Русь
Шрифт:
И те же праздники, и те ж соседи:
Германец - на востоке, на севере - парфяне,
Клянусь Юпитером, наоборот,-
От этой еллинийской дряни
Еще не то соврет мой рот.
А Рим, он тот же, и, как челн,
Меж сплетен Палатинский холм,
И на заборах та же классика,
И рев затравленных зверей,
Кому-то Рим как чаша массика, 1
Кому-то свежий сельдерей.
И жены здесь, как и везде,
Алмазик предпочтут звезде, -
Спроси любую смело,
Коль, я не прав, пусть
Чихнет над кружкою моей.
И скажет: "Больше, хрыч, не пей!" 2
Женился Цезарь, овдовев,-
Красивый темноглазый лев,
Горячий на посулы.
Помпея - внучка Суллы, 3
Невинна, как весталка,
Пророчица, гадалка,
Капризное дитя –
Любила Цезаря шутя.
Он только за порог,
А в спальню Публий Клодий - скок!
Да в женском платьи как на сцену
К Помпее смугленькой явился!
А Рим, тем временем, молился, -
Кто римским фарсам знает цену?
О сколько утекло воды!
В тех водах Рим утонет.
Мне Август говорил: "Светоний,
Ты много на себя берешь,
Смотри, в зверином рву умрешь -
Достоин ты клыков и лап,-
Ты и судья, и эскулап!
Да кто ты? Между нами,
Так, выдумщик из бани,
И вечно с полной кружкой,
Поди проспись, пьянчужка!
Смешал века и лица,-
Такое не приснится
И трезвому во сне:
То Калигула на коне
У стен троянских скачет,
А на стене стоит Нерон
И зажигает факел он,
И над сюжетом новым плачет!
Вся даль огнем объята,
И Рим, как знамя, реет,
А Цезарь из сената:
"Я Галлией владею!"
Светоний, правда позабыта,
А ложь не стоит вспоминать,
Ты б у Плутарха и Тацита
Учился сказки сочинять.
Слог занимателен, но тон...
Ты желчен, словно Цицерон,
А бабник, как Антоний,
Поди, проснись, Светоний!
Рим от тебя устал,
Уймись, старик лукавый!
Ты говоришь он пал?
А ведь стоял на славу..."
2.
Марк Брут. Хотя не в Бруте суть.
Поэму Цезарь озаглавил «Путь».
Он с детских лет любил дорогу.
Под черный плащ упрятав тогу,
Один бродил он смело –
Счастливый, загорелый, -
Не зря его боялся Сулла!
А, как он плавал! Как акула!
На все хватало силы:
От Рима до Сивиллы
Лететь на колеснице
И видеть сквозь ресницы
Как солнце отстает, -
Не путь, не путь - полет!
На все хватало силы:
Любить в цвету оливы,
И женщину любить в оливковой тунике,
И слушать в храме крики,
И в храме убивать,
Все капища опустошать,
От блеска злата не дышать,
И, роясь в галльской дани,
О жемчугах Британи
Мечтать,
мрачнея сердцем!– О, столько бы сестерциев,
Чтоб завалить весь пруд,
Тот, где навмахии дают!
Как он находчив, остроумен как!
«О, Африка! ты у меня в руках!» -
Он закричал, свалившись с трапа,
И запустил поглубже лапы
Ко Птолемею в сундучок…
– Я не жалею ни о чем:
Мечтал, желал — и все сбылось!
Я виночерпий твой и гость,
Благоуханный Лотос Нила,
И нет другой, для сердца милой...
Когорта за когортой!
Весь мир перемесил!
Непобедимый, гордый!
На все хватало сил!
– Устал я, небеса, и вы со мной устали!
Мне страшно по ночам, а дни мои в печали;
Печаль ту не берут ни время, ни забота,
Мне нужно осушить Помптинские болота,
И нужно заглянуть давно за Пиренеи, -
Успею ли? Успею.
Куда мое девалось счастье?
Не им ли заплатил за власть я?
О, небо, я твой нищий!
Твое «вифинское блудилище»,
Поверхностей и сутей
Холодный наблюдатель,
Роскошен и распутен,
То брат я, то предатель!
Я изменял азартно, всласть,
Чтоб одиночество и власть
Мне роком стали! О, удел,
Чего хотел я - все имел!
И Галлию, страну преданий,
Ночами снится мне она,-
Краса земли из состраданья
Или в насмешку нам дана?
Я изменял себе, оливам
И галльским зимам молчаливым,
И той, чьи пальцы из сандалий
По-детски вверх чуть-чуть торчали…
Всему свой час, своя минута:
Полету, взгляду, Марку Бруту.
И путь замкнулся как арена,-
Конец, начало - все измена.
Умолкли в храме крики,
В оливковой тунике,
В сандалии обута.
Любил ее, любил и сына ее - Брута.
3.
– Наш Август, эк, скакнул из грязи,-
Дед торговал в лавчонке мазью,
Папаша - первый ростовщик,
А сын - жестокий «вазовщик»! 4
Жесток, но скоро Рим отстроил –
Кирпич на мрамор заменил,
Дакийцев гордых успокоил,
Рабов покрепче посадил.
Кидал, он кости так бывало,
Всю ночь доска не остывала!
Жена его с улыбкой фурии
За ним следила даже в курии!
Не прост, не прост Октавиан,
«Отец отечества», тиран, -
Да что с ним голову морочим,
Одно скажу, был Август - отчим,
А пасынок его Тиберий...
Его боялись даже звери!
Он проклял всех и проклял мать-
«Мне б волка за уши держать!
Не волка, нет, судьбу в руках!»
И лег на Рим тяжелый страх.