Русалка
Шрифт:
— Ондайн…
Она замерла и прислушалась. Издалека снова донеслось:
— Ондайн… Ондайн… Ондайн. Иди ко мне, мне так холодно и одиноко. Ондайн…
Нет, ей не показалось!
Девушка спрыгнула с постели, подбежала к окну, но в темноте не могла ничего разглядеть.
— Кто ты? Где ты? — позвала она негромко.
— Ондайн… — жалобно прозвучало ее имя, и голос беспомощно затих вдали.
В мягком лунном свете трепетали какие-то тени. Трясущимися руками Ондайн зажгла лампу и подняла ее высоко над головой.
— Эй, пожалуйста, отзовитесь… Кто вы? Где вы?
В
Девушка тщательно обследовала комнату, отодвигая занавеси, заглядывая в туалетную комнату и даже открывая шкафы и сундуки. Она подошла к окну и выглянула наружу. Внизу — никого, изящная лестница, спускавшаяся от балкона второго этажа, пуста.
В расстройстве она присела на постель; затем судорожно встала, побежала в комнату Уорика и принялась нервно что-то искать. Наконец она достала из гардероба бутылку вина. Налив в бокал немного красной жидкости, она уселась в кресло и решила дождаться мужа, даже если ей придется прождать ночь напролет.
Время близилось к рассвету, когда Уорик с удивлением обнаружил жену сидящей в его кабинете со стаканом в руке, с распущенными по плечам волосами в небрежно зашнурованном платье и с ногами, лежащими на крышке стола. Она растянулась в кресле, и он заметил, что ее голубые глаза полыхали огнем праведного гнева.
Готовый к любой неожиданности, Уорик стоял, облокотившись о дверной косяк, и стягивал с рук перчатки с широкими раструбами.
— Прекрасно! — произнес он спокойным голосом. — Чем же я заслужил честь лицезреть вас в столь поздний час, мадам?
Ондайн ответила не сразу и не сводила с него глаз, в которых бушевало море огня. Раздраженный тем, что вынужден обороняться, Уорик прошелся по комнате и бросил перчатки на стол.
Она подняла бокал за его здоровье.
— Милорд, думаю, сейчас самое подходящее время для разговора.
— Неужели? — Он настороженно приподнял бровь и прищурил глаза.
— Да, граф, — холодно ответила Ондайн, презрительно отчеканив его титул. Уорик присел на край стола и, сделав вид, что с трудом подавляет скуку, принялся стаскивать с себя сапоги.
— Тогда я слушаю вас, миледи.
Она отпила глоток. Уорик со злорадством отметил судорожность движений и внутренне вздохнул с облегчением: наверняка все происходящее — бравада, и он легко обезоружит Ондайн.
Ищущий и напряженный взгляд горящих голубых глаз, обрамленных черными пушистыми ресницами, вновь устремился на него..
— Сегодня вечером меня поздравили с несуществующим peбенком. Возможно, вам не составит труда объяснить мне эту ложь!
Уорик потянулся к бутылке с вином, сделал большой глотом прямо из горлышка и осторожно поставил на место.
— Ну и что же вы ответили?
Ондайн сухо засмеялась.
— Я не стала спорить и раскрывать карты, милорд. — Она взмахнула прекрасными ресницами. — Пока!
— Неужели это угроза, моя любовь? — спросил он ласковым и ледяным тоном.
— Вы не ошиблись. — Ондайн презрительно усмехнулась.» — Видите ли, милорд, вы ни разу не сочли нужным объяснить мне правила игры, поэтому я всегда оставалась в проигрыше. — Она подтянула к себе
ноги и спрятала их под креслом. — Мне не нравится играть вслепую, милорд. Я нахожусь в полном неведении и получаю одни только приказы. Поэтому я решила ввести кое-какие новые правила. И вот одно из них. Я согласна с улыбкой встречать любую вашу ложь и весело сносить все ваши сумасбродные выходки. Но за это… Я останусь здесь и не поеду ко двору.Он резко выпрямился, провел пальцем по ее гордо поднятому вверх подбородку и криво улыбнулся:
— Ах вы, браконьерша, конокрадка и шантажистка! Господи, сколько талантов в столь нежном возрасте, моя любовь!
— Я готова поверить, что вы женились на мне только ради них, Уорик Четхэм, — ответила она, теряя самообладание от его прикосновения.
Он опустил руку и плавно соскользнул со стола; затем обошел ее, встал сзади, положил руки на голову и легкими касаниями, подобно легкому ветерку, начал перебирать волосы.
— Вряд ли, миледи, — прошептал он, наклоняясь к самому уху и обдавая ее теплым дыханием, — вам удастся опровергнуть мою ложь. Тем более она из тех, которые я бы с большой охотой обратил в правду.
Ондайн закрыла глаза, стиснула зубы, пытаясь унять дрожь и не закричать в ответ на его безжалостные слова. Что ей послышалось в них? Да ничего, только щелканье хлыста да голос хозяина, отдающего приказания.
Уорик оставил ее и подошел к каминной полке.
— Никогда больше не угрожай мне, Ондайн! — сказал он бесстрастно.
— Не угрожать?! — Ее голос сорвался до визга. Она вскочила с кресла, разъяренная явной неудачей своего предприятия. — Не угрожать! Милорд, я не нуждаюсь в угрозах! Скажите спасибо, сэр, что я не называю вас лжецом, и объясните наконец, что здесь происходит! Мне приходится не только все время обороняться от ваших вторжений днем, но и терпеть, что меня будят по ночам какие-то негодяи!
— Что?! — взорвался Уорик. Его тело напряглось, а взгляд стал таким пронзительным, что девушка невольно отступила. Стук ее бешено бившегося сердца говорил красноречивее всяких слов.
Он бросился к ней так стремительно, что она вскрикнула от испуга.
— Скажи мне, что произошло! — Уорик вцепился ей в плечи и пожирал ее горящими глазами.
— Вы делаете мне больно… — выдохнула Ондайн, стуча зубами и откинув голову.
Он ослабил хватку, но не отпустил ее.
— Говори!
— Недавно… где-то час назад, когда я лежала в постели, кто-то шепотом позвал меня.
— Ты не придумываешь? — осторожно спросил он, стараясь не отпугнуть ее недоверием.
— Нет! Не придумываю!
— Что ты слышала?
— Меня назвали по имени.
— А еще?
— Не помню…
— Ты должна вспомнить!
— Я… кажется, слышала что-то вроде: «Мне холодно и одиноко. Иди ко мне…»
Уорик повернулся и быстро прошел в комнату Ондайн. Когда она вошла за ним следом, он обшаривал все углы. Наконец он сел на ступень кровати и потряс головой, сжав ладонями виски. Через некоторое время он поднял удивленный взгляд, как если бы только что вспомнил о ее присутствии. Его лицо приняло непроницаемое выражение.