Русь против варягов. «Бич Божий»

Вот как описывает этот этап жизни Вещего Олега Н.М. Карамзин: «Сей Герой, смиренный летами, хотел уже тишины и наслаждался всеобщим миром. Никто из соседей не дерзал прервать его спокойствия».

Русь отдыхала от войн. Жила мирно. Государство процветало. Казна исправно пополнялась. Насильно загнанные в новый славянский рай некогда свободные земли не дергались и терпели, ибо знали, что с Олегом шутки плохи. Лучше понапрасну его не дразнить. Хазария не нападала, теперь Русь стала совсем не по зубам каганату. В Византию было отправлено новое посольство с задачей пролонгировать прежний договор, или, говоря по-русски, подтвердить, уже заключенный в 907 году «многолетний» мир. Олег именуется в этом договоре не иначе как «великим князем русским».

В подлинности соглашения 911 года сомнений не возникает: оно подкрепляется как лингвистическим анализом, так и упоминанием в византийских источниках. Послы Олеговы были приняты с честью, и никаких трудностей с продлением договора не возникло. «Царь же Леон, почтив послов русских дарами, златом, парчой и одеждами и приставив к ним мужей своих, повелев показать им церковную красоту, палаты казенные, в них бывшие богатства, злата много, камни драгоценные и страсти Господни – венец, гвоздь и хламиду (одежду) багряную, и мощи святых, уча их вере христианской; и после сего отпустил их обратно с честию великою и богатством» (В. Н. Татищев).

Посещение храма Святой Софии «сильнее умственных доказательств могло представить воображению грубых людей величие Бога Христианского» (Н. М. Карамзин). Византия даже в такой момент использовала факт идеологического воздействия на послов «союзного» с ней государства, неся религию в массы. Увлекая и пропагандируя.

Этот момент заставляет некоторых историков засомневаться в яром и безоговорочном язычестве киевского князя Олега. И подвигает поразмыслить о том, что к этому моменту Вещий вполне мог дозреть до того, чтобы пойти по стопам Осколда и задуматься если и не о принятии христианства, то о постройке нового христианского храма в своей столице. Иначе чего «грубым и ортодоксальным язычникам» делать в соборе Святой Софии. Особенно ближним и доверенным людям князя. Без особого дела или без высочайшего соизволения Олега они бы туда и не сунулись, поскольку не особо жаловали подобные заведения. Чужая религия, пусть и богато украшенная, не была им интересна для расширения кругозора, как нынешним туристам.

Заметьте, Олег, в отличие от Святослава и того же Владимира, в особом рвении к язычеству и исполнению языческих обрядов замечен не был. В ЛЕТОПИСЯХ СВЕДЕНИЯ ОБ ЭТОМ ОТСУТСТВУЮТ. Про отношение внука и правнука Вещего к христианству и язычеству информация в летописях есть, а о его взгляде на проблему – ни слова. Христианство Олег, в отличие от Святослава, не преследовал и христианских храмов в своей столице не разрушал. Как Владимир, христиан в жертву языческим богам не приносил. Он вообще если что-то и разорял, то лишь вдали от дома.

Информация о том, что он был волхв, вообще непонятно откуда взялась. Однозначно, что высосана из пальца, домыслена и обработана соответствующим образом, а затем выдана за истину в последней инстанции. Ибо никто и никогда Олега волхвом не величал и в этой должности не видел. Никаких религиозных или культовых обрядов он лично не совершал. Просто мы уже привыкли к такому определению князя, ибо оно уже отложилось в сознании путем многократного повторения – волхв, и все, никаких гвоздей. А почему? Откуда? Уже и не важно. Довлеет привычный стереотип.

К тому же у Олега, в отличие от любого нормального волхва, была семья, были жена и дочь. Никакого обета безбрачия. Никакого религиозного рвения и пыла. Не больше и не меньше, чем у других. Но все это было и у убиенного им Осколда, и у правнука Владимира до их успешных походов на Византию. Исходя из хода дальнейших событий, невольно возникает мысль о том, что мог Олег на старости лет и задуматься о принятии христианства. И ничего кощунственного в этом нет. Особенно принимая во внимание то, что с волхвами как раз у Олега отношения становились все более и более натянутыми.

«Воистину солгали мне волхвы наши, да придя в Киев побью волхвов» – такую фразу вкладывает в уста князя «Архангелогородский летописец». Как такое вообще можно услышать из уст свирепого язычника? Это просто кощунство! Но летописец пишет об этом довольно обыденно. Его не удивляет, что князь Олег угрожает волхвам. Допустить при этом, что он сам волхв, было бы полнейшим абсурдом.

Эта строчка из летописи подчеркивает, что и с волхвами, то есть служителями культа, Олег не сильно церемонился, при случае мог и побить, и голову отвернуть. Она же показывает, что отношения между властью и служителями древних богов были натянуты.

Вообще-то Олег, как человек трезвого ума и прагматичный, а главное, размышляющий, после похода на Царьград смог в полной мере понять и оценить, почему Осколд вдруг решил изменить не только свою веру, но и веру государства в целом. Возможно, на закате лет судьба сыграла с Вещим злую шутку из тех, на которые лишь она и способна. Новый киевский князь практически повторил судьбу своего предшественника, им же коварно и убитого. Доказать здесь ничего нельзя. Это лишь одно из предположений, не более того. Но если это было действительно так, то это могло сильно повлиять на его будущее.

Судите сами.

К этому времени Олег Киевский, почивая на лаврах в покое и неге, почувствовал свою вседозволенность, немного расслабился и потерял свою хваленую осторожность. А значит, и хваленый дар предвидения. Уверовав в свою силу, старый волк потерял хватку, думая, что все уже склонились перед ним и ему теперь все сойдет с рук. А зря. Одним словом, «Акела промахнулся».

Местная знать была кровно заинтересована во всех военно-торговых мероприятиях, проводимых Вещим Князем, но и случая избавиться от засилья варягов она не упустила бы, если таковой представится. Что бы он ни сделал, для киевлян он до сих пор остается чужаком, инородцем и находником, с помощью силы пришедшим к власти. Да он и не красна девица, чтобы всем нравиться. Это только у М. Задорнова и Л. Прозорова все любят киевского князя до посинения или желтухи. На самом деле все всегда и везде обстоит иначе. И тот же Осколд лучший для этого пример. Уж как его любили, и чем закончилось?

Так вот, местные князья, особенно славянские, по-прежнему стремились вернуть независимость. И это не только древляне и уличи, которые взбунтовались и подняли оружие против своих угнетателей при первом же известии о смерти Олега. Или о его изгнании, что вернее всего. Такие люди находились и в самом Киеве, и их было немало.

Академик Б.А. Рыбаков объясняет это тем, что, пока Олег отсутствовал, в Киеве созрел заговор против него.

Вече среди полян не имело такой силы, какое оно имело у древлян. Да и действовало ли оно вообще в Киеве X века, источники молчат. Значит, беда пришла не оттуда.

Теперь вопрос: кто мог позволить себе покуситься на власть князя, совсем недавно одержавшего две блистательные победы (военную и дипломатическую) над самой Византией? Кто мог осмелиться поднять на него руку?

Кандидатов на ум приходит немного. Первыми стоят те, у кого уже готова законная замена старому князю. Замена, которая не может вызвать нареканий. То есть за этими людьми должен стоять молодой князь Игорь. Или вместе с ними. Истинный, исконный славянский князь. Кровь от крови, плоть от плоти. И преданный вере, возможно, даже больше, чем Олег.