Русь. Другая история

Украинский историк Владимир Белинский вот что пишет по этому поводу:

«В 1561 г. Московия получила так называемую ложную грамоту Константинопольского патриархата, где Ивана IV признавали прямым наследником Византийских Императоров. То ли эта лживая грамота стала сочинением московских церковных владык, то ли за деньги ее сочинили в Константинополе без ведома Вселенского Священного Собора. Не суть важно. Сам факт посягательств Ивана IV на наследие древнего титула Византийского Кесаря зафиксирован 1561 г. И вполне понятно, что Хан Гирей тотчас потребовал от Ивана IV ответа».

Итак, Иван III присягал на Библии (или Коране) в 1473 г. Крымскому царю, а Иван IV в 1563 г. доводит взаимоотношения с верховным ханом до войны. Видимо, после провальной Ливонской войны, окончившейся в 1561 г. развалом Ливонского Ордена, земли которого разделили Швеция, ВКЛ и Дания, но после успешного захвата Астрахани и Казани московскому государю в самом деле кажется, что он вновь силен, всемогущ и плевать он хотел на своего царя. Правда, Иван IV пытался уладить дело мирным путем и присылал к Крымскому хану своих послов — Нагого и Ржевского, которые пытались умилостивить султана. Но тот строго-настрого приказал признать Москвой свою верховную власть и возвратить ханству Казань и Астрахань, о чем и пишет К. Вишневский в книге «Иван Грозный». Хорошо известный историкам поход в Московию стотысячного войска Крымского хана в 1571 г. — это и есть усмирительная акция взбунтовавшегося Ивана. Однако вместо того, чтобы на деле показать свою силу, Иван Ужасный бежит в Коломну, оттуда в Слободу, а затем в Ярославль.

Карамзин пишет:

«…мая 24, в праздник Вознесения, Хан подступил к Москве — и случилось, чего ожидать надлежало: он велел зажечь предместья… В три дня не стало Москвы… Людей погибло невероятное множество; более ста двадцати тысяч воинов и граждан, кроме жен, младенцев и жителей сельских, бежавших в Москву…».

После этого похода Давлет-Гирей привел в Тавриду более стa тысяч пленных.

Иван, так называемый Грозный, в это время зайцем бегал из города в город, боясь встретиться с бывшим хозяином.

Далее Карамзин приводит эпизод встречи послов Давлет-Гирея и самого Ивана IV в Братовщине. На вопрос Ивана, как здоровье его брата Давлет-Гирея, послы отвечали:

«Так говорит тебе Царь наш:…я везде искал тебя… хотел венца с головы твоей: но ты бежал из Серпухова, бежал из Москвы - и смеешь хвалиться своим царским величием, не имея ни мужества, ни стыда!.. Снова буду к тебе… если не сделаешь, чего требую, и не дашь мне клятвенной грамоты за себя, за детей и внучат своих» (Н. М. Карамзин. «История…». Т. IX. С. 97 - 99.).

Иван покорился Гирею, дал клятву и присягнул. Сразу после этого (в 1574 г.) с московского государя снимают титул царя в наказание за отступничество и садят в Москве Саин-Булата из Казани. Но вот что удивительно: никто из российских, позже — советских историков никак не связал этот факт с предыдущими событиями! А ведь Иван передал власть в Москве Саин-Булату и уехал на целый год по сути в ссылку. С этого момента он подписывает документы не как царь, как делал ранее, а как «князь Иван Васильевич Московский». Все это ярчайшим образом демонстрирует явную зависимость Ивана IV Ужасного от Гиреев и их крымского царства-ханства.

Как видим, Москва — часть Орды все еще и при Иване IV. Когда же Московия окончательно вышла из Орды? Скорее всего, в Смутное время. Смута — это первый признак государственного коллапса. Смута — Гражданская война — последовала после развала Российской империи, нечто похожее имело место и в первые годы после развала СССР. Окончательно положил конец ордынскому прошлому Московии, заставив всех соседей и союзников называть свое государство Россией, лишь Петр I.

Олег Вещий, Многостранствующий и Норманнский

Портрет князя Олега, основателя Киевской Руси, при котором был подписан первый русский документ — договор с Византией, можно смело игнорировать. Он вообще не имеет никакого отношения ни к культуре, ни к внешности настоящего Олега. На портрете, скорее всего, изображен какой-то византийский воин или болгарин, но никак не варяг-рус X в. А вот глядя на памятник викингу Рольфу Пешеходу, первому герцогу Нормандии, невольно вспоминаешь строки: «как ныне сбирается Вещий Олег», столь сильно похож на пушкинского персонажа венценосный Рольф (или Ролло, как его прозвали в христианской Франции). Читая подробную биографию Рольфа в норвежских сагах, невольно восклицаешь:

«Так ведь это он и есть! Наш Олег, основатель Киевской Руси!»

То, что у древнерусского летописца Нестора сказано одной-двумя строками, у норвежцев расписано подробно, с именами и названиями местностей.

Итак, наш Олег — норвежец из земли Ругаланн («берег ругов» — так назывались русы еще до Эпохи викингов). Звали Олега вовсе не Хельгом (оригинальная версия русского имени Олег), а Оддом-Рольфом Гримсоном. Его отец почти сразу после рождения сына отдал ребенка на воспитание своему брату Ингияльду, богатому бонду из Берурьйода. Как повествует русская летопись, саамская колдунья Гейла на 12-летие мальчика предсказала ему смерть от коня своего, но до этого нагадала долгую жизнь на 300 лет, наполненную геройством и славой. Юный Ода не хотел, чтобы ему гадали, и даже ударил палкой колдунью по носу. А после этого велел воспитателю убить своего любимого коня Факси и надежно похоронить в кургане, засыпав камнями так, чтобы дух коня не вышел наружу.

Но и на этом не остановился Одд-Рольф. Вскоре он вернулся в отчий дом, откуда в 16 лет вместе с двоюродными братьями, сыном Ингияльда Асмундом и другими родственниками и земляками на двух ладьях отправился грабить земли Финляндии и Перми. Скитания юного Одда, которого прозвали Многостранствующим, порой напоминают сказки, но в целом они вполне реалистичны. Так, норвежцы описывают знакомство Одда-Рольфа с Рюриком Людбрандсоном, которое произошло в Венгрии, в Гунланде. Это очень похоже на правду, ибо в то время в Венгрии, на Дунае, была расположена колония датско-полабской Руси — Рустения, которую венгры именуют Ругенией, с городом Киевцем (Кеве) на берегу Дуная. По легендам, Киевец, как и Киев, основал готский вождь Кий еще в V в.

После смерти в 879 г. Рюрика Одд-Рольф остается воспитателем его сына Ингвара. Он едет в Киев, в своей хитроумной манере малой кровью завоевывает этот город и провозглашает его «матерью городов русских» в 882 г. Возникает Русь со столицей в Киеве, государство-праматерь нынешних Беларуси, Украины и частично России. Но почему все-таки Олег, а не Одд или Рольф?

Тут можно согласиться с некоторыми российскими историками (Р. Скрынников), которые говорят, что Хельг (Вещий, Священный) — это не столько имя, сколько титул. Хельгами скандинавы называли тех, кто сочетал в себе функции и конунга, и жреца, приносящего жертвы нордическим богам.

Хельга Рюрика (Вещего) российские и советские историки часто путали с другим конунгом с аналогичным именем, который обосновался в Крыму, в городе Таматарха (сейчас это порт Тамань). Когда Пушкин писал про своего Вещего Олега, который собирается подвергнуть мечу и пожарам села и нивы хазар за буйный набег, то великий русский поэт и не догадывался, что пишет не об Олеге Киевском, а о Таматархаском. На Руси эту крепость чаще называли Тмутараканью.

Типичный авантюрист и типичный викинг, Одд-Рольф быстро устает без ратных дел. Точно так же, как он долго не усидел у Ингияльда, в отчем доме и в Новгороде, Рольф не задерживается и в Киеве — он ищет новые приключения. Он снаряжает огромное войско к берегам Византии. Среди имен русских норманнов, подписавших первый русский исторический документ, Олега-Рольфа нет. Сам он едет в противоположную сторону.