Русь: от славянского расселения до Московского царства
Шрифт:
У автора главы 9 [130] в распоряжении оказалось два разноязычных ряда названий. С определением одного из языков не могло возникнуть вопроса — это был славянский язык, хорошо известный в Византии: на нем говорили южные славяне, входившие и в число подданных империи, и в число ее соседей (в самом тексте «De administrando imperio» обнаруживается знание ряда славянских слов). Сложнее обстояло дело с другим рядом названий.
В то время в Византии, разумеется, отсутствовали термины, которыми оперируют по отношению к языку этих наименований современные исследователи, — «скандинавский», «древнескандинавский», «древнешведский»; не мог он быть определен в середине Х века и как язык «варангов» (византийский вариант термина «варяги»), поскольку последнее именование норманнов появляется в византийских источниках много позже. Единственное, что могло быть известно Константину — это то, что данным языком пользуется некая часть тех, кто в Византии именует себя «русью». Насколько значительна была эта часть — определить на основе только данного источника невозможно; с равной долей вероятности можно допустить и 100 %, и ничтожно малую долю. Ведь даже если подавляющее большинство «руси» говорило по-славянски, славяноязычные названия порогов не могли быть определены автором как «русские» — поскольку язык, на котором они звучали, был давно известен в Византии как именно славянский. С другой стороны, даже если доля скандинавоязычных представителей руси была бы ничтожно мала, их язык не мог быть обозначен иначе как «русский» — поскольку других вариантов этнонимического определения в распоряжении у автора просто не имелось. Таким образом, сведения главы 9 трактата Константина позволяют лишь утверждать, что определенная часть «руси» пользовалась скандинавским языком.
130
В данном случае не имеет значения, был это сам Константин Багрянородный или книжник, работавший по его поручению (см. о точках зрения на степень авторского участия императора в сочинении трактата: Литаврин Г. Г. Проблема авторства трактата «Об управлении империей» в новейшей литературе // Восточная Европа в древности и средневековье: автор и его текст. XV чтения памяти В. Т. Пашуто. М., 2003).
Чтобы определить, что представляла собой эта часть, нужно, следовательно, обращаться к другим данным. Появившийся на свет незадолго до создания «De administrando imperio» наследник киевского стола получил славянское имя Святослав, а двое из трех его рожденных в 50-х — начале 60-х
131
Если, конечно, не принимать анекдотическую интерпретацию имени Святослав на основе греческой его передачи как «Свендислейф» (Скрынников Р. Г. Указ. соч. С. 50), порожденную незнанием того, что греческая форма точно передает звучание этого имени по-славянски в Х столетии — с носовым гласным га.
132
Константин Багрянородный. Об управлении империей. С. 50–51, 331 (прим. 73).
Игорь, согласно «Повести временных лет», нанимал варяжский воинский контингент для несостоявшегося похода на Византию 944 г.. [133] Часть этих варягов погибла в последовавшем походе на Кавказ, кто-то, вероятно, вернулся на родину. Но некоторое количество наемников несомненно влилось в русский дружинный слой, требовавший пополнения после потерь, понесенных войсками Игоря в неудачном походе на Царьград 941 г. [134] Эти люди родились в Скандинавии и, естественно, продолжали пользоваться скандинавским языком. В Византии они, будучи на службе русского князя, представлялись как «русь», наравне со славяноязычными носителями этого этнонима. Очевидно, из этой среды и происходил информатор автора «De administrando imperio» о скандинавоязычных названиях днепровских порогов. Он сообщил наименования, которыми пользовались уроженцы Скандинавии, передвигавшиеся по «пути из варяг в греки». Поскольку информатор относился к «руси», автор трактата и определил данные топонимы как «русские», четко представляя, что известный ему параллельный перечень названий, хотя и используется тоже представителями «руси», принадлежит языку славянскому. [135]
133
ПСРЛ. Т. 1. М., 1962. Стб. 45. Не исключено, что варяги-наемники привлекались и к первому походу Игоря 941 г.
134
Там же. Стб. 44–45.
135
Маловероятно, чтобы оба перечня названий восходили к одному информатору (скандинаву), т. к., во-первых, славянские наименования переданы точнее, чем скандинавские, а во-вторых, обнаруживают в ряде случаев южнославянское посредство, в речи восточноевропейского варяга невозможное [см.: Константин Багрянородный. Об управлении империей. С. 321–324 (прим. 28, 33, 35].
Таким образом, следует полагать, что ославянивание киевского княжеского семейства и ядра дружины киевских князей к середине Х в. уже совершилось. Для этого и последующего времени можно говорить о продолжающейся ассимиляции только заново приходящих в Восточную Европу и вливающихся в русский дружинный слой норманнов.
Очерк 4
Формирование государства Русь
Ранние (IX в.) сведения о Руси как политическом образовании — это известия, в которых упоминается титул его главы, звучащий как «каган». Франкские Бертинские анналы под 839 г. сообщают, что ко двору франкского императора Людовика Благочестивого прибыло посольство византийского императора Феофила, а с ним — люди, пришедшие ранее послами в Константинополь от «кагана» (chacanus) народа (gens) «Рос» (Rhos), оказавшиеся по этнической принадлежности свеонами (шведами). [136]
136
Annales Bertiniani / Annales de Saint-Bertin. Paris, 1964. P. 30–31.
О правителе Руси (ар-рус), называемом хакан-рус, упоминает ряд арабских авторов IX–XII вв., чьи сведения восходят к источнику 2-й половины IX в.. [137] Наконец, в письме франкского императора Людовика II византийскому императору Василию I 871 г. говорится, что во Франкском государстве «хаганом (chaganus) именуется глава авар, а не хазар или норманнов (Nortmanni)». [138] В этом послании термин Русь не применен, но наиболее вероятно, что под «каганом норманнов» имеется в виду правитель Руси скандинавского происхождения; из текста следует, что в Византии, в отличие от империи франков, титул «каган» по отношению к нему применялся. [139]
137
См.: Новосельцев А. П. Восточные источники о восточных славянах и Руси VI–IX вв. // Древнерусское государство и его международное значение. М., 1965. С. 397–400; Коновалова И. Г. О возможных источниках заимствования титула «каган» в Древней Руси // Славяне и их соседи. Вып. 10: Славяне и кочевой мир. М., 2001. С. 116–118.
138
Chronicon Salernitanum. Stockholm, 1956. P. 111.
139
См.: Назаренко А. В. Западноевропейские источники // Древняя Русь в свете зарубежных источников. М., 1999. С. 290; Коновалова И. Г. Указ. соч. С. 115. В. Я. Петрухин подверг сомнению представление, что письмо Людовика II свидетельствует о признании Византией титула кагана за правителем Руси, на том основании, что после правителей хазар и норманнов в нем упомянут правитель болгар, каганом в Византии не признававшийся (Петрухин В. Я. О «Русском каганате», начальном летописании, поисках и недоразумениях в новейшей историографии // Славяноведение. 2001. № 4. С. 79). Но правитель болгар назван в тексте послания вне связи с титулом «каган»: «Chaganum vero nos prelatum Avarum, non Gazanorum aut Nortmannorum nuncupari repperimus, neque principem Vulgarum, sed regem vel dominum Vulgarum», т. е. франки не признают титула chaganus по отношению к правителям хазар (которые в Византии каганами несомненно признавались) и норманнов, в отношении же правителя болгар не признают титула princeps, называя его rex или dominus [ср. перевод А. В. Назаренко: «В латинских кодексах наименование, “хаган” встречается по отношению к главе авар, а не хазар и норманнов, по отношению же к болгарам — не государь, а царь (точнее, конечно, переводить здесь rex как “король”. — А. Г.) либо господин болгар» — Назаренко А. В. Русь и Германия в IX–X вв. // ДГ. 1991 год. М., 1994. С. 12].
Местоположение «русского каганата» является предметом спора. [140] Попытки локализовать его на севере Восточной Европы (на верхней Волге или в Поволховье) [141] не представляются убедительными: Русь (Ruzzi) упомянута в синхронном известиям о «русском кагане» источнике — «Баварском географе» и здесь названа рядом с хазарами (Caziri), т. е. локализована на юге Восточной Европы. [142] Вероятнее всего связывать «русский каганат» с предшественниками Олега в Среднем Поднепровье [143] — т. е. с упоминаемыми в ПВЛ варяжскими правителями Киева Аскольдом и Диром (по ПВЛ, в 871 г., которым датируется письмо Людовика II Василию I, в Киеве княжили они) [144] и теми, кто был там у власти до них и отправлял посольство конца 30-х гг. в Византию. [145]
140
Мнение, что речь в Бертинских анналах идет о хазарском кагане, явно неубедительно (см.: Коновалова И. Г. Указ. соч. С. 113–115). Разумеется, термин «каганат» условен: речь идет о политическом образовании во главе с каганом (как и в случаях с аварами и хазарами — их политические образования «каганатами» в источниках также не именуются).
141
Pritsak O. The Origin of Rus. Vol. I. Cambridge Mass., 1981. P. 171–173; Петрухин В. Я. Варяги и хазары в истории Руси // Этнографическое обозрение. 1993. № 3; Франклин С., Шепард Дж. Начало Руси. 750- 1200. СПб., 2000. С. 55–68; Zukerman C. Deux etapes de la formation de l'ancien Etat russe // Les centres proto-urbains russes entre Scandinavie, Byzance et Orient. Paris, 2000. P. 95–114 (русский перевод статьи — в журнале «Славяноведение». 2001. № 4).
142
Назаренко А. В. Немецкие латиноязычные источники IX–XI вв. М., 1993. С. 14–15.
143
Ср.: Литаврин Г. Г. Византия, Болгария, Древняя Русь (IX — начало XII в.). СПб., 2000. С. 42–43; Schramm G. Altrusslands Anfang. Freiburg, 2002. S. 182–185.
144
ПСРЛ. Т. 1. Стб. 20–23.
145
По мнению В. В. Седова, «русский каганат» соответствует территории волынцевской археологической культуры (включая часть правобережья Днепра с Киевом) и эволюционировавших на ее основе ро-менской (общность север), боршевской (славяне на верхнем Дону) и окской (вятичи) (Седов В. В. У истоков восточнославянской государственности. М., 1999. С. 54–81). Включение в состав «Руси» вятичей и верхнедонских славян никакими источниками не подтверждается (они не входили в состав «Русской земли» в узком смысле, выявляемой по данным XII–XIII вв.; вятичи были независимы от Руси до 60-х гг. Х в.). Однако в принципе мысль о связи руси с потомками «волынцевцев» представляется вероятной. Этноним север восходит, скорее всего, к иранскому корню *seu — «черный» [Иванов В. В., Топоров В. Н. О древних славянских этнонимах (Основные проблемы и перспективы) // Славянские древности. Этногенез. Материальная культура Древней Руси. Киев, 1980. С. 29–2; ср. Чернигов]. Значение вероятного иранского прототипа термина русь, как упомянуто выше (см. Очерк 3), — «светлый», «белый». Возможно, в паре этнонимов север — русь отобразилось деление «волынцевцев» на группы с «цветовыми» названиями (соответственно левобережную черниговскую и правобережную киевскую?).
Тюрко-монгольский по происхождению титул «каган» («хаган») на Востоке был близок по своему значению к императорскому. [146]
В В Европе им именовались правители двух созданных кочевниками — выходцами из Азии политических образований: Аварского каганата на cреднем Дунае, переставшего существовать на рубеже VIII–IX вв., и Хазарского каганата на нижней Волге и Дону (VII–X вв.). Согласно ПВЛ, данниками хазар были несколько восточнославянских общностей — поляне, север, радимичи и вятичи. [147] Таким образом, «русский каганат» сложился на территории, ранее подвластной хазарам; при этом его глава носил титул, равный титулу правителя Хазарии, и этот титул признавался в Византии. Самозваное принятие титула кагана каким-нибудь предводителем викингов еще можно допустить (хотя это был бы факт беспрецедентный — ведь никому из их вождей на Западе не пришло в голову назваться «императором»), но признание этого константинопольским двором, бдительным по отношению к подобного рода вещам (достаточно вспомнить, сколь болезненно реагировала Византия на провозглашение императором Карла Великого; а ведь он завоевал до этого пол-Европы и был коронован в Риме папой), невероятно. Поэтому представляется не лишенным вероятности предположение, что первым «каганом Руси» был родственник хазарского кагана, бежавший из Хазарии в результате происходившей там в начале IX в. междоусобицы. [148] На славянской территории Среднего Поднепровья, прежде входившей в хазарскую сферу влияния и именовавшейся Русью или сходно звучащим термином, возник в результате «каганат», призванный конкурировать с собственно Хазарией. Вскоре верховная власть в этом образовании каким-то образом перешла к норманнам, [149] и их предводитель унаследовал титул кагана.146
См.: Новосельцев А. П. К вопросу об одном из древнейших титулов русского князя // ИСССР. 1982. № 4. С. 152.
147
ПСРЛ. Т. 1. Стб. 19.
148
Pritsak O. Op. cit. P. 171–173 (другое дело, что автор «отправляет» этого «русского кагана» на верхнюю Волгу); о междоусобной войне в Хазарском каганате см.: Артамонов М. А. История хазар. СПб., 2002.С. 328–333.
149
Это должно было произойти несомненно ранее 871 г., когда правитель Руси в письме Людовика II был назван «каганом норманнов», и скорее всего — до 860 г., когда Русь совершила поход на Константинополь (см. о нем: Литаврин Г. Г. Указ. соч. С. 47–60). Послы же, упоминаемые под 839 г. в Бертинских анналах, могли быть и скандинавами, служившими еще «русскому кагану» хазарского происхождения.
Пределы «каганата» остаются неясными. Согласно ПВЛ, Аскольд и Дир владели только «Польскою землею» [150] (землей полян). Слова из «Окружного послания» константинопольского патриарха Фотия, написанного по поводу похода Руси на столицу Византии 860 г., что народ «рос» ('Сют), прежде чем поднять руку на Византию, «поработил народы вокруг себя», [151] носят слишком общий характер, чтобы сделать какие-то выводы о границах подвластной «русскому кагану» территории.
150
ПСРЛ. Т. 1. Стб. 21.
151
Photios Patriarchos Constantinopolitanos. Epistolae. N. Y., 1978. P. 178; Литаврин Г. Г. Указ. соч. С. 51.
ПВЛ связывает расширение владений киевского князя с именем Олега. Помимо территорий словен, кривичей и полян, которыми он владел после захвата Киева, датированного летописью 882 г., Олег облагает данью древлян, север и радимичей. [152] Его преемник Игорь, согласно Начальному своду, подчинил уличей. [153] Летописные сведения о покорении «Славиний», однако, не только хронологически неточны, но и явно неполны: так, в них ничего не говорится о близких территориально к Киеву дреговичах и общностях Волыни. Но для 1-й половины Х в. имеется уникальная возможность сопоставления четырех разноязычных источников, содержащих пространные, с упоминанием топонимов и антропонимов, сведения о Руси и при этом созданных практически одновременно, в течение одного десятилетия. Это трактат византийского императора Константина VII Багрянородного «Об управлении империей» (948–952 гг.), [154] сочинение арабского автора ал-Истахри «Книга путей и стран» (дошедшая до нас редакция — ок. 950 г.), [155] договор Игоря с Византией, дошедший в древнерусском варианте (являющем собой перевод с греческого оригинала) в составе ПВЛ (944 г.) [156] и т. н. «Кембриджский документ» — письмо на древнееврейском языке, посланное из Хазарии (ок. 949 г.). [157]
152
ПСРЛ. Т. 1. Стб. 24.
153
НIЛ. С. 110.
154
Константин Багрянородный. Об управлении империей. М., 1989.
155
Новосельцев А. П. Восточные источники о восточных славянах и Руси VI–IX вв. С. 408–412. Начало работы ал-Истахри над своим трудом датируется 30-ми гг.; кроме того, часть материала он взял из не дошедшего до нас сочинения ал-Балхи, датируемого 920–921 гг. Поэтому не исключено, что информация ал-Истахри о Руси относится к несколько более раннему времени, чем сведения других трех рассматриваемых источников.
156
ПСРЛ. Т. 1. Стб. 46–53; Т. 2. Стб. 35–42. О дате договора см.:ПВЛ. Ч. 2. М.; Л., 1950. С. 289.
157
Коковцов П. Я. Еврейско-хазарская переписка Х века. Л., 1932. С. 118–121; Новосельцев А. П. Хазарское государство и его роль в истории Восточной Европы и Кавказа. М., 1990. С. 216. О датировке «Кембриджского документа» см.: ГолбН., Прицак О. Указ. соч. С. 101–127; Цукерман К. Русь, Византия и Хазария в середине Х века: проблемы хронологии // Славяне и их соседи. Вып. 6: Греческий и славянский мир в средние века и раннее новое время. М., 1996. С. 69–70.
В главе 9 сочинения Константина рассказывается, что «приходящие из внешней Росии в Константинополь моноксилы (суда с килевой частью, выдолбленной из одного бревна. [158] — А. Г.) являются из Немогарда, в котором сидел Свендослав, сын Ингоря, архонта Росии, а другие из крепости Милиниски, из Телиуцы, Чернигоги и из Вусеграда (Смоленска, Любеча, Чернигова и Вышгорода. [159] — А. Г.). Итак, все они спускаются рекою Днепр и сходятся в крепости Киоава, называемой Самватас. Славяне же, их пактиоты, а именно: кривитеины, лендзанины и прочии Славинии — рубят в своих горах моноксилы во время зимы и, снарядив их, с наступлением весны, когда растает лед, вводят в находящиеся по соседству водоемы. Так как эти [водоемы] впадали в реку Днепр, то и они из тамошних [мест] входят в эту самую реку и отправляются в Киову. Их вытаскивают для [оснастки] и продают росам. Росы же, купив одни эти долбленки и разобрав свои старые моноксилы, переносят с тех на эти весла, уключины и прочее убранство… снаряжают их. И в июне месяце, двигаясь по реке Днепр, они спускаются к Витичеву, которая является крепостью-пактиотом росов, и, собравшись там в течение двух-трех дней, пока соединятся все моноксилы, тогда отправляются в путь и спускаются по названной реке Днепр». [160] Далее идет рассказ о маршруте «росов» в Константинополь, а в конце главы говорится: «Зимний же и суровый образ жизни тех самых росов таков. Когда наступает ноябрь месяц, тотчас их архонты выходят со всеми росами из Киава и отправляются в полюдия, что именуется “кружением”, а именно — в Славинии вервианов, другувитов, кривичей, севериев (древлян, дреговичей, кривичей и северян. — А. Г.) и прочих славян, которые являются пактиотами росов. Кормясь там в течение всей зимы, они снова, начиная с апреля, когда растает лед на реке Днепр, возвращаются в Киав». [161]
158
См.: Константин Багрянородный. Об управлении империей. С. 307–308 (прим. 2).
159
См. там же. С. 312–314 (прим. 11–14).
160
Там же. С. 44–47.
161
Константин Багрянородный. Об управлении империей. С. 50–51.
Под пером автора главой Руси представлен Игорь, главным центром — Киев. В Немогарде (Новгороде) княжит его сын Святослав. «Росы» [162] ходят в полюдье — круговой объезд с целью сбора дани — к славянским общностям древлян, дреговичей, кривичей, северян и «прочих» славян; к последним следует, видимо, отнести уличей и «лендзанинов» — лендзян (локализуемых, скорее всего, на Восточной Волыни — см. выше Очерк 2), т. к. в главе 37 и те и другие названы данниками «росов», [163] а в начале главы 9 лендзанины вместе с кривичами именуются их «пактиотами» (этот термин указывает на данническосоюзнические отношения [164] ). Перечисление городов, по которым спускаются к Киеву «моноксилы», идет с севера на юг, по пути «из варяг в греки»: Новгород, Смоленск, Любеч, Чернигов, Вышгород. Перечень общностей, в земли которых «росы» ходят в полюдье, [165] в определенной степени параллелен этому списку: можно полагать, что города, названные в рассказе о сборе моноксилов, служили и опорными пунктами, куда свозилась дань, собранная киевскими дружинами: в Смоленске концентрировалась дань с кривичей, Любече — с дреговичей, Чернигове — с северян, Вышгороде — с древлян [166] и, возможно, лендзян (дань с земли новгородских словен поступала в Новгород, к Святославу, поэтому словене и не названы в числе общностей-данников, к которым в полюдье ходили «росы» из Киева — на Севере за данью ходила, надо полагать, новгородская дружина князя-наместника). Не исключено, что расположенный ниже Киева Витичев, названный «крепостью-пактиотом росов», служил местом, куда свозилась дань с уличей. [167]
162
Термины «росы» и «русы» приводятся здесь и далее в кавычках, поскольку являют собой хотя и распространенные в литературе, но искаженные передачи древнерусского русь.
163
Константин Багрянородный. Об управлении империей. С. 156–157.
164
Там же. С. 316 (прим. 18).
165
Константин употребляет древнерусский термин — .
166
Косвенным указанием на связь Вышгорода с древлянской данью может служить летописное свидетельство, что Ольга в 946 г., после подавления восстания древлян, постановила отправлять туда третью ее часть (ПСРЛ. Т. 1. Стб. 60). Известно, что в начале XI в. именно столько полагалось оставлять в городе, куда стекалась дань с той или иной территории, а две трети направлялись (как и две трети древлянской дани, согласно известию 946 г.) в Киев (см.: ПСРЛ. Т. 1. Стб. 130). Не исключено, что объяснение этого факта летописцем — «бe бо Вышегородъ градъ Вользинъ» — является домыслом автора конца XI в., не знавшего, что речь следует вести лишь о подтверждении традиции.
167
Уличи вначале обитали как раз на среднем Днепре, ниже Киева ((НIЛ. С. 109); впрочем, даже если к 40-м гг. Х в. они уже переселились в район Южного Буга и Днестра, все равно Витичев был ближайшим к этой общности «русским» городом.