 9, общее число погребенных приближается к 500. Учитывая, что раскопами охвачено не более 5 % территории Стрелки, сложно назвать общее число погибших в ходе взятия города». На фоне изложенного очень странно выглядит фраза Л. Н. Гумилева о том, что «богатые приволжские города, находившиеся в составе Владимирского княжества, — Ярославль, Ростов, Углич, Тверь и другие — вступили в переговоры с монголами и избежали разгрома». Хотелось бы узнать — а на основании чего поборник монгольских ценностей и доблестей делает такой вывод? Он что, в летописях об этом вычитал или раскопки на месте проводил и нечто такое нашел, что его теории подтверждает? Нет ответа!
Однако в перечне сожженных и разграбленных монголами городов особняком действительно стоит Углич, который не сильно пострадал во время нашествия, но о том, почему ему улыбнулась удача, будет рассказано в следующей главе. Пока же отметим, что если города, не имея возможности к сопротивлению, и открывали монголам ворота, то это не означало, что степняки оставят их в покое и не подвергнут грабежам и разорению. О том, что такое монгольское честное слово, русские люди знали не понаслышке!
После взятия Переславля-Залесского орда действительно разделилась — одна ее часть под командованием самого Батыя пошла на Дмитров, Волок Ламский, Тверь и Торжок; другая, под командованием темника Бурундая, на Ростов и Ярославль — судя по всему, ему подчинялся и тот отряд, который шел по Волге через Кострому на Галич Мерский. Скорее всего в ставке Батыя предполагали, что князь Георгий с войсками расположился лагерем в этом регионе — поэтому в распоряжение Бурундая было выделено три тумена, чтобы в случае столкновения все было решено раз и навсегда. Цель темника была вполне конкретной — найти и уничтожить войско великого князя, и для этого ему были выделены лучшие силы. Сам хан с одним туменом двинулся на север, надеясь захватить Торжок, где были собраны большие запасы зерна. По его данным, здесь монголам ничего угрожать не могло, поскольку сведений о каких-либо попытках новгородцев организовать сопротивление в источниках нет, а войско князя Георгия должен ликвидировать Бурундай, для того он туда и был послан, а потому появление владимирской рати под Торжком тоже не рассматривалось. Поэтому одного тумена было более чем достаточно, чтобы пройтись огнем и мечом по беззащитному региону и захватить небольшой городок на границе Новгородской земли. В этот страшный февраль 1238 г. спасение от орды было только в лесах, куда степняки боялись соваться — ни городские стены, ни дальность расстояний не могли от них защитить. «И все города захватили в Ростовской и Суздальской земле за один февраль месяц, и нет места вплоть до Торжка, где бы они не были» (Тверская летопись). Возможно, бои произошли лишь в Твери, о чем косвенно свидетельствует все та же Тверская летопись: «пошли, и взяли Тверь, и убили в ней сына Ярослава». Кто этот сын Ярослава, сказать трудно, летопись пишет об этом так, как будто все это знали, а поэтому можно предположить, что раз князь был в городе, то он его и оборонял. После того, как город был взят, перед Батыем открылась прямая дорога на Торжок, после взятия которого появлялись перспективы похода на Новгород. Но все это было чисто теоретически, потому что до тех пор, пока князь Георгий и его полки не разгромлены Бурундаем, ни о какой победе не могло быть и речи, а все успехи монголов являлись чисто временным явлением. Судьба Руси должна была решиться на глухих берегах никому до этого не известной речки, название которой и спустя столетия будет отзываться болью в русских сердцах — Сить.
Княжеский стан на реке Сить
Февраль — март 1238 г.
И поехал он на Волгу с племянниками своими, с Васильком, и со Всеволодом, и с Владимиром, и расположился на реке Сити лагерем, поджидая братьев своих…
После того, как князь Георгий получил весть о разгроме объединенной суздальско — рязанской рати под Коломной, он был вынужден признать, что тех сил, которыми он в данный момент располагал для борьбы с нашествием, катастрофически не хватит. Вооруженные силы Владимиро-Суздальской земли вводились в бой по частям, и теперь князь в полной мере пожинал плоды такого решения. Стояние в Ростове теряло всякий смысл, и по большому счету у Георгия Всеволодовича было только два пути — либо со всеми наличными силами идти на стольный Владимир и садиться в осаду, либо отступить еще дальше на север и там дожидаться помощи из Новгорода. В первом варианте князь заранее обрекал себя на бездеятельность, и в случае падения столицы и гибели главы государства со всеми собранными полками на обороне Суздальской земли можно было ставить крест. Во втором случае князь Георгий сохранял свободу маневра, мог наращивать свои силы и в случае подхода новгородской рати вступить в бой с захватчиками тогда, когда это будет выгодно ему. И великий князь, и его родственники прекрасно понимали, что в данный момент они являются той силой, не справившись с которой монголы не могут чувствовать себя победителями. И потому на военном совете было принято решение идти на реку Сить, встать там станом и продолжать собирать воинство для отпора степнякам. Решение это далось князю Георгию трудно — во Владимире-Суздальском оставалась вся его семья, но, с другой стороны, Москва еще взята не была, а сама столица обладала мощнейшими укреплениями, которые неприятелю еще ни разу не удалось преодолеть. Твердое убеждение в том, что степняки не умеют брать городов, довлело и над князьями и воеводами, которые становились невольными заложниками стереотипов, которые сформировались за века противостояния Руси и Степи. Все надеялись на благополучный исход, и русские полки с многочисленными обозами покинули Ростов и отправились на Ярославль — там их ждал князь Всеволод Константинович с ополчением и дружиной. Вместе с князем Георгием покидал свой город и Василько Константинович с ростовским полком — всех, кого только было можно, князь-воин забрал с собой.