Русь между Югом, Востоком и Западом
Шрифт:
А. Иванов. Великий князь Владимир в Корсуни
Византия стала нашей «крестной матерью», чему было немало причин экономического, культурного, военно-стратегического характера. Князья, варяжские гости и дружинники русских князей, ходя в дальние походы, не могли не видеть того, как живет окружающий мир (Греция, Рим, Испания). В этих странах имелись монастыри, академии, библиотеки, школы, бывшие очагами цивилизации. Ачто же видим на Руси? Проведем в качестве сравнения параллель.
В.М. Васнецов. Отдых князя Владимира после охоты
Первая религиозная реформа Владимира сделала из Перуна «бога богов». В 980 г. князь торжественно водрузил 6 языческих кумиров, но примерно тогда же, в 983 г., в монастыре Боб-био ученым Гербертом были обнаружены тома астрологии Боэция и книги по геометрии. Европа поклонялась книгам, мы – языческим идолам. «И начаша кумиры творити: ови древяны, ови медяны, а друзии мрамаряны, а иные златы и сребрены. И кланяхуся им и привожаху сыны своя и дъще-ри и закалаху перед ними и бе вся земля осквернена». С дикостью надо было заканчивать, если говорить о цивилизации. Владимир был далек от христианских
Владимир и Рогнеда
Говорят, что у Владимира не было выбора: иудаизм и ислам были-де представлены соседними с Русью кочевыми и полукочевыми народами, «весь образ жизни и менталитет которых был абсолютно чужд земледельцу-славянину. А униженный и маловлиятельный в конце X в. Рим был слишком далеко». Принятие православия в качестве официальной государственной религии не было предопределено судьбой, но вместе с тем серьезное решение не могло быть и принято спонтанно. Возможно, имел место спор религий. При ином раскладе ведущей религией мог бы стать ислам или христианство запад-норимского толка. Но Владимир не принял религии латинян, хотя и послал «в немцы» послов взглянуть на церковную службу. Рим и католический вариант православия не отвечали глубинным дальним интересам Руси.
П.П. Рубенс. Чудо св. Франциска
Дело даже не в том, что ватиканский двор считался едва ли не самым развратным местом в Европе (блудницы, сатани-сты, пиры и проч.). Пирами да женщинами языческую Русь не удивишь: по признанию самого Владимира, «Руси есть веселие пити». Геродот, говоря, что Скифия «не имеет ничего замечательного», подчеркнул привычку народа пить неразбавленное вино. В обиход греков и римлян вошло выражение: «Налей по-скифски». А. Панченко объясняет все тем, что Римский Папа незадолго до Крещения Руси превратил Ватикан в лупонарий, служил черную мессу и вообще «погряз в грехах». «Западное христианство было для нас и осталось для нас слишком резким, слишком нетерпимым и слишком экзальтированным». Многое могло насторожить ру-сов, видимо, наслышанных об обращении в новую веру славян. Еще в 1231 г. 13 монахов Кантарского монастыря за неподчинение Папе Римскому были подвергнуты пыткам и сожжены. Да и личный опыт не очень воодушевлял, ведь княгиня Ольга направила-таки посольство к германскому императору Оттону I (959), прося его прислать на Русь епископов и духовенство (после того как Константин VIII высокомерно отверг ее условия). Оттон тотчас откликнулся – и в Киев прибыл епископ Адальберт (962). Однако его миссия закончилась, не успев начаться. Киев был наслышан о судьбах славян, подвергшихся латинизации, и не хотел повторения этого опыта на своей земле. В том же году Адальберт вынужден был бежать из Киева. Многие из сопровождавших его лиц были убиты, а сам епископ едва выбрался живым с Русской земли. Трудно славянам было бы воспринять и знаменитые стигмы экзальтированных верующих, в частности, язвы, появляющиеся на местах нанесенных Христу ран. «Для России это абсолютно не возможно, мы не знаем ни одного случая стигматизации». Как бы там ни было, а чуда, подобного содеянному св. Франциском, с русами так и не произошло.
Обвиняется христианство
Конечно, и к христианской вере, а точнее, к ее служителям можно было вы двинуть ряд упреков, как это сделал немецкий философ Ф. Ницше в «Антихристе» во второй половине XIX в.: «Этим я заканчиваю и высказываю мой приговор. Я осуждаю христианство, я выдвигаю против христианской церкви страшнейшие из всех обвинений, какие только когда-нибудь бывали в устах обвинителя. По-моему, это есть высшее из всех мыслимых извращений, оно имело волю к последнему извращению, какое только было возможно. Христианская церковь ничего не оставила не тронутым в своей порче, она обесценила всякую ценность, из всякой истины она сделала ложь, из всего честного – душевную низость. (.) Я называю христианство единым великим проклятием, единой великой внутренней порчей, единым великим инстинктом мести, для которого никакое средство не будет достаточно ядовито, коварно, низко, достаточно мало, – я называю его единым бессмертным, позорным пятном человечества.» Однако это «позорное пятно», позволим себе заметить, возложил на религию человек больной, с полубезумным сознанием, хотя и гениальный антихрист.
Ислам и христианство
Казалось, привлекательнее для русских могла бы стать религия ислама. По данным арабского ученого Шараф аз-Замана Тапхира ал-Марвази (XI в.) и персидского писателя Мухаммеда ал-Ауфи (XIII в.), «царь русов Буламир» (Владимир) даже направил послов к правителю Хорезма с целью выяснения достоинств и преимуществ ислама. Мухаммад возвестил миру о новом знании – об Аллахе. Пророк направил усилия, чтобы убедить правоверных отвратиться от пагубного невежества, из-за которого люди возгордились, отреклись от чести и достоинства. Установки Корана требовали соответствия высоким требованиям «муруввы» (добродетели бедуина). Иные мекканские суры актуальны и по сей день, ибо несут высокие морально-нравственные нормы. Приведем пример: «Но нет! Человек восстает, оттого что видит себя разбогатевшим. Ведь к Господу твоему – возвращение!» (Коран, 96:6–8); «Горе всякому хулителю – поносителю, который собрал богатство и приготовил его! Думает он, что богатство его увековечит» (104:1–3); «Но тот, кто давал и страшился, и считал истиной прекраснейшее, – тому Мы облегчим к легчайшему. А кто скупился, и обогащался, и считал ложью прекраснейшее, – тому Мы облегчим к тягчайшему. И не спасет его достояние, когда он низвергнется» (92:5—11). Возгордившиеся и отвергающие Аллаха будут наказаны, для тех, «которые уверовали и творили добрые дела, – им награда неисчислимая» (95:6). Так, базовую ценность веры в Аллаха увязывают с системой морально-этических ценностей. И все же, принятие в качестве веры ислама для еще не окрепшей Руси было довольно рискованным мероприятием. У Руси выбор был, но выбор ислама означал разрыв с Византией. Мусульманский Восток, прежде всего в лице арабов, составлял грозную конкуренцию миру христианскому, в том числе и православной Византии. Борьба между ними шла не на жизнь, а на смерть.
Э. Делакруа. Резня на Хиосе
Под прикрытием креста или полумесяца, Христа и Мухаммада шли воины, политики, торговцы. Мир ислама для Руси и особенно для Византии – это грозный конкурент. Спор церквей примет ожесточенный и непримиримый характер. После разрушения в 1009 г. по приказу халифа храма Гроба Господня и церквей в Иерусалиме, взятия крестоносцами Константинополя греческая церковь теряет центры влияния. Богослужебная практика церкви, авторитетная в IX–XII вв., после 1204 г. уже не возобновлялась даже в Св. Софии. Призывы мусульманских сур, книг звучат мягко, но практика ислама, как и христианства, увы, далеко не всегда была столь же миролюбивой. Хотя трудно не согласиться, скажем, с утверждением имама Хомейни, который говорит о необходимости установления в мире власти ученых и прихода к власти справедливых вождей: «Если возникнет Правительство, глава которого будет обладать знанием Исламских законов и способностью претворять их в жизнь, то Правительство это будет иметь право получить те же права от народа, что имело Правительство Пророка (да благословит Аллах его и его семейство), и для народа будет обязательным повиноваться этому Правительству. И здесь не должно быть никакой клеветы, будто (да запретит Аллах) мы пытаемся посягнуть на славный статус Пророка (да благословит Аллах его и его семейство) или Амира, как обыкновенно утверждают наши враги и неверующие мусульмане, чтобы по этим поводам смутить умы народа. Дела Правительства не имеют ничего общего с личной славой. Но если Пророк (да благословит Аллах его и его семейство), а после него халифы руководили коллективными делами народа, то последующие главы Исламских государств, следовавшие за ними, тоже имеют те же права. Они должны организовывать войско, назначать состав правительственных учреждений, собирать доходы и работать на общее благосостояние народа, как делали они – Пророк (да благословит Аллах его и его семейство) и халифы. Условие то же самое: они (главы Исламских государств) должны быть учеными и справедливыми».
Изложение князю Владимиру своей веры хазарами (иудеями)
А что же религия иудеев?! Могло ли иудейство стать общенародной религией Киевской Руси? Киев возник на окраине хазарского мира, и иудаизм, конечно же, был знаком князю Владимиру. Видимо, язычник-князь к этим иноверцам был так же терпим, как хазарский каган. А то, что пришельцы были богатыми и влиятельными купцами и менялами, дававшими деньги в рост, делало их пребывание еще желательнее. Евреи тогда поселились в особой части города, носившей название «жидовское подворье». Один из кварталов Киева назван «Жидове», а расположенные рядом с кварталом ворота были названы «Жидовскими». Ростовщический еврейский элемент был силен всюду.
Евреи
А потому и Киев не был исключением. По данным историков, в первой половине X в. тут существовала влиятельная еврейско-хазарская община (кагал) и стоял сильный хазарский воинский гарнизон. Шли споры и о религии: преподобный Феодосий Печерский во второй половине XI в. по ночам, «отаи всех», «исхожаще к жидом», ведя с ними прения о вере. Хотя о серьезном влиянии иудеев на Русь говорить не приходится, была дана возможность и им высказаться. Иудеи сформулировали Владимиру основные положения Закона, что в устах летописца звучат так: «Обрезаться, не есть ни свинины, ни зайчатины, субботу хранить». Главный аргумент, по которому князь Владимир отверг иудаизм (хотя, судя по всему, он и не думал принимать иудаизм в качестве религии для своего народа), абсолютно неопровержим в смысле исторической или же геополитической логики. Когда евреи ему сказали, что Бог разгневался на отцов их и расточил «по странам грехов ради наших, и предана была земля наша христианам», Владимир вполне резонно заметил евреям: «Так как же вы других учите, а сами отвержены от Бога и расточены? Если бы Бог так закон ваш любил, то не были б вы расточены по чужим землям. Или мыслите, чтобы и мы то же зло приняли?» Пример погибшей Хазарии тем более не оставил евреям шанса. Религия поверженной Хазарии, конечно, не могла быть принята победившей ее в бою Русью, что нашло отражение в литературе. В Повести временных лет, названной «Начальной летописью», сказано, что Бог разгневался на еврейский народ и потребовал от пророков: «Пророчествуйте об отвержении евреев и о призвании новых народов».
Правда, число евреев в Киеве возросло после присоединения к княжеству Тмутаракани (город считался одним из центров иудаизма в Причерноморье). После разгрома хазар, вероятно, немалая часть хазар-иудеев переселилась в Киев, но их благополучие, видимо, закончилось во время мятежа киевлян (1113), возроптавших против «великого оскудения», бросившихся громить дома бояр и ростовщиков-евреев. Воцарившись, Владимир Мономах созвал совет удельных князей, на котором, среди прочего, было почти единодушно решено изгнать евреев из пределов Киевской Руси. Большая часть сего народа ушла из Руси в Польшу.
Как сказано в Библии: «…без пролития крови не бывает прощения» (Евр. 9:22)
Когда пришел час выбора вероисповедания, князь Владимир созвал бояр и городских старцев, чтобы испросить их совета. Те ответили: «Сам знаешь, князь, всякий свое хвалит, а не хулит. У тебя есть мужи; пошли их разведать, как служат Богу разные народы». Вняв дельному совету, князь и отправил послов с целью разузнать получше о каждой вере, притом якобы сказал им примечать такую веру, чтобы можно было при оной: «Ести и пити и весело жити». Вернувшись, послы доложили ему: «Ходили мы, к болгарам (т. е. в Волжскую Булгарию. – Ред.), смотрели, как молятся они в своих мечетях: поклонятся они, сядут и глядят и туда и сюда. Нет красоты в служении их, не хорош их закон. Ходили мы к немцам, были у них в храмах, красоты же никакой не нашли. Когда же пришли мы к грекам и ввели нас в храм, где они служат Богу своему, мы не знали, на небе мы были или на земле. Нет на земле такого вида и такой красоты, и рассказать о ней мы не умеем, знаем только то, что там Бог пребывает с людьми и служба их лучше всех стран. Мы не можем забыть ту красоту. Всякий человек, вкусивши сладкого, не захочет после вкушать горького, так и мы: не хотим здесь быть». «Если бы дурен был закон греческий, – сказали напоследок бояре, – то не приняла бы его бабка твоя Ольга, а она была мудрее всех людей». – «Где же примем крещение?» – спросил Владимир. «Где тебе любо», – отвечали бояре. «Сила проповеди православия была и в политической умеренности Византийской империи, и в искренности константинопольских патриархов, и в очаровании греческой литургии (церковной службы)», – писал Л. Гумилев. Но князю не хотелось просить у греков Крещения как милости. В 988 г. он выступил с войском на Кор-сунь, богатый греческий город на Таврическом полуострове (Крымский полуостров). Взяв город, князь послал сказать императорам-грекам Василию и Константину: «Я взял ваш славный город. Слышу, что у вас есть сестра в девицах, если не отдадите ее за меня, то и с вашим городом будет то же, что с Корсунем». Те ответили, что не могут выдать девушку за язычника, но добавили: «Если крестишься, то и сестру нашу получишь, и вместе Царство Небесное, и с нами будешь едино-верник». Князь решил принять их веру…