Русь меж двух огней – против Батыя и псов-рыцарей
Шрифт:
Как видим, рыцари и здесь остались верны себе — быстренько завладев всеми укрепленными пунктами, они намертво вцепились в захваченную территорию. В летописях указано, что Твердило «сам поча владети Пльсковомь с Немци», а это говорит о том, что какая-то часть псковской правящей верхушки удержалась у власти. Ну а все те, кто был не согласен с новым режимом, покидали оккупированный город и спешно бежали вместе с семьями в Новгород.
Захват Пскова, города, который в течение столетий стоял неприступной крепостью на рубеже Русской земли, явился крупнейшим стратегическим успехом Ливонского ордена. Опираясь на него, они могли теперь беспрепятственно атаковать земли, которые непосредственно принадлежали Новгороду, и при первом удобном случае организовать против Господина Великого поход, благо теперь путь был открыт. И вот тут руководство ордена допустило ошибку, которая явилась следствием головокружения от успехов, — вместо того чтобы продолжать укрепляться в Изборске и Пскове и превратить этот район в неприступную крепость со всеми вытекающими отсюда последствиями, крестоносцы распылили свои силы и нанесли по новгородским землям удар с севера — Водской пятине. И тут же в лучших немецких традициях стали возводить крепость, правда, пока деревянную, в Копорском погосте, откуда и начали новое наступление на Новгород. Территория, которую отхватили при этом ливонцы, была громадной — войска ордена захватили Тесово и прошлись вдоль реки Луга вплоть до Сабельского погоста. Отряды рыцарей в белых плащах с черными крестами разъезжали в 30 верстах от Новгорода,
А это было уже не просто опасно, это было смертельно опасно, поскольку время теперь работало на братьев-рыцарей, которые с каждым днем все сильнее укреплялись на захваченных позициях. Стало страшной реальностью то, что, подкопив силы, они нанесут удар и по Новгороду, который запросто сможет повторить судьбу Пскова. Господин Великий нес колоссальные убытки, торговля рушилась на глазах, немцы жгли и грабили деревни и села, угоняли коней и скот, а население уводили в плен. Очень интересным является сообщение В. Татищева о том, что ливонцы «и много зла сотворили, и со многим полоном возвратились восвояси, а на иных градах и дань возложили». Как видим, братья-рыцари обнаглели сверх всякой меры — стали брать дань непосредственно на новгородских землях, нанося удар непосредственно по финансовой системе города. А потому встал перед правящей верхушкой города закономерный вопрос — что делать дальше? У власть имущих не было ни сил, ни умения, чтобы организовать отпор врагу, и это видели буквально все жители — а ведь вопрос стоял уже о том, быть или не быть Новгороду независимым. И потому вполне естественным шагом новгородцев было то, что во Владимир-Суздальский отправилось посольство к Ярославу Всеволодовичу — просить на княжение его сына Александра.
Ответный удар. 1241 г.
В лето 6749. Приде Олександр князь в Новгород, и ради быша новгородци.
Князь Ярослав принял новгородское посольство доброжелательно и обещал просьбу их удовлетворить и сына на княжение дать — но, с другой стороны, великий князь прекрасно знал, что собой представляют новгородцы, в свое время они и ему крови немало попортили. А потому Ярослав Всеволодович решил проучить строптивцев и, посмеиваясь в душе, взял да и отправил в Новгород на княжение младшего брата Александра — Андрея. А что я могу — разводил руками Ярослав Всеволодович, — не хочет к вам идти старший сын, обидели его в Новгороде крепко, за воротник мне его к вам тащить прикажете? Так и вернулись послы в Новгород с Андреем Ярославичем, а тут, как на грех, немцы снова активизировали свои действия и совершили набег на Новгородскую волость. Вместе с рыцарями шли воины из подчиненных им племен ливов и чуди, и тот разгром, который они учинили на этот раз, превзошел все предыдущие — «и поимаща по Луге вси кони и скот, и нелзе бяше орати по селом и нечимь». Проще говоря, после таких действий противника Господину Великому грозил голод — пахать не на ком, крестьяне разбегаются, а зарево от пылающих сел и погостов видно в Новгороде. Ситуация для новгородцев складывалась критическая, у них земля горела под ногами, и в феврале 1241 г. было решено направить новое посольство к Ярославу Всеволодовичу. «Тогда же сдумавше новгородци, послаша владыку с мужи опять по Олександра» (Новгородская I летопись) — как видим, на этот раз во главе предприятия встал не кто иной, как сам владыка Спиридон, что лишний раз показывает, какое значение придавали новгородцы возвращению Александра Ярославича.
На этот раз миссия увенчалась успехом, правда, мы не знаем, выдвигал ли Александр вместе с отцом какие-либо требования к новгородцам и пошли ли те на уступки. В любом случае выбора у них не было, ведь дальнейшая судьба Господина Великого Новгорода напрямую зависела от того, когда в нем появится князь Александр с ратью. Помимо собственной дружины, которую повел Александр, следом должен был подойти его брат Андрей со своими гриднями, а также, как указывают летописи, несколько суздальских (низовских) полков, которые ему дал отец.
Главной чертой Александра Невского, что определяла его почерк как полководца, была стремительность действий, молниеносная война, принципы которой в дальнейшем сформировал А. В. Суворов — «глазомер, быстрота, натиск». В Невской битве новгородский князь блестяще продемонстрировал эти свои качества, не собирался он отступать от них и теперь. Князь еще находился в пути, а в Новгород и подвластные ему волости уже мчались гонцы с приказом собирать войска, свозить припасы и готовиться к походу. Рать собиралась со всей Новгородской земли — кроме самих новгородцев, под знамена Александра Ярославича встали ладожане, карелы, пришли воины с берегов Ижоры. Прибыв в Новгород, князь там долго не задержался, а со всеми наличными силами сразу же выступил на Копорье, стремясь нанести удар по врагу как можно скорее. Вряд ли гарнизон небольшого деревянного замка смог оказать длительное сопротивление русским полкам: одно дело разъезжать по окрестностям и грабить беззащитных крестьян, и совсем другое — рубиться с ветеранами из дружины Александра. Крепость была взята приступом, часть гарнизона перебита, часть взята в плен и отведена в Новгород, а вот местных жителей, которые сражались на стороне немцев и были схвачены с оружием в руках, князь велел повесить. Простых солдат Александр Ярославич отпустил на все четыре стороны, а крепость велел сровнять с землей, после чего с триумфом вернулся в Новгород.
Боевой порядок ливонских рыцарей
Одним ударом была освобождена и избавлена от набегов большая территория и ликвидирован главный очаг, откуда немецкая зараза растекалась по новгородским волостям, — Копорье. Что-то предпринять в ответ орден не смог — его войска в этот момент оказались распущенными, поскольку боевые действия против новгородцев велись лишь малыми отрядами, и немцы больше занимались грабежом и разбоем, чем сражались с противником. В Новгороде князь занялся рутинными делами — готовил войска, поджидал подходившее из Владимиро-Суздальской земли подкрепление и одновременно через лазутчиков тщательно отслеживал ситуацию в Пскове, выжидая удобного момента для атаки. И когда в марте 1242 года такой момент наступил, Александр не медлил.
Военное руководство ордена само сыграло на руку новгородскому князю, распылив свои войска по большим территориям, рыцари упустили из виду Псков и Изборск, где остались довольно незначительные силы. «Там оставили двух братьев-рыцарей, которым поручили охранять землю, и небольшой отряд немцев. Это обернулось позже им во вред: их господство длилось недолго» (Ливонская рифмованная хроника). А вот это Александру только и надо было — еще его одной чертой, которая характеризовала его как военачальника, было то, что он никогда не спускал врагам их ошибок. Так было на Неве, так было в Копорье, так же случилось и с Псковом — по сути, неприступной крепостью, и скорее всего именно этим, и можно объяснить самонадеянность крестоносцев, которые оставили там лишь небольшой гарнизон. Сама операция была спланирована настолько тщательно и проведена так блестяще, что Псков упал в руки новгородского князя, как перезрелый плод. «Поиде князь Олександр с новгородци и с братомь Андреемь и с низовци на Чюдьскую землю на Немци и зая вси пути и до Пльскова; и изгони князь Пльсковъ» (Новгородская I летопись). И Воскресенская, и I Софийская летописи, а также ряд других четко и однозначно утверждают — перед походом на захваченный немцами город по приказу Александра были перекрыты все ведущие к Пскову дороги. Атака была внезапной, и город захватили с налета, причем большую помощь в этом оказали горожане, которым немецкое господство было как кость в горле. Победа была полной и безоговорочной, белое с черным крестом знамя ордена сбросили с башни, а закованные в кандалы ливонцы побрели в Новгород. Очевидно, что русские дружинники, внезапно ворвавшиеся в Псков, устроили среди гарнизона бойню, что и нашло отражение в I Псковской летописи: «Александр князь изби немцев в Плескове и град Плесков избави от безбожных иноплеменник».
Примечательно, но автор Ливонской рифмованной хроники прекрасно видел причину, по которой братья-рыцари потерпели поражение: «Кто покорил хорошие земли и их плохо занял военной силой, тот заплачет, когда он будет иметь убыток, когда он, очень вероятно, потерпит неудачу». Ошибка со стороны военного руководства Ливонского ордена налицо — не закрепившись как следует в Пскове, они начали развивать наступление на других направлениях, и Александр их на этом поймал. А между тем именно захват Пскова мог стать ключевым моментом в противостоянии Руси и Запада, но рыцари не сумели этим воспользоваться, зато Александр Ярославич все их ошибки обратил против них. А между тем планы у орденских братьев, да и папской курии относительно Руси были грандиозные, о чем и свидетельствует один любопытный документ. Правда, написан он практически через 20 лет после Ледового побоища, но вряд ли цели и задачи, которые ставили по отношению к Русской земле на Западе, сильно изменились за это время. Это послание Папы Римского Александра IV магистру и братьям Тевтонского ордена, датированное 25 января 1260 г., и из приведенного отрывка сразу станет ясно, кто и чего хотел.
«Как явствует из дел ваших, вы неустанно печетесь о том, чтобы распространить католический обряд как на востоке, так и в Пруссии и Ливонии и в сопредельных с ними землях во славу Божию, и престолу апостольскому угодно воздать вам, чтобы вы осуществляли это со все большим рвением. Посему мы, внимая вашим просьбам, все земли, замки, деревни и города и прочие места в Русции, которые будут пожалованы их владельцами или отойдут по закону, или занятые безбожными татарами, если сможете отнять у них, впрочем, с согласия тех, к кому, как известно, они относятся, отныне по праву признаем собственностью святого Петра и после того, как они примут обряд христианский, объявляем под особой протекцией и защитой апостольского престола во веки веков и жалуем их вам и дому вашему со всеми правами и доходами и десятинами навеки в свободное владение, причем эти земли, замки, деревни или города и местности ни вы и никто иной никогда не должен передавать во власть другого. Но мы желаем, чтобы епископ и прочие служители церкви или клирики вышеупомянутой Русции, навсегда вернувшись к единству веры и повиновению святой римской Церкви, уже не принадлежали бы к греческим схизматикам и не служили бы постыдно их обряду и распустили всех их духовных лиц». Все как всегда — земли отнять и поделить, православных священников разогнать, а народ окрестить в католичество и постепенно приобщить к германским ценностям. Но сначала разгром рыцарей на Чудском озере, а затем поражение ордена в Раковорской битве 18 февраля 1268 года не дали этим планам реализоваться, они так и остались просто планами. Хотя и сегодня Запад не прочь похожие планы относительно России реализовать, правда, вместо католичества готов щедро оделить всех «демократическими ценностями», что, наверное, гораздо хуже.
Заняв Псков, Александр Ярославич довольно жестко обошелся с теми, кто призвал немцев и способствовал установлению их правления. Судя по всему, в городе подверглись гонениям прозападные элементы, недаром свою речь к горожанам князь начал такими словами: «О невежественные псковичи!» (Житие Александра Невского). Однако тут перед князем встал вопрос — а что делать дальше, как вести кампанию против ордена и какие цели поставить перед собой? Понятно, что ближайшей целью было освобождение Изборска, но вряд ли там орденских войск было больше, чем в Пскове, да и гарнизон там явно был деморализован неожиданным падением псковской твердыни. Поэтому в успехе князь не сомневался, а потому на повестке дня вставал вопрос о вторжении в земли Ливонии, чтобы пройтись по ней огнем и мечом, дабы рыцари сто раз подумали перед тем, если вдруг снова решат перейти границу Русской земли. Глобальную цель вроде захвата Дерпта Александр перед собой не ставил, поскольку это могло привести к длительной войне с орденом, которая в этот момент была не нужна ни Новгороду, ни Владимиро-Суздальской земле. Монголы — вот кого надо было постоянно опасаться, а потому уводить «низовские» полки на северо-западные границы и оставлять без прикрытия южное направление было очень опасно. Но был и еще один момент, о котором вроде как бы и не принято говорить, но тем не менее он существовал и касался напрямую боеспособности русских войск.
Дело в том, что те вооруженные силы, которыми располагал великий князь Ярослав Всеволодович, не шли ни в какое сравнение с теми, которыми располагал его брат Георгий накануне нашествия. Лучшие воины-профессионалы, прекрасно обученные и готовые дать отпор любому врагу, пали на полях сражений и при обороне городов, уцелели лишь немногие, и то это по большей части относилось к дружине князя Ярослава. Но и та полностью не сохранилась, поскольку немалая ее часть полегла на валах Переславля-Залесского в феврале 1238 года. Можно только приблизительно прикинуть боевые потери русских дружин во время нашествия Батыя на Владимиро-Суздальскую землю. Под Коломной полегли владимирский полк и суздальская дружина, а также большая часть гридней князя Георгия, включая боярские отряды со всего Суздальского ополья. Потери были чудовищные, недаром Пискаревский летописец указал, что «Всеволод в мале дружине отъиде в Володимер» — а те, кто уцелел и ушел на Москву, так там навеки и остались. Ушедшие вместе с Всеволодом Георгиевичем во Владимир-Суздальский погибли там вместе с дружиной князя Мстислава и теми гриднями, которых для обороны столицы оставил князь Георгий, и вряд ли кто там выжил. А потом была Сить, где монголы добили владимирскую дружину, а также уничтожили ростовскую, ярославскую, угличскую и из Юрьева-Польского. По большому счету, это была военная катастрофа Суздальской земли, поскольку для того, чтобы в те времена подготовить воина-профессионала, требовались не год и не два. Равноценной замены павшим гридням просто не было, и князь Ярослав, призывая в дружину молодежь или тех, кто хотя бы имел представление об азах ратного дела, прекрасно знал боевые качества этого воинства. Конечно, его немногочисленные ветераны могли их всему обучить, но для этого требовалось время, а его-то сейчас и не было, а потому, когда речь идет о том, что у русских было численное преимущество, не надо думать, что оно было и качественным. Вооружить своих воинов великий князь мог по последнему слову русской оружейной мысли, но вот такие вещи, как искусство обращения с оружием и боевой опыт, не купишь ни за какие деньги. Правда, и у Александра была дружина, избежавшая встречи с монголами и которая действительно состояла из опытных бойцов, но она была не слишком многочисленной — скорее всего 200–300 гридней. И потому, отправляя помощь старшему сыну, князь Ярослав не мог не испытывать тревоги — а как там оно все повернется? Ведь то войско, состоявшее из 20 000 бойцов, которое сам Ярослав водил в Прибалтику в 1223 году, теперь, после того как монголы катком прошлись по Суздальской земле, собрать было просто нереально. В лучшем случае, под командованием Александра со всеми посланными на помощь войсками могло быть 5000–6000 воинов, не более. Вот все это и должен был учитывать новгородский князь, когда планировал предстоящий поход в Ливонию, и именно этими соображениями и были продиктованы его дальнейшие действия.