Русь: от славянского расселения до Московского царства

Следует отметить, что Чернигов, Любеч, Вышгород и Витичев были расположены рядом с землями соответственно северян, дреговичей, древлян и уличей, но не входили в них [168] — т. е. эти центры относились к территории, непосредственно подвластной киевскому князю. Смоленск (в то время располагавшийся в 12 км к западу от современного, на месте, ныне именуемом Гнездово [169] ), напротив, находился в земле кривичей. Однако, очень вероятно, что он в Х в. был уже не «племенным центром», а опорным пунктом русских князей на среднем Днепре — в пользу этого говорит значительное число среди дружинных погребений Гнездова захоронений лиц норманнского происхождения (что свойственно именно дружинам киевских князей). [170] Поскольку в Новгороде сидел сын киевского князя, очевидно, что территория, находившаяся под непосредственной властью киевского княжеского семейства, была вытянута узкой линией вдоль «пути из варяг в греки» — около 1200 км в меридиональном направлении, в широтном достигая лишь на юге (в Среднем Поднепровье) 300, а на севере (в будущей Новгородской земле), вероятно, несколько более километров. На восток и запад от этой территории находились славянские общности, сохранявшие свою «автономию» и собственных князей — их обязанностями, по Константину, была выплата дани и поставка «моноксилов». Из летописи известно имя одного из таких князей 40-х гг. X в. — древлянского Мала. [171] На пограничье владений киевского князя и земель этих общностей находились опорные пункты; очевидно, они служили местом сбора исходящих из Киева дружинных отрядов, отправляющихся в полюдье (хотя в таких центрах имелись и свои постоянные дружинные контингенты, что видно из наличия «дружинных могильников» в Гнездове и под Черниговом). [172]

168

См. карты в кн.: Седов В. В. Восточные славяне в VI–XIII вв. М., 1982. С. 245, 271.

169

См.: Алексеев Л. В. Смоленская земля в IX–XIII вв. М., 1980. С. 135–154; Дубов И. В. К проблеме «переноса городов» в Древней Руси // Генезис и развитие феодализма в России. Л., 1983. С. 70–74.

170

В качестве альтернативного варианта можно только допустить, что в земле смоленских кривичей сидел варяжский князь (подобно позднейшему Рогволоду у кривичей полоцких), зависимый от Киева.

171

ПСРЛ. Т. 1. Стб. 54–56.

172

О дружинных могильниках Древней Руси см.: Седов В. В. Восточные славяне в VI–XIII вв. С. 240–256.

Упоминание в рассказе о полюдье русских «архонтов» во множественном числе не означает, что в среде «росов» было несколько равноценных предводителей. Термин «архонт» имел широкий спектр значений; [173] в данном случае им обозначены предводители дружинных отрядов, отправлявшихся в полюдье по территориям разных «Славиний». [174] Когда же речь идет о верховной власти, автор отмечает, что «архонтом Руси» является Игорь, а во втором по значению ее городе сидит его сын Святослав.

173

См.: Константин Багрянородный. Об управлении империей. С. 291 (прим. 10).

174

Из рассказа Константина видно, что речь идет не об одном объезде всех упомянутых славянских общностей одной дружиной, а о поездках нескольких дружинных отрядов — каждого по «своему» союзу (см.: Свердлов М. Б. Генезис и структура феодального общества в Древней Руси. Л., 1983. С. 60–62; Горский А. А. Древнерусская дружина. М., 1989. С. 30–31).

В труде ал-Истахри о Руси говорится следующее: «Русы. Их три группы (джинс). Одна группа их ближайшая к Булгару, и царь их сидит в городе, называемом Куйаба, а он (город) больше Булгара. И самая отдаленная из них группа, называемая ас-Славийя, и (третья) группа их, называется Арсанийа, и царь их сидит в Арсе. И люди для торговли прибывают в Куйабу. Что же касается Арсы, то неизвестно, чтобы кто-нибудь из чужеземцев достигал ее, так как там они (жители) убивают всякого чужеземца, приходящего в их землю. Лишь сами они спускаются по воде и торгуют, но не сообщают никому ничего о делах своих и своих товарах и не позволяют никому сопровождать их и входить в их страну. И вывозятся из Арсы черные соболя и олово (свинец?).

И русы — народ, сжигающий своих мертвых. и одежда их короткие куртки… и эти русы торгуют с Хазарами, Румом (Византией) и Булгаром Великим, и они граничат с северными пределами Рума, их так много и они столь сильны, что наложили дань на пограничные им районы Рума, внутренние булгары же христиане». [175]

В первую очередь следует отметить: в этом тексте нет указаний на то, что каждая из упомянутых групп являет собой самостоятельное политическое образование. Обычно текст трактуется именно так, в силу чего его реалии переносят в IX столетие, ко времени до прихода Олега в Киев. [176] По-видимому, подобная трактовка возникла под влиянием перевода арабского «малик» как «царь»: царями и в средневековой Руси, и в России всегда именовали правителей высшего ранга, полностью суверенных. Но очевидно, что «малик» в арабском тексте является эквивалентом не термина «царь» (которым в раннесредневековой Руси именовали из современных правителей только византийских императоров), а термина «князь». Князь же — совсем не обязательно независимый правитель: в Новгороде при Игоре княжит Святослав, и от этого Северная Русь не стала независимым от Южной образованием; позже, при Святославе и Владимире, представители киевской княжеской династии начинают занимать столы по всей восточнославянской территории, сохраняя при этом зависимость от киевского князя. [177]

175

Фрагмент приведен в переводе А. П. Новосельцева: Новосельцев А. П. Восточные источники… С. 411–412. Оригинальный текст см.: ал-Истахри. Китаб-ал-масалик ва-л мамалик. Лейден, 1870. С. 225–226. (Bibliotheca geographorum arabicorum. T. I). Выше у ал-Истахри есть еще одно упоминание «русов» и Киева: «И то, что вывозится от них (хазар) из меда и воска, это то самое, что вывозится ими из страны ру-сов и булгар, точно так же и шкуры бобра, которые везут во все концы света, — и их нет нигде, кроме тех рек, что в стране булгар, русов и Куйабы» (Новосельцев А. П. Восточные источники… С. 403).

176

См., например: Там же. С. 415–417. Результатом такой трактовки стало вошедшее в учебники представление о «Куявии, Славии и Артании» как предшественниках Древнерусского государства.

177

Примечательно, что упоминая о родственнике хазарского царя, являвшемся его наместником в бывшей столице Хазарии Семендере, ал-Истахри употребляет тот же термин «малик» (см.: Новосельцев А. П. Хазарское государство. С. 144). Следовательно, под пером данного автора он мог обозначать зависимого правителя, если тот принадлежал к правящей в государстве династии.

Текст ал-Истахри дает, следовательно, основание говорить не о трех самостоятельных политических образованиях «русов», а не более чем о трех регионах их расселения, концентрации. Идентификация двух из трех названных «групп» русов не вызывает сомнений: под Куйабой имеется в виду Киев, область Среднего Поднепровья, под ас-Славийя — область новгородских словен. Что же касается третьей «группы», Арсы, то в отношении нее было высказано множество предположений: назывались Арзамас, Рязань, Пермь, Тмуторокань, анты, Верхнее Поволжье, Чернигов, о. Рюген, мордва-эрзя, г. Родня, Волынь. [178]

178

См.: Карасик А. М. К вопросу о третьем центре Руси // ИЗ. Т. 35. М.; Л., 1950; Новосельцев А. П. Восточные источники. С. 417–419; Дубов И. В. Северо-Восточная Русь в эпоху раннего средневековья. Л., 1982. С. 104–123; Карсанов А. Н. К вопросу о трех группах русов // Герменевтика древнерусской литературы. X–XVI вв. Сб. 3. М., 1992; Коновалова И. Г. Рассказ о трех группах русов в сочинениях арабских авторов XII–XIV вв. // ДГ. 1992–1993 гг. М., 1995.

Согласно ал-Истахри, «люди для торговли» (т. е. восточные купцы, на сведениях которых и основана информация о Руси) «прибывают в Куйабу», Арсы же чужеземцы не достигают, однако ее жители «спускаются по воде и торгуют, но не сообщают ничего о делах своих и своих товарах и не позволяют никому сопровождать их и входить в их страну». Скорее всего, речь идет о контактах восточных купцов с жителями Арсы в названном выше центре торговли — Киеве. Спуститься в Киев по воде можно только двигаясь с верхнего Днепра. Таким образом, следуя прямому смыслу текста, Арсу следует искать на Днепре выше Киева. Естественно предположить, что третья группа русов — это регион их концентрации в Верхнем Поднепровье с центром в Смоленске (Гнездове). «Структура Руси» у ал-Истахри при таком понимании Арсы полностью совпадает с той, что выступает у Константина Багрянородного: ее территория расположена вдоль «пути из варяг в греки»; главный центр — Киев [179] (отмеченный как крупный город — больше Булгара на Волге), второй по значению — Новгород, третий — Смоленск. [180]

179

У Ибн-Хаукаля, повторившего (в 70-х гг. Х в.) рассказ о трех «группах русов» ал-Истахри, сказано, что Славийя — «высшая (главная) из них» (Новосельцев А. П. Восточные источники… С. 412); но у ал-Истахри Славийа была названа «самой отдаленной из них группой» (что верно, т. к. земля словен была более удалена от арабских владений, чем Киев и Смоленск); очевидно, речь следует вести об искажении текста позднейшим автором.

180

Следует отметить, что во вводной (недатированной) части «Повести временных лет» упоминаются только эти три города, причем в одном случае — рядом и в том же порядке: после рассказа об основании Киева говорится, что «И по сихъ братьи (имеются в виду Кий и его братья. — А. Г.) держати почаша родъ ихъ княженье в поляхъ, а в деревляхъ свое, а дреговичи свое, а словeни свое в Новeгороде, а другое на Полоте, иже полочане. От нихъ же кривичи, иже сeдять на верхъ Волги, и на верхъ Днепра, и на верхъ Двины, их же градъ есть Смо-ленскъ» (ПСРЛ. Т. 1. Стб. 10). Это особенно примечательно, если учесть, что этническая картина восточного славянства, нарисованная во вводной части (в ее окончательной редакции), была, видимо, ориентирована на реалии конца IX–X вв. (см.: Горский А. А. Кривичи и полочане в IX–X вв.// ДГ. 1992–1993 гг. М., 1995). Предположение о тождестве Арсы со Смоленском, опубликованное мной в 1999 г. (Горский А. А. Государство или конгломерат конунгов? Русь в первой половине Х века // Вопросы истории. 1999. № 8. С. 46), недавно высказал К. А. Аверьянов, на автора при этом не ссылаясь (Аверьянов К. А. К вопросу о трех центрах Руси // Источниковедческая компаративистика и историческое построение. Тез. докл. и сообщ. науч. конф. М., 2003).

В договоре с Византией 944 г. перечислены 24 человека, которых представляют отправленные в Византию послы: первыми названы Игорь, Святослав и Ольга, а далее идут лица, неизвестные по другим источникам: Игорь, племянник Игоря, Володислав, Предслава, Сфандра, жена Улеба, Турд, Фаст, Сфирк, Акун — племянник Игоря, Тудко, Тудор, Евлиск, Воик, Аминод, Берн, Гунар, Алдан, Клек, Етон, Гуды, Тулб, Ута. [181] Поскольку четвертый и одиннадцатый из отправителей послов принадлежат к роду Игоря, очевидно, аналогичным образом могут быть охарактеризованы и те, кто назван между ними. Лица, упомянутые после Акуна, скорее всего тоже родственны правящей династии, [182] поскольку если предполагать в них представителей киевского дружинного слоя, то следовало бы ожидать упоминание Свенельда и Асмуда, несомненно ведущих представителей знати того времени. [183] Сам договор заключается от имени «Игоря, великого князя рускаго, и от всякоя княжья и от всeхъ людии Руския земля», говорится, что послов отправили «великии князь нашь Игорь и боляри его и людье вси рустии». [184] В отношении «всякого княжья» высказывались две точки зрения: 1) речь идет о князьях зависимых от Киева славянских общностей; 2) имеются в виду представители правящей династии — те самые отправители послов. [185] Полагаю, что дискуссия здесь не имеет особого смысла: в тексте перед нами явно этикетная формула, призванная подчеркнуть «общегосударственный» характер договора; аналогично сказано, что он заключается «с самeми цари, со всeмъ болярьствомъ и со всeми людьми гречьскими». [186]

181

ПСРЛ. T. 1. Стб. 46–47; Т. 2. Стб. 35–36.

182

См.: ЛовмяньскийГ. Русь и норманны. М., 1985, С. 223–224.

183

ПСРЛ. Т. 1. Стб. 54–55.

184

Там же. Стб. 47; ср. Т. 2. Стб. 36.

185

См.: Назаренко А. В. Некоторые соображения о договоре Руси с греками 944 г. в связи с политической структурой Древнерусского государства // Восточная Европа в древности и средневековье: политическая структура Древнерусского государства. М., 1996.

186

ПСРЛ. Т. 1. Стб. 47; ср. Т. 2. Стб. 36.

Употребляемые в договоре термины «люди русские», «Русь» (в этническом смысле), «русин» вряд ли распространялись на представителей славянских союзов племенных княжеств, сохранявших свою «автономию»: скорее всего, договор имел в виду население, находившееся под непосредственной властью киевского князя, т. е. обитавшее на территории вдоль «пути из варяг в греки».

В тексте договора упомянуты три русских города — Киев, Чернигов и Переяславль: «тогда возьмуть мсячное свое, съли слебное, а гостье мсячное — первое от города Киева, паки изъ Чернигова и ис Переяславля и ис прочих городовъ». [187] Аналогичный текст имеется во фрагменте договора, помещенном в ПВЛ под 907 г. и являющем собой, скорее всего, попавшую не на место статью из договора Олега 911 г.: [188] «И тогда возмуть мeсячинное свое, первое от города Киева, и паки ис Чернигова и ис Переаславля и прочии грады». [189] Ряд исследователей считает оба перечня городов вставкой летописца, исходя из того, что они соответствуют реалиям не первой половины Х столетия, а второй половины XI — начала XII в., когда именно Киев, Чернигов и Переяславль были главными столами на Руси; основным поводом для сомнения в возможности наличия этих перечней в оригиналах договоров является летописная дата заложения Переяславля — 992 г., подкрепляемая археологическими данными. [190]

187

Там же. Т. 1. Стб. 48–49; ср. Т. 2. Стб. 37.

188

См.: Шахматов А. А. Несколько замечаний о договорах с греками Олега и Игоря. Пг., 1914; Приселков М. Д. Киевское государство второй половины Х в. по византийским источникам // Уч. зап. ЛГУ. Сер. Историческая. Вып. 8. Л., 1941. С. 229; ПВЛ. Ч. 2. С. 266–268; ПРП. Вып. 1. М., 1952. С. 66; Горский А. А. К вопросу о русско-византийском договоре 907 г. // Восточная Европа в древности и средневековье: международная договорная практика Древней Руси. М., 1997.

189

ПСРЛ. Т. 1. Стб. 31; ср. Т. 2. Стб. 22.

190

См.: Lind J. H. The Russo-Byzantine Treaty and the Early Urban Structure of Rus' // The Slavonic and East European Review. 1984. V. 62 № 3; Франклин С., Шепард Дж. Указ. соч. С. 160. Ср.: Скрынников Р. Г. История Российская IX–XVII вв. М., 1997. С. 102–103.

Но Киев, Чернигов и Переяславль под 907 г. упоминаются дважды: в документальном тексте договора и в предшествующем ему летописном тексте о переговорах Олега с греками, который (вопреки распространенному представлению о нем как о документальном в основе) был сконструирован составителем «Повести временных лет» на основе данных договоров и Начального свода конца XI в.. [191] Здесь говорится, что Олег «заповда … даяти углады на Роускыа грады: первое на Киевъ, та же на Чернигов, на Переаславль, на Полтскъ, на Ростов, на Любеч и на прочаа городы». [192] Если бы и упоминание городов в договорах 907 и 944 гг., и перечень городов — получателей «укладов» были вставками, сделанными летописцем, они, вероятно, совпали бы, т. е. либо в текстах договоров назывались бы после Киева, Чернигова и Переяславля Полоцк, Ростов и Любеч, либо во фрагменте об «укладах» были названы, как и в договорах, только три первых города. Наличие «краткого» и «пространного» списков свидетельствует, скорее всего, о том, что первый находился в документальном тексте, бывшем у летописца: конструируя текст о переговорах Олега с Византией 907 г., сводчик использовал этот перечень, дополнив его наименованиями еще трех городов (в соответствии со своими представлениями о том, какие центры были в конце IX — начале Х в. подвластны русским князьям [193] ).

191

См.: Горский А. А. К вопросу о русско-византийском договоре 907 г.

192

ПСРЛ. Т. 1. Стб. 31; ср. Т. 2. Стб. 22.

193

См.: Горский А. А. Кривичи и полочане в IX–X вв. С. 55–57.

Возникновение Переяславского детинца только в конце Х в. еще не означает, что ранее не было укрепленного поселения с таким названием. Глагол «заложити», употребленный в летописи по отношению к построению Владимиром Переяславля, [194] мог на Руси обозначать не основание города вообще, а лишь построение новой крепости (ср.: «Заложи Ярославъ город Кыевъ»; «Мстиславъ заложи Новъгородъ болше прваго» [195] — речь идет о построении новых укреплений в давно существовавших городах). Возможно, Владимир в конце Х в. построил укрепления Переяславля на новом месте (обычное явление в истории политических центров X–XI вв. — см. Часть II, Очерк 1); следует иметь в виду, что во 2-й половине Х в. южные районы Среднего Поднепровья подвергались сильному разорению со стороны печенегов, и не исключено, что «первоначальным» Переяславлем было одно из разрушенных ими поселений. [196]

194

ПСРЛ. Т. 1. Стб. 107. 60

195

НIЛ. С. 20, 22.

196

Ср.: Коринный Н. И. Переяславская земля: Х — первая половина XIII века. Киев, 1992. С. 144–146.

Киев выступает в договоре 944 г. и тексте, помещенном под 907 г., как главный центр Руси (послы и купцы, прибывшие из него, получают содержание первыми), Чернигов и Переяславль — как следующие по значению ее центры в Среднем Поднепровье (специально названы только южнорусские города, очевидно, потому, что именно оттуда прибывало большинство гостей из Руси).

Данные «Кембриджского документа» на первый взгляд во многом противоречат тому, что известно из других источников. В нем рассказывается, что византийский император Роман I Лакапин (правил в 920–944 гг.) «послал большие дары Хлгу, царю Руси, подстрекнув его совершить злое дело. И пришел тот ночью к городу Смкрии и захватил его обманным путем, так как не было там правителя, раб-Хашмоная. И стало это известно Булшци, он же Песах hмкр, и пошел тот в гневе на города Романуса и перебил (всех) от мужчин до женщин. И захватил он три города и, кроме того, много селений. Оттуда он пошел к (городу) Шуршун и воевал против него. И вышли они из земли подобно червям. Исраиля, и умерло из них 90 человек. но заставил их платить дань и выполнять работы. И избавил (Песах хазар?) от руки русов и поразил всех находившихся там мечом. И пошел он оттуда на Хлгу и воевал с ним (четыре) месяца, и Бог подчинил его Песаху, и он направился и нашел добычу, которую (Хлгу) захватил в Смкриу. Тогда сказал (Хлгу), что это Романус побудил меня сделать это. И сказал ему Песах: если это так, то иди войной на Романуса, как ты воевал со мной, и тогда я оставлю тебя в покое. Если же нет, то умру или буду жить, пока не отомщу за себя. И пошел тот и делал так против своей воли и воевал против Константинополя на море четыре месяца. И пали там его мужи, так как македоняне (византийцы. — А. Г.) победили его огнем. И бежал он, и устыдился возвращаться в свою землю и пошел морем в Прс и пал там он сам и войско его. И так попали русы под власть хазар». [197]

197

Фрагмент приведен в переводе А. П. Новосельцева (см.: Новосельцев А. П. Хазарское государство. С. 216). Оригинальный текст см.: Коковцов П. Я. Указ. соч. С. 35–36; Голб Н., Прицак О. Указ. соч. С. 136–157.